Вечер одноактных балетов «Диалоги»:
«Impromptu n˚3», хореография Саши Вальц;
«Islands», хореография Эммы Портнер;
«Джульетта и Ромео», хореография Матса Эка;
«Animation», хореография Кристал Пайт;
«14’20»«, хореография Иржи Килиана;
«Б/олеро», хореография Охада Нахарина.
Productions Internationales Albert Sarfati и Норвежский национальный балет в рамках XII Международного фестиваля искусств «Дягилев P. S.».

ПАРНАЯ ТЕРАПИЯ

Норвежско-международные «Диалоги» можно считать парадным финалом фестиваля «Дягилев P. S.». Вечер, объединивший шесть дуэтов, авторов из стольких же стран и артистов пяти трупп, выглядит как современный — и достаточно продуманный для этого формата — вариант гала. Репрезентативный, разнообразный, доступный (хотя в зале раздавалось «это не балет»). Так каким может быть гала, если не думать о нем как о мероприятии для модной публики?

Первое, что остается в памяти, — четкая концепция и аккуратная сборка вечера. При чтении программы кажется, что связать Вальц, молодую постановщицу из YouTube Портнер и Нахарина (и остальных в любых комбинациях) можно разве что формально. «Диалоги» же выглядят как целостное высказывание. Это постановки о разных формах отношений — от болезненных, осложненных внешними обстоятельствами, до отношений с произведением. Объединяет их то, что в центре каждой выбранной одноактовки находится небольшая проблема, которая требует артикуляции и хорошо передается телом. Драматургия, возникающая от «резонирования» сегментов, усиливает эффект. Сложно точно передать, насколько по-новому ощущается, например, вроде бы виденный-перевиденный дуэт из эковской «Джульетты» — нежная и очень пубертатная вещица, если встретить его между высказыванием о зависимости, разрушающей все на пути («Animation»), и аккуратным этюдом о слиянии людей в паре («Islands»).

ПОИСК

Начинает вечер «Impromptu n˚3» — постановка вроде бы неброская. Вальц, которая придумала «Тревелог», «Аллею космонавтов» и «Koerper», но не начала ставить хореоперы. Собственно, взят фрагмент из ее первого спектакля на музыку Шуберта. Двое на сцене делают немного: женщина, кажется, слепа (физически), мужчина ведет ее, пробует быть опорой, чем-то, что разом и все время рядом и не мешает. Шарящие почти прямые руки, расконцентрированное лицо со взглядом в пустоту, непрекращающийся поиск баланса, возможности для нее идти самой, а для него — незаметно и твердо сопровождать: в контексте вечера все это смотрится как зарисовка о поддержке в прямом и переносном смысле. Те, кто поинтересуется «Impromptus» хотя бы в формате трейлера, поймут, что вся композиция посвящена части описанных свойств — поиску баланса, работе с пространством. Однако, вырванный из «среды обитания» «Impromptu n˚3» смягчается, выглядит лиричнее и эмоциональнее — и оказывается хорошим прологом.

НЕРАЗДЕЛИМОСТЬ

Канадская постановщица Эмма Портнер выглядела среди заслуженных и маститых как темная лошадка. Англоязычные биографии восторженно сообщают о ее мгновенном взлете после вирусного ролика и нарекают девушку едва ли не голосом поколения. Русский поиск скуп, патриархален и ограничивается сведениями о матримониальном статусе. «Islands» показывает, что частично неправы все и каждый подметил что-то важное. Портнер ставит женский дуэт — сконцентрированный на передаче тонких эмоциональных связей, сдержанно и в тот же момент небанально чувственный, выходящий за грани гендерных стереотипов. Почему «острова»? Возможно, потому, что человек человеку — отдельная земля и в то же время похожее существо. Мысль хореографа несложна: люди в отношениях могут слиться, чтобы потом найти индивидуальность заново, вобрав что-то от партнера. У постановки эффектное начало: две одинаковые по виду женщины изображают нечто в духе многорукого Шивы. Они двигаются как один организм, периодически заменяют друг другу отдельные части, превращаются в мифическое двуединое существо — чтобы постепенно разделиться, перегруппироваться и стать равными участницами танца. Портнер использует распространенные инструменты — соединение тел, синхронное движение, «зеркало», — чтобы в сжатом виде показать, как из влюбленных получается пара.

