«No woman, no cry».
Невидимый театр.
Режиссер Алессандра Джунтини, художник София Матвеева.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Нельзя сказать, что female gaze — нечто новое, не свойственное предыдущим режиссерским работам Алессандры Джунтини. Такие темы, как насилие в отношении женщин, несправедливость мужского взгляда на мир, заложенного в мировой культуре, и раньше поднимались в ее спектаклях, например, «Строптивая» в Курганском театре драмы и «Антигона» в Няганском ТЮЗе.

И все же «No woman, no cry» — особенный как для репертуара Невидимого театра, так и для режиссера. Здесь нет радикальной агрессии авторского высказывания, феминизма в стереотипном смысле слова. Зато есть работа с документом (статистика о насилии в отношении женщин, информация об организации «Насилию. нет»), с реальными историями жертв, с личным взглядом и жизненным опытом двух актрис — Арины Лыковой и Анастасии Колесиной, участвующих в спектакле.

«No woman, no cry» строится на гротескном юморе. Это помогает уравновесить специфику и тяжесть поднятой темы. Все в спектакле доводится до абсурда, все гендерные и социальные стереотипы показаны карикатурно.

Основной свет задника (художник по свету Александр Серов) в «No woman, no cry» — синий и розовый. Декораций как таковых нет: два стула, стол, немного в стороне — вешалка с костюмами, используемыми актрисами в спектакле, да кукольный домик, задействованный в одной сцене (сценография Софии Матвеевой). Видеопроектор на большом экране транслирует сексистские высказывания мужчин-блогеров о том, «что должна женщина», или, например, диснеевский мультфильм «Спящая красавица» 1959 года. О дисклеймере корпорации Disney к своим классическим мультфильмам, наверное, все уже слышали, это была хайповая тема больше года назад. Так что выбор видеоматериала Алессандрой Джунтини говорит сам за себя.

Спектакль поставлен на двух актрис. Точнее, он создан совместно с ними. Спектакль композиционно основан на знакомстве Арины Лыковой и Анастасии Колесиной с темой, материалом и ракурсом фем-оптики. Алессандра Джунтини не появляется на сцене во время действия, но ее влияние на личное отношение актрис ко всему перечисленному показано в процессе. Буквально от завязки («А что такое быть женщиной?» — произносят артистки свои, видимо, созданные в начале работы над спектаклем, тексты), через кульминацию с обнаружением повсеместности проблемы — к развязке, признанию насилия над женщинами реальной проблемой, пусть и не касающейся, к счастью, Арины Лыковой и Анастасии Колесиной напрямую. Их авторские монологи звучат на протяжении всего действия как ощутимый диалог с режиссером спектакля.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Структура спектакля — не набор номеров по типу «Comedy Club», а набор тем, так или иначе связанных с насилием над женщинами. В процессе обсуждения этих тем, играя разных гротескных персонажей и их ролевые модели, паттерны поведения, актрисы все более обнаруживают перед собой и зрителем существующую проблему. Разыгрываемые актрисами номера — продолжение главного приема спектакля: доведение темы до абсурда. Мы видим их в костюмах кукольных принцесс (в воздушных платьях, с коронами на голове), обсуждающих, что значит феминизм. Игра в этом случае тоже гротескная: утрированное удивление принцессы-1 — Анастасии Колесиной («ах, не все феминистки не бреют ноги, ненавидят мужчин» и так далее). Утрированная эмоциональность принцессы-2 — Арины Лыковой, убеждающей зрителей и принцессу-1, что «феминизм — это хорошо». И утрированное смущение обеих принцесс, когда вдруг выясняется, что они обе не феминистки и стесняются таковыми быть.

Схожих ролевых номеров много: нравоучительная патриархальная светская львица (Анастасия Колесина), читающая зрителям статьи из женских журналов, не понимающая и не способная воспринять сидящую рядом и, судя по крови и синяках на теле, очевидно только что пережившую насилие девушку (Арина Лыкова). Или гротеск в сцене, где муж-бездельник — Анастасия Колесина смотрит «Comedy Club» и смеется над грубыми сексистскими шутками участников этого проекта, тогда как жена — Арина Лыкова пылесосит пол. Муж вызывающе нагл, а жена — вызывающе услужлива, даже пиво открывает супругу, удерживая при этом коленками их маленького ребенка (руки продуктовыми пакетами заняты). А итог — домашнее насилие (муж ударил жену).

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Перезагрузка — детально пройденный актрисами пластический реверс этюда с мужем-бездельником (режиссер по пластике Николай Куглянт). Эта сцена буквально отматывает действие назад. Получается — перезапуск истории с ее завязки, только на этот раз услужливость жены сменяется на открыто высказываемое ею недовольство сложившимися отношениями с супругом. Но и в этом сценарии создатели спектакля не обнаруживают счастья семейной жизни. Кульминация этюда — фарсовое пиление шарообразного, соответствующим образом подписанного «мозга мужа», после чего несчастный супруг сбегает от жены. Вот такой безвыходный гиперболизированный выбор: женское одиночество или никудышный муж.

Да, из-за обостренной экспрессии гротеск порой сменяется фарсом. Тогда начинает громко играть музыка из мейнстримного плейлиста (группы «Самое большое простое число», Shortparis — саунд-дизайнер Илья Амелин), свет становится дискотечным, соответствующе мигая под музыку. А на сцене актрисы дергающимися движениями танцуют про протест или плавно и изящно двигаются про боль от физического насилия.

В спектакле используется и пародийный прием. Кукольный домик транслируется на экран, онлайн-съемка с камеры позволяет зрителям подробно разглядеть, как актрисы оживляют кукол (муж, жена, их сын и дочь), разыгрывая один день из жизни идеальной стереотипной семьи. С утра пораньше жена учит дочку готовить завтрак, а муж сына — ремонтировать мебель. Восторженные диалоги и бытовые дела, доведенные до абсурда, напоминают рекламные ролики, где царят какие-то небывалые любовь и гармония. Также в «No woman, no cry» в исполнении Анастасии Колесиной звучат музыкальные пародии на испанскую певицу Bebe, с русским переводом, заменяющим оригинальные слова песни намеренно нескладными; или на изначально (по замыслу группы «МультFильмы») нелепую, высмеивающую насильника, песню «Тело».

Гротескный юмор, пародийные приемы вставных номеров помогают разбавить тяжелую тему. Экспрессивные, громкие сцены умело чередуются с тихими, где актрисы исполняют роли реальных жертв домашнего насилия, рассказывающих свои трагические истории. И чтобы соединить гротеск и документальный ужас в единое композиционное целое, Алессандра Джунтини снова и снова включает личное отношение Арины Лыковой и Анастасии Колесиной к теме, их размышления и жизненный опыт.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

После спектакля всегда — обсуждение. Каждый раз театр приглашает разных кураторов, профессионально связанных с темой «No woman, no cry», для помощи в диалоге между зрителем и создателями спектакля. Главная задача этих обсуждений — поговорить о насилии. Не только над женщинами. Не только о насилии домашнем. О любом. В этом смысле спектакль выполняет уже прямую социальную функцию: делает невидимое видимым.

«No woman, no cry» получился общечеловеческим. В том смысле, что он ориентирован не на сегментированную «женскую» аудиторию, а понятен каждому. Ключевое здесь — насилие и его недопустимость. И female gaze Алессандры Джунтини, возможно, единственный возможный способ начать говорить об этом.