Т. Леттс. «Август: графство Осейдж»
Новосибирский Молодежный театр «Глобус»
Режиссер Марат Гацалов
Художник Леша Лобанов

«В каком графстве?..» — помню, иронически спрашивал в «Аркадии» БДТ романтический Септимус Ходж, и П. Семак артикулированно произносил это «граФФство»… С тех пор слово, кажется, со сцены не звучало… Ведь оно подразумевает жизнь нездешнюю, несегодняшнюю: упорядоченную, с устоями, прекрасными (пусть даже и разрушающимися) старинными домами, длинными родословными, ухоженными парками и неспешными завтраками большой семьи за дубовым столом, у большого окна, за которым бегают борзые…

Мы «ведемся» на экзотическое слово, но графство на самом деле — всего лишь округ, в столице которого, Похаске, поселил своих героев американский драматург Трейси Леттс, получивший за пьесу «Август: графство Осейдж» Пулитцеровскую премию. То есть, у нас это звучало бы как «Август: Архангельская область».

Сцена из спектакля.
Фото — из архива театра

Я не случайно перевожу название на язык родных осин: на вопрос «В каком графстве?» спектакль Марата Гацалова определенно отвечает: в нашем, родном, российском графстве-государстве, где дома запущены и не прибраны так же, как захламленный дом совершенно русской, простоволосой, с даром легких бабьих слез, несчастной, взбалмошной и зависимой от всех Вайолет Уэстон (замечательная Людмила Трошина). Ее муж, литератор Беверли, отыграв первую картину, уходит со словами «Вот и все». Потом становится известно, что он утопился, устав ото всей этой жизни, от собственного алкоголизма, одиночества (две из трех дочерей живут далеко, не испытывая нужды в родителях), от психически нездоровой и онкологически больной жены. А может быть, от многолетнего греха (прижил от свояченицы Мэтти Фей Эйкин сына Чарли)… Незадолго до смерти он взял помогать по дому молодую индейскую девушку Джонну Моневата и дал ей книжку со стихами любимого Элиота. Стройная строгая брюнетка (Ирина Камынина) молча, неслышно появляется и исчезает, что-то делая по дому, потихоньку снимая камерой обитателей (лица появляются на старых нечетких телевизионных экранах, расставленных по квартире в нужный момент: вот ругаются родители, а на экране — лицо дочки…). Она не только накрывает на стол, но и производит какие-то ритуальные действия, развешивая странные антенны, похожие на индейские амулеты, а в финале накрывая вещи в опустевшем доме пледами…

Неслучайно Гацалов в программке подробно объясняет, что такое Осейдж. Среди 77-ми округов штата Оклахома Осейдж, самый большой по площади, — место исторического обитания многочисленных индейских племен, в том числе, племени чероки, к которому принадлежит Джонна Моневата. Там растут 400-летние дубы, в прериях когда-то обитали миллионы бизонов, которых истребили так же, как и индейские племена. И так же, как истребляет себя на наших глазах некогда большая семья и вообще белая цивилизация (а дело идет к этому). И когда скоро все кончится, снова на этих камнях останется она, индейская (варианты — мусульманская, китайская…) девушка со своими оберегами.

Мы идем на малую сцену «Глобуса» через небольшой коридор, на стенках которого висят старые вещи, — и попадаем внутрь запущенного, полутемного жилища: книги грудами, полная ванна упаковок от лекарств, которые маниакально потребляет Вайолетт. Повсюду — ряды камней: Дом (Дом как цивилизация) стоит на камнях осейджей и шайенов. В комнатах потемки, мы сидим, окружая персонажей со всех сторон, — то ли незваные гости, то ли члены семьи. Весь спектакль лица героев будут освещены не театральным, а почти бытовым светом — настольными лампами, фонариками, бытовыми электроприборами. В ночном полумраке (иногда и в полной тьме) будут вестись разговоры, вспыхивать и затихать скандалы. Плохая освещенность заставляет напряженно вглядываться в лица, и, надо сказать, ни на минуту не теряешь внимание: актеры играют превосходно, по-своему обогащая не слишком-то психологически богатую, хотя хорошо сделанную пьесу, где ничего не оставлено не проговоренным, все рассказано по-американски ясно.

Сцена из спектакля.
Фото — из архива театра

На похороны отца собирается вся семья. И сразу начинаются привычные разборки, не мешающие, впрочем, бытовым действиям: надо постелить постели, накрыть на стол, расположиться в кресле, подойти к телефону. Это, повторю, совершенно наша, отечественная семья. С простонародной, грубоватой (тип Риммы Марковой) и вечно недовольной нелюбимыми мужем и сыном Мэтти Фэй Эйкин (Ирина Нахаева). С деловитой и нервной Барбарой (ее отлично играет актриса «Красного факела» Светлана Галкина). С гаденьким, похотливо похихикивающим женихом дочери Карен неким Стивом (Лаврентий Сорокин точнейшим образом играет сцену неудачного соблазнения четырнадцатилетней племянницы Джин)… С печальной Айви (Елена Гофф), которой предстоит узнать немыслимую новость: ее возлюбленный Чарли — родной брат… С шерифом Дионом, увидев которого Барбара снова превращается в веселую кокетливую десятиклассницу (общаясь с людьми из своего прошлого мы ведь возвращаемся к моделям того, прежнего поведения). Это действительно психологический театр, «узнаю тебя, жизнь».

М. Гацалов разрабатывает такую же сценическую картину как в «Экспонатах», так же стремится к подлинности и верит в бога деталей. За некую «вертикаль» отвечает загадочная индейская Джонна, остальное развивается по горизонтали, двигаясь переходами атмосфер, звуками полушепотов-криков-параллельных разговоров-точных акцентов и актерской свободы в этом рисунке.

Один из домов одноэтажной Америки пустеет. На полу лежит Вайолет. И если в других спектаклях Джонна поднимает ее и возвращает к жизни (они будут коротать теперь дни вдвоем…), то у Гацалова индианка равнодушно не обращает никакого внимания на старуху, которая смотрела на нее с подозрением… Она продолжает жить своей неразгаданной никем жизнью, обогащенной теперь еще и стихами Элиота…