ПАРЕНИЕ

«Джульетта и Ромео» Матса Эка — гимн юности. Дуэт исполнили Марико Кида и Джони МакМиллан — случай, в котором нестареющая хореография подпитывается силой, харизмой, психофизикой артистов. Маленькая, субтильная до прозрачности, и правда, как девочка-подросток, Кида заставляет смотреть на себя с первого появления, с момента, когда ее глаза и лоб возникают над стеной. МакМиллан, с открытым лицом, на котором есть и радостное ожидание, и доля смятения, и неясное предощущение чего-то большого, успевает показать своего героя и отойти в тень, уступить место партнерше. Лиричный, с сентиментальными, но не приторными жестами рисунок Эка с помощью Кида и МакМиллана наполняется светом, воздухом, эмоциями. Ненадолго перед нами появляется совсем юная пара, о которой не хочется думать, как об артистах. Быстрые, летящие па, возникающие на секунды очаровательные жесты на грани детской игры и «взрослых» проявлений нежности — девочка и мальчик попеременно встают, чтобы чуть удивленно посмотреть на партнера сверху, словно не веря, что перед ними нужный человек, почти касаются ладонями, разлетаются по сцене в экстазе и будто оказываются у края пропасти, качаются на стопах, пытаясь не упасть, — выглядят как естественные проявления чувств и изящная работа автора, в которой все отточено. В «Диалогах» «Джульетта и Ромео» — напоминание о «старых», до терапий и этик, отношениях, о том, что они (потенциально опасные, наверняка раскладываемые рационально) могут быть просто моментами внутреннего и физического полета.

ЗАВИСИМОСТЬ

После легкого дуэта из «Джульетты» «Animation» Кристал Пайт смотрится особенно беспросветным. Мужчина, которого буквально размазывает по планшету, и женщина, которая пытается его поставить на ноги, «перезапустить», и в процессе «ломается» сама, — реалистичный и мрачный сюжет. В миниатюре для компании Kidd Pivot нет графичности и насекомоподобности, свойственной Пайт — балетной постановщице, а есть ударная тема и запоминающееся пластическое решение. Мужчина, постоянно теряющий опору, скатывающийся на плечи партнерши, женщина, которая сначала энергично, потом все менее уверенно пытается все наладить, сбалансировать, — Пайт находит десятки вариантов показать несложную сцену. Если сперва кажется, что нестабильность — «запуск» истории, то постепенно время, которое танцовщик Грегори Лау проводит в окологоризонтальном положении, увеличивается, и становится ясно, что «Animation» — про то, что помощь может быть разрушительной и бесполезной. Самый красивый момент — когда Рене Сигуин дает партнеру руку, и по ее предплечью проходит «волна», выглядящая, будто куда-то вкачивается большая порция энергии: буквальное физическое воплощение «подпитки» от партнера.

РАСЩЕПЛЕНИЕ

Многие части «Диалогов» сконцентрированы на драме, двоих в беде. «14’20»" Иржи Килиана показывает ту же конфигурацию без нажима, и все равно сильно. Женщина в алом стоит лицом к залу, и ее корпус и руки начинает «коротить», бить в мелких конвульсиях — так дуэт начинается. Вместе с телом «замыкает» и музыкальное сопровождение — резкие, обрывочные электронные импульсы. Вроде бы это привычная килиановская абстракция на двоих — неспешная, с возможностью рассмотреть «позирующие» тела, — но маленькие жесты вселяют смутную тревогу. Девушка кладет голову в ладонь партнера с чуть более растерянным, чем стоило бы, лицом, задерживается в этой позе, словно размышляя, где она и почему делает это, — и снова возвращается в движение. Таких едва видных моментов хватает, чтобы сказать: внутри вечера «14’20»" «говорит» об отстраненности, невозможности соединить сознание и тело и себя с окружающим миром.

