Продолжая заинтересовавшую наших читателей и коллег тему профессиональных рейтингов, редакция предложила нескольким авторитетным петербургским театроведам высказаться в  блоге о впечатлениях прошедшего сезона. Первой откликнулась Елена Иосифовна Горфункель, и ее мнение мы предлагаем вниманию читателей.

В этом сезоне несколько радостных часов доставили спектакли молодых режиссеров. Прежде, бывало, явление молодых талантов возбуждало прилив впечатлений и надежды. Но сейчас думаешь, что, слава богу, театр еще как-то держится, не сохнет и не перепрыгивает через себя. То есть соблюдается здравый смысл исторического развития. Эти молодые люди не то чтобы как-то агрессивно выталкиваются на общую городскую сцену, не то, чтобы заявляют о своих правах и требуют немедленно освободить для себя места, занятые взрослыми мастерами. Эти молодые люди просто поставили нечто разумное и приемлемое с точки зрения искусства. Содержательные, театральные, оригинальные спектакли. Никто из них, молодых авторов, не спешит с депешами о новаторстве, они, как мне кажется, не ждут восторгов с забеганием вперед: «Освободите дорогу!».

Спектакли, которые мне понравились, очень разные. Мюзикл Максима Диденко и Николая Дрейдена «Ленька Пантелеев» в ТЮЗе — музыкально и сюжетно сбитый коллаж, и сбитый-то неровно, временами затянутый, ритмически неустойчивый, но свежий по теме и в то же время с долей игры в традицию. Есть там замечательные находки. Советская эпоха, в которую жил Ленька Пантелеев, в спектакле предстает статичным фрагментом физкультурного парада с Красной площади. Одновременно это и достоверное прошлое, и мечта о будущем. Несбывшаяся мечта чекиста-бандита. Весела и не лишена основания сознательная перекличка заглавного персонажа мюзикла с героем Гея-Брехта капитаном Макхитом. И удивителен переход в этой, казалось бы, легкомысленной игре, к теме смерти, до поры до времени как бы скрытой за занавеской — точно в каморке папы Карло. Лейттема Леньки — песенка советского Максима «Крутится, вертится шар голубой». Ленька и сам до финала не догадывается, кто эта «девушка», в которую он влюблен, которую он разыскивает, а если это не Полина и не Люся, то сама госпожа-разлучница.

Наши молодые авторы самостоятельны и хорошо выучены. Они разбираются в атмосфере, интонации, стиле. Они свободно комбинируют жанры. Евгения Сафонова, например, в своих «Двух румынах, говорящих по-польски» (Этюд-театр), спектакле камерном по пространству и времени, ведет линию гротеска — и актеры понимают ее (режиссера) и его (гротесковый стиль). Минимум средств и максимум художественного эффекта — блуждания «румынов» напоминают «Дорогу в никуда», абсурдистский фильм Дэвида Линча, и в то же время — какое-нибудь клоунское шоу.

Радует, что эти спектакли принадлежат рукотворному театру, в них нет компьютерного засилья, а, хочется сказать: по старинке, в согласии друг с другом, действуют режиссер, художник, актеры. В каждом спектакле есть успешные работы — и не только совсем молодых актеров, но и опытных, и ветеранов. И приятно наблюдать, как мастера будущего устанавливают связь с мастерами прошлого. В «Шинели» по Гоголю (Приют комедианта) Тимофей Кулябин наследует испытанной традиции осовременивания материала (по всем статьям это не просто «Шинель», а «Шинель Дресс код»), рабочий стол коробейника Башмачкина соседствует с машинами, уничтожающими бумаги, плюс к этому эпохальному симбиозу — сквозной библейский звуковой фон, переносящий безумца-переписчика из Петербурга «маленьких людей» в безвременье. У Кирилла Вытоптова в «Лесе» (театр им. Ленсовета) образ Счастливцева (в необычном для него самого исполнении Александра Новикова) строится на основе сценической мифологии — перед нами сам Константин Александрович Варламов, дядя Костя собственной персоной. В «Лесе», как и в «Леньке Пантелееве», налицо перегрузка режиссерскими изобретениями. Деревянных палок (имитация леса) со всеми их побочными функциями в спектакле многовато.

Премьерные показы выдают спешку, местами видна несогласованность, есть выпадения из ансамбля, у некоторых актеров есть игра «под себя». Это все следствия неустойчивых союзов — режиссеров и театров, куда они приглашены по случаю и для одного раза. Кстати, у Сафоновой почти идеальное соединение автора-постановщика и исполнителей. У Кулябина логика спектакля стальная. У двух других молодых режиссеров беспорядок, то есть недовыстроенность, преобладает над порядком, то есть дисциплиной замысла и претворения. Несмотря на придирки (их много осталось в запасе), похвалить хочется всех четверых. Заодно и театральный сезон, который по законам природы — один из семи «жирных» годов, тем более, что «тощих» по-моему перевалило за число семь.