«Река Потудань». А. Платонов.
Ханты-Мансийский театр кукол.
Режиссер Елена Евстропова, художник Лилия Жамалетдинова.

В спектакле Елены Евстроповой достаточно много текста, он максимально приближен к оригиналу и вложен в уста рассказчицы (Ольга Гапеева). Она в сером длинном платье и босая (символ неприкаянности и потерянности) произносит текст «Реки Потудань» высоко и возвышенно. Конец фразы часто трижды повторяется, и этот рефрен придает и так поэтичному тексту Платонова практически фольклорный мотив. Так режиссер спектакля сочиняет миф о первых людях в разрушенном, разоренном мире.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Логику мифа усиливает и визуальный ряд спектакля (художник Лилия Жамалетдинова). На переднем плане — планшет для кукол, похожий на матрас, но при этом сделанный как будто из глины. Он стоит на четырех деревянных «сваях», под ним — небольшой деревянный забор и сарай. В середине планшета — деревянное окно. Второй план — тоже окна, деревянные, во всю ширину сцены. В них заглядывают крупные маски — лица героев, в них же отражаются зрители — мы будто вглядываемся друг в друга, что-то ищем. Третьим планом, в глубине за окнами, становится река — длинная полоса ткани, не бытовое пространство.

Сцены поочередно происходят на каждой из частей, и в какой-то момент такой монтаж начинает утомлять. Но когда Никита заболевает и Люба забирает его к себе, куклу Никиты переносят с одной части планшета на другую, и логика сценического пространства оказывается оправданной.

Это пространство встраивается в структуру мировой оси. Верхняя часть, река в глубине сцены, — место, где плывут рыбы и крохотная фигурка Никиты, место магическое и возвышенное. Середина — земной мир, где глиняные человечки устраивают свою жизнь, страдают и радуются, смотрят в окна, играют свадьбы. Нижняя часть — место, куда уходит Фирсов. Глиняный планшет поднимается на «сваях», и актер вместе с куклами ложится туда, за маленький деревянный забор. На Никиту кричат базарный сторож и его жена — глиняные куклы, но не иссушенные, как герои «среднего мира», а мокрые, липкие, страшные. Логику «путешествия в ад» подтверждает и то, как кукла оказывается внизу: Никита заглядывает в лежащее в центре окно и спускается через форточку вниз. Окно становится порталом, параллелится с рекой в платоновском смысле.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Мифологическую основу спектакля дополняют образы, связанные со стихиями. Это прослеживается и в тексте Платонова, и четко работает в спектакле. Сухая красная глина — не только основное место, на котором происходит действие спектакля, но и материал, из которого будто сделаны куклы. Глиняный, сухой, не совсем живой мир — это мир после войны. Глина в этом смысле может быть отражением земли. За воздух отвечает постоянное движение окон: артисты то открывают, то закрывают их, ветром прибиваются к окнам сначала осенние листья, потом — снежинки. Водой становится река Потудань, а также мир, в который попадает Никита после того, как уходит из дома. Огонь — это и выжженный, сухой мир после Гражданской войны, и стихия самого Никиты — его бросает в жар во время болезни, а его горячее чувство к Любе никак не может в нем проявиться.

Противостояние огненного и водного в спектакле дается не только на уровне визуального ряда, — где рыба, например, как символ воды и реки проникает в разгоряченный сон Никиты, — но и на уровне звукового сопровождения. Рефреном звучит похожая на народную песня «Рябина-рыбина» (композитор Глеб Успенский). Рябина, которая метафорически ассоциируется с огнем, соседствует с рыбой; две стихии, уничтожающие друг друга, бурлят, не дают покоя герою. Только уйдя в другой, подземный мир, он справляется с этим внутренним огнем. Вернувшись, герой обретает «мужскую силу», и Люба просит его растопить печь. И в полумраке сцены этот огонь в маленькой печи — уже не разрушающий, а созидательный, теплый, гармоничный.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Мир закономерно оживает — в глиняную подушку встают ростки зелени. Он все еще не уютный, плодородный и цветущий, но можно ли ждать резкого возрождения? «Трава опять отросла по набитым грунтовым дорогам гражданской войны, потому что война прекратилась» — звучит текст Платонова. Устанавливается новый, тихий мир, в котором есть место гармонии героев, гармонии стихий.

После спектакля остается тихое, немного печальное, но нежное ощущение: герои продолжают устраивать свою маленькую жизнь с большими, не вмещающимися в них чувствами, а мир — природа, река Потудань, перекошенные и старые домишки — будто помогает им в этом.