ОСМЫСЛЕНИЕ

«Б/олеро» Охада Нахарина — единственная часть, в которой нет «человеческой» проблемы. Есть рефлексия о произведении, которое интерпретируется и музыкантами, и хореографами, соединенная с мыслью о памяти как огромном, способном портиться хранилище. «Болеро» Равеля звучит так, будто его проигрывают с очень старой, измученной царапинами пластинки при помощи тупой иглы. Оно еще узнаваемо и в то же время постоянно меняется: то мимикрирует под способы исполнения (самый любопытный — гнусавые восточные дудки), то «портится», шипит, распадается. Под стать записи танцовщицы: две девушки то ударяются в дикие пляски с размахиванием ногами, то превращаются в мельницы-автоматы, подчеркивающие ровный ритм, то отдаленно цитируют узнаваемый манящий жест рукой из постановки Бежара. Нахарин собирает разные варианты «оригинала» и беспорядочно смешивает их обрывки, получая таким образом телесный эквивалент культурной памяти, всеобъемлющей, неточной, изобилующей выхваченными где-то образами. Так весь вечер приобретает объем и занимает место в «родословной» принявшего его фестиваля: это искусство как бесконечный разговор — друг с другом, о себе, о том, что люди делают и как это может преломляться.

ВРЕМЯ ДУЭТА

Нынешняя осень в столице была богата на танцевальные события. Один за другим открывались различные фестивали — «Context. Diana Vishneva», «DanceInversion», а также «Территория», Чеховский фест, «NET», традиционно включающие в свою программу contemporary dance. Плюс — такие громкие премьеры, как «Ромео и Джульетта» в Музыкальном театре имени К. С. Станиславского и Вл. И. Немировича-Данченко в постановке хореографа Максима Севагина и режиссера Константина Богомолова, вечер памяти Галины Улановой (проект Андриса Лиепы «Автографы и имиджи») при участии московских и петербургских звезд балета, выступление екатеринбургских «Провинциальных танцев» в рамках программы «Dance резиденция» в «Новой опере»…
Среди этого танцевального круговорота на сцене Музтеатра имени Станиславского ярко блеснула программа «Диалоги», объединившая в афише одного вечера дуэты шести культовых хореографов нашего времени. Живых классиков — Матса Эка, Иржи Килиана, выдающегося создателя собственного языка движений Охада Нахарина, двух наиболее авторитетных дам в мире современного танца — Сашу Вальц и Кристал Пайт, а также самую молодую в этой компании мэтров Эмму Портнер.

Согласно энциклопедии балета, «дуэт — парный танец танцовщика и танцовщицы», но современная хореография знает блистательные однополые дуэты. Так что в программу «Диалогов» вошли два женских парных танца — «Б/олеро» Охада Нахарина и «Islands» Эммы Портнер, где полный ускользаний и недоговоренностей танец отличных исполнительниц (Уитни Йенсен и Саманты Линч) насыщен драматическим содержанием. Тела танцовщиц то переплетаются (столь тесно, что трудно определить, где чья рука и чья нога), образуя странное, похожее на краба создание, то разъединяются, обретая легкость и пластическую раскованность. Отрывистые, геометрически четкие движения обретают широту, размах, легкость, красоту и свободу, как и сами танцовщицы, ощутившие свою независимость и индивидуальность. Но эта самодостаточность словно тяготит девушек, вновь стремящихся к слиянию, теперь уже не как сиамские близнецы, а как полноценные самостоятельные существа…

«Б/олеро» — электронное переложение Исао Томиты музыки Равеля — напротив, захватывающий своей динамичностью танец, в котором партнерши существуют практически автономно. Этот дуэт мы видели восемь лет назад на Чеховском фестивале, представлявшем компанию «Батшева» и постановки Нахарина «Sadeh 21» и «Deca Dance», в которую и входил упомянутый номер. А три года спустя «Б/олеро» станцевала (на закрытии своего «именного» фестиваля «Контекст») Диана Вишнева в паре с экс-этуалью Парижской оперы Орели Дюпон. Энергетика и харизматичность двух выдающихся балерин, вступив в диалог со скупой и лаконичной хореографией, дали фантастический результат. Разность темпераментов и индивидуальностей исполнительниц стала содержанием номера, где при всей одинаковости движений партнерш присутствует дух соперничества. В интерпретации сегодняшних танцовщиц «Батшевы» (Мааян Шинфельд и Рани Лебзелтер) на первый план вышел агон хореографии и музыки. Движения то сливаются с музыкой, то вступают с ней в конфронтацию, как и сами исполнительницы — то одинаковые, как зеркальные отражения, то рвущие цепь синхронности в попытке перетанцевать друг друга.

