XIV Международный конкурс артистов балета в Москве. Второй тур.

Второй тур — главное испытание конкурса, наибольший объем, наибольший отсев. Если после первого тура в соревновании профессиональных артистов оставалось 80% конкурсантов, то в третий выходит уже только 34%. К школьникам жюри было добрее — их теперь осталась половина.

Мария Кошкарева (АРБ). «Маэстро» на музыку И. С. Баха, хореограф Мария Конрад.
Фото — архив конкурса.

Вжжик — и вылетали пары, выбравшие не бравурный, а более кружевной репертуар — так случилось с красноярцами Анной Федосовой и Юрием Кудрявцевым («Щелкунчик»), с новосибирцами Анастасией и Артемом Пугачевыми («Спящая красавица»). Бравура, правда, тоже не всегда помогала — и конкурс попрощался с отличным корейским принцем Донхи Кимом, что даже в бурной партии Бога ветра сохранял изящество рисунка и память о лучших образцах классической хореографии. Из всей большой монгольской команды прорвался в финал лишь Мунхжин Улзийжаргал — но он уж всем принцам принц, его даже за изящные партии Альберта и Франца (а не какого-нибудь прорывающего пространство Базиля) не «зарубили».

Не пострадал никто из Мариинского театра, делегаты-одиночки от Большого и Михайловского тоже вышли в финал. Зато исключили двух ведущих солистов Пермского театра — у каждого из них были небольшие помарки, а на втором туре жюри такого уже не прощает. В финале выйдут на историческую сцену Большого бразильцы из Казани (Аманда Гомес и Вагнер де Карвальо), впорхнет выступающий за Казахстан Богдан Вербовой, рванется к медалям бодрая челябинская пара — Лири Вакабаяси и Кубаныч Шамакеев, снова покажет, чему научился в Баварском балете Дмитрий Выскубенко — и еще немало отличных артистов, нерв на финале будет нешуточный.

В этом самом финале артисты явятся в классике и в хореографии Юрия Григоровича (в честь 95-летия хореографа конкурс посвящен ему). И это снова будет разговор о вечности классики и о том, как мы ее понимаем. Разговор же о современности случился на втором туре, где в программу, кроме классических соло и дуэтов, входили сольные номера современной хореографии по выбору исполнителя. И эта современность — отдельный смех и отдельные слезы.

Алисия Пак (Якутский колледж). «Лунная шаманка» на музыку Ольги Подлужной, хореограф Екатерина Тайшина.
Фото — архив конкурса.

По правилам каждый артист должен на втором туре, вдобавок к очередным вариациям Петипа и его современников, показать что-то новенькое. В идеале — совсем новенькое, вот прямо сейчас поставленное, мировую премьеру. Артисты заказывают новые сочинения хореографам, и придумано это было ровно для развития хореографии. Вот только исходные условия для развития хореографии крайне неблагоприятны: на конкурсе артистов балета хореограф не может высказаться свободно, спеть то, что велит душа. Ему сразу ставится задача: показать все лучшие умения артиста. Как минимум — не навредить тому впечатлению, что сложилось у жюри после классической части тура, как максимум — еще раз обратить внимание, как ловко артист(ка) вертится, прыгает и как грамотно встает в арабеск. Ах да, надо еще немного дать поактерствовать — чтобы и это оценили (в старинных вариациях добавить актерскую игру возможно не всегда).

В результате десятки современных номеров похожи друг на друга: красивая пробежка, заламывание рук, мука на лице, удачно вставленный пируэт, серия прыжков, немножко ползания по сцене (это знак современности, так сказать), и скульптурно обрисованная светом фигурка в финале, на сцене смеркается. Чтобы избежать этой пустой хореографической болтовни, немногие — самые разумные — берут уже существующие тексты великих современных хореографов (так Мария Ильюшкина и Никита Корнеев исполнили дуэт из «Трех гносьенн» Ханса ван Манена, фантастически музыкально пропев телами Эрика Сати) или тексты просто уже проверенные (на конкурсе пользовался успехом «Призрачный бал» Дмитрия Брянцева, сделанный в финале прошлого века, новосибирцы же станцевали фрагмент балета «Шепот» Эдварда Клюга, что идет у них в театре). Руслан Стенюшкин из Мариинского взял фрагмент из «Поцелуя феи» в постановке Максима Петрова, а его коллега Максим Изместьев — из «Русских тупиков» того же автора. Но это все же — редкость. В основном — жюри и публику заваливают свеженькой продукцией, которая будет использована один раз и забыта как страшный сон. Имеющих хоть какой-то смысл сочинений крайне немного.

Дмитрий Смилевски (Большой театр). «Шерлок» на музыку Ханса Циммера, хореограф Мария Аеклькина.
Фото — архив конкурса.

Ксения Ринг из Московского Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко для своего номера «Поющая в терновнике» взяла ни больше ни меньше, чем «Лебедя» Сен-Санса — того самого, под чью музыку страдают поколения балерин, начиная с Анной Павловой. И, цитируя знаменитые позы из миниатюры Фокина, создала краткий монолог о сегодняшней жизни артистки балета (да собственно и женщины вообще), где за внешней хрупкостью обязан скрываться стальной позвоночник — иначе не выживешь.

Марина Акелькина для солиста Большого театра Дмитрия Смилевски поставила миниатюру «Шерлок» на музыку Ханса Циммера — и на три минуты на сцене действительно появлялся встрепанный, гениальный, увлекающийся расширением сознания и потому то вспыхивающий озарениями, то превращающийся чуть ли не в болезненный человеческий мусор, детектив (понятно, что вдохновлял хореографа и артиста Бенедикт Камбербетч, а не Василий Ливанов).

Работающий в Казани итальянец Алессандро Каггеджи взял музыку Генделя и превратил для себя в танец историю Сирано де Бержерака, позвал не участвующую в конкурсе Мину Кавабару — и получился отличный, достаточно сложно сконструированный дуэт, в котором танцовщица даже касаясь кожей партнