Сначала информация. Указанная режиссерская лаборатория проходила с 20 по 26 января в стенах Свердловской академической драмы и было, наверное, первым за несколько десятилетий экспериментом в собственном смысле этого слова. Инициатором проекта выступил генеральный директор театра Алексей Феликсович Бадаев.

Каждая часть заявленной в названии мощной триады имела, понятно, своего конкретного носителя. Эпос представлял роман Алексея Иванова «Блудо и МУДО», драму — специально написанная по мотивам романа пьеса «Fake, или Невероятные приключения Бориса Моржова» Олега Богаева, театр — сценические показы пьесы в интерпретации шести молодых, но уже известных в узких кругах режиссеров» — Радиона Букаева (мастерская А. Вилькина), Павла Зобнина (мастерская С. Женовача), Алексея Логачева (мастерская Е. Каменьковича и Д. Крымова), Георгия Цнобиладзе (мастерская Л. Додина), Вячеслава Тыщука (мастерская М. Захарова) и Вячеслава Ямбора (мастерская С. Женовача). То есть пьесу разделили на шесть частей, и каждый режиссер в течение пяти дней ставил свой кусок в 7-8-9 страниц. По сути, кастинг, поскольку автор лучшего куска приглашается на постановку в театр.

В. Ямбор, В. Тыщук. Г. Цнобиладзе, О. Лоевский на лаборатории.
Фото — Е. Волович.

26 января состоялся финал — показ шести частей. Алексей Иванов сидел в первом ряду. Олег Лоевский остроумно вел обсуждения. Зрители делились впечатлениями. Столичные эксперты Екатерина Дмитриевская и Кристина Матвиенко завершали разговор. Режиссеры, как приговоренные, тоже сидели перед зрительным залом и добросовестно отвечали на вопросы. То есть все — и по заявленной программе, и по форме прохождения — как будто ладно, понятно, бодро, ритмично. Тем более все возможные вопросы как бы заранее снимаются — рефреном звучит мысль ведущего: «Мы не продукт выпускаем, здесь главное — живой процесс».

Конечно, «продукта» требовать от лабораторных штудий нелепо, но «плод» мы все же вправе ожидать от любого события, творимого людьми целенаправленно. И опять же, с внешними показателями здесь все в порядке. Кого-то из шестерых на постановку назначили (пока имя счастливца не раскрывается). Но плод ведь не назначается, он рождается. А вот что касается реальности процесса рождения (или по крайней мере зарождения), свидетелями которого мы вчера как будто бы были, то тут возникли сомнения.

Сцена из фрагмента Р. Букаева.
Фото — Е. Волович.

Но сначала о первой сцепке «эпос — драма». О том, что драматургу Богаеву не удалось зацепить в сложном эпическом нетеатральном тексте романа какую-то базовую сюжетную линию, говорилось в кулуарах и открыто неоднократно. Главный персонаж (в данном случае Борис Моржов), вокруг которого всегда закручивается все повествование в романах Иванова, здесь по ходу достаточно быстро перестает быть центром, постепенно растворяется в многочисленных других, второстепенных, лицах и историях. Так тема романа, которая не может быть совсем не связана с постепенно проявляющимся несовпадением между внутренними мотивами героя и восприятием его извне, была утрачена. Написана сатирическая комедия, не знаю, в какой степени это было условием участия в проекте, но так или иначе, а редукция многослойной материи романа к одномерной комедийности явно не способствовала плодотворному переходу, перетеканию эпического языка в драматургический.

Однако проект изначально застроен так, что деться некуда. Поезд уже тронулся, и как-то вывести его на нормальные рельсы возможно было бы лишь в случае единой вразумительной задачи, поставленной перед режиссерами. Конечно, легко можно представить эксперимент, в котором шесть режиссеров ставили бы по кусочкам «Лес» или «Женитьбу» и делали бы это в свободном полете, кто как хочет, видит, как ему здесь и сейчас, с этими актерами интересно. Твердая, известная всем текстовая основа, база, система координат давала бы возможность отчетливо видеть все режиссерские акценты, сдвиги смыслов, обновление значений. В данном же случае такой основой оказывается недооформленный материал совсем новой пьесы, который к тому же членится, исходя из принципа примерного равенства страниц каждому, на шесть частей и отдается в полный режиссерский произвол.

Сцена из фрагмента А. Логачева.
Фото — Е. Волович.

Что в результате можно было увидеть на показе? Что ребята способные — да, что с артистами умеют работать — да, что с юмором все в порядке — да. Но они изначально выбирались для участия по этим же примерно критериям. Конечно, куски были разные — лишь только одному Радиону Букаеву, кажется, был по-настоящему интересен герой (в замечательном исполнении Дмитрия Михайлова); Алексей Логачев развернул потрясающий карнавал МУДИсток и МУДИстов; Вячеслав Тыщук сотворил замечательный скетч про появление в Дымске пьяного «президента»; Георгий Цнобиладзе развеселил мультимедийными инсталляциями — фотографиями действующих в лаборатории режиссеров, Лоевского и самого Бадаева; обаятельно покуролесил в разных жанрах Вячеслав Ямбор, ну и так далее. Многое получилось, кроме, на мой взгляд, одного — главного. Осталось непонятно, с кем из участников по-настоящему «сцепилось», кто восприемник той искры, что пробежала от романа через пьесу к его человеческому и режиссерскому призванию.

P. S. Пришло сообщение (еще неофициальное): театром выбран Алексей Логачев. Его фрагмент чуть ли не больше всех «получил» от экспертов — за грубость юмора, использование подержанных приемов и т. п. На мой взгляд, он был ярким и остроумным, но главного вопроса не снял.