«Скеллиг». Д. Алмонд.
Омский государственный театр куклы, актера, маски «Арлекин».
Режиссер Александр Янушкевич, художник Татьяна Нерсисян.

Режиссер Александр Янушкевич и художник Татьяна Нерсисян третий раз обращаются к текстам Дэвида Алмонда в переводе Ольги Варшавер. Явных перекличек с прошлыми постановками по прозе этого автора у создателей нет. Есть другая, важная и точная, работающая на контрапункте. В знаменитой «Толстой тетради» в Перми мальчики-близнецы находили мертвого солдата, и с этого начиналось их превращение в монстров. Скеллига дети — Майкл и Мина — тоже поначалу принимают за мертвеца. У него большая усохшая голова с печальными умными глазами и торчащими, словно у мумии, зубами, искривленные артритом руки и ссутулившиеся под тяжестью крыльев плечи. Его находят по частям в мусоре старого гаража только что купленного дома и, кажется, из старья и собирают. Кстати, тут перекличка еще с одним спектаклем того же постановочного дуэта: в «Мелком бесе» Красноярского театра кукол от неустройства и хлама заводилась бытовая чертовщина, здесь же — воскресает всеми забытый ангел-хранитель. Алмонд, в противовес Кристофф и Сологубу, предоставляет повод для оптимизма.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Данил Чернов говорит за своего заглавного персонажа поначалу нарочито скомкано. Так обитатели «Бобка» Достоевского постепенно теряли человеческое, здесь же — некто с усилиями заново обретает внятность речи и вспоминает словарный запас. В финале огромная кукла в высоту большой сцены, с белыми распахнутыми крыльями обнимает всех персонажей, они живы и здоровы, а главное — спокойны за будущее. Маленькая сестра Майкла, главного героя, стойко и успешно переносит операцию. У Алмонда не ясно, кто такой Скеллиг: ангел, сова или человек, но эти три слова названы. Янушкевич не просто не дает ответа, но с помощью автора инсценировки Алены Иванюшенко опускает сам вопрос. Зрителю предлагается не поверить на слово, а рассмотреть единственную объемную куклу в спектакле — она останется сидеть на сцене и после поклонов.

Художник Татьяна Нерсисян населяет серый покосившийся мир плоскими яркими фигурами, как будто вырезанными из комикса. Они могут появляться одновременно в разных местах и в разных выразительных динамичных позах — как бывает на нескольких фреймах, поместившихся на одной странице графического романа. Эти фигуры отсылают к аниме, а еще похожи на фото в социальных сетях — такими стильными и дерзкими подростки хотят выглядеть на аватарках и селфи. Исключение — едва родившаяся девочка, прозрачный силуэт младенца: ее будущее под вопросом, и ей только предстоит выбрать свой цвет.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Анна Курочкина в роли Мины относится к своим плоским двойникам, как к учебному пособию — остраненно, но от этого становится страшно, когда ее фигуру в отсутствие актрисы мальчишки вырвут из рук Майкла и, перекидывая друг другу, будут дразнить его. Виктор Капустян играет своего подростка внешне более сдержанно даже в моменты возрастного хамства, когда удобно спрятаться за плоскую сутуловатую фигуру с руками в карманах. Зрители видят его первым, входя в зал, вернее догадываются, что кто-то лежит на кровати. И это пролог со смыслом. Здесь все балансируют на грани сна и яви, сверяясь с окружающими — видимо ли им и понятно ли происходящее в той же мере?

Алмонд предлагает всем персонажам быть, насколько это возможно, положительными, идеальными и не позволяет им простительные нервные срывы. Они образованны и открыты. Мина с пониманием цитирует поэзию Блейка, а молодой учитель (Роман Шуников) демократично играет с учениками в футбол до урока на увлекательно презентованную тему эволюции. Кажется, что человек — ее вершина, но эскиз на программке (в видимом конце цепочки — перья улетающего ангела) и дальнейший ход событий подсказывают, что это скорее кривая со своими вершинами и падениями, когда лопатки, вопреки науке, но согласно мифу, то развиваются в крылья, то представляются рудиментом.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

«Скеллиг» — спектакль, современный в том числе и в сменах внутренних ритмов. Они резки, но не всегда стремительны. В паузах актеры в живом плане позволяют своим персонажам поговорить о важном, не торопясь. Так сегодня, уже в 2021 году, мы по-иному смотрим на паузы в бешеном ритме привычного долгосрочного планирования. Это тоже эволюция.