Неожиданно трепетно-нежной предстала знаменитая авангардистка Саша Вальц. Ее «Impromptu n˚3» на музыку Шуберта — настоящее лирическое высказывание. Танцовщики компании Sasha Waltz&Guests Клаудиа де Серпа Соареш и Гюн Мо Ким, открывавшие вечер, поведали то ли о духовной, то ли о реальной слепоте. Партнер заботливо ведет перед собой устремившую невидящий взор в пространство партнершу. Он чутко предугадывает ее неверные движения, бережно подхватывая готовую упасть девушку, всем существом откликаясь на «дыхание» ее тела. Поддержки здесь — не просто элементы дуэтного танца, а воплощение внутреннего состояния героя.

Эмоционально строже строятся взаимоотношения в дуэте «14’20’’» Иржи Килиана на музыку Дирка Хаубриха, взявшего за основу своей оригинальной композиции две темы Малера. Сдержанная красота хореографии ювелирно точно передается танцовщиками Норвежского национального балета Самантой Линч (одна из исполнительниц в «Islands») и Дьюи Деккерсом. Их абсолютное чувство партнерства делает этот 14-минутный (с хвостиком) танец полноценной любовной историей с завязкой и развязкой, ведущей путь от пассивного наблюдения мужчины за резким, энергичным соло женщины к полному сближению партнеров и обнажению, в определенном смысле — буквальному. Саманта Линч снимает красную (как тряпка, какой дразнят быка) майку и вторую часть композиции танцует топлес. Два стройных обнаженных торса придают скульптурную красоту каллиграфически безупречным (похожим на полет) движениям, выразительным прогибам корпуса, взмахам рук и ног, лаконичным вращениям, стремительным взлетам партнерши. Здесь есть все — чуткая реакция на любое эмоциональное или пластическое проявление партнера, сближение, полное единение и расставание. Герой, словно испугавшийся силы чувств, укрывается под дорожкой линолеума, а растерянная героиня неуверенно, словно прощупывая морское дно ногой, делает шаги по ее краю, а затем, как окунувшись в волну, тоже ныряет под покров.

Еще один дуэт «углубленного» содержания — «Animation» Кристал Пайт, одной из самых востребованных современных хореографов, лауреата международного приза Бенуа де ла Данс в номинации «Лучший хореограф» за постановку «The seasons’ canon» в Парижской опере. Пайт сотрудничает с лучшими труппами мира, такими как NDT, Компания Уильяма Форсайта и Кульберг-балет. Ее хореография отмечена радикальной сложностью, подчас гипертрофированной выразительностью, мощной энергетикой и отчаянной смелостью. «Animation» — диалог-поединок мужчины и женщины (танцовщики созданной Пайт компании Kidd Pivot — Грегори Лау и Рене Сигуини). Исполнительница как будто вдыхает жизнь в своего партнера, которого, похоже, вылепливает у нас на глазах. Манипуляция телом, как будто им управляет не сам человек, а кто-то другой, — одна из сфер лексических поисков Пайт. Между Грегори Лау и Рене Сигуини словно пробегают электрические токи, тела начинают вибрировать, как от удара молнии, а потом, рефлексируя, замирают в многозначительных паузах. В многослойном дуэте (как в мастер-классе от Кристал Пайт) наличествует весь набор излюбленных хореографом элементов — спиралевидные движения, вращения, скольжения.

И, наконец, самый эмоциональный дуэт программы — фрагмент балета патриарха современной хореографии Матса Эка «Джульетта и Ромео» на музыку Чайковского. От удивительного по своей чистоте танца веет юностью, живым дыханием первой любви и непосредственностью пробуждающейся чувственности. Здесь Джульетта и Ромео — тинейджеры, трогательно неловкие, порывистые, торопливые, не осознающие силы и природы охватившего их чувства. Их похожие на кувыркания объятия, пробежки и прыжки напоминают ребяческие игры. Свободные, раскованные, слегка нескладные движения брызжут наивной радостью неопытной любви. Героев захлестывают эмоции, которыми они не способны управлять. Случайные касания столь же эротичны, сколь и невинны. Вся гамма чувств юных героев «выписана» Эком с необыкновенной хореографической щедростью, а исполнителям (Марико Кида и Джони МакМиллан) удается передать искренность и непосредственность бурных чувств, переполняющих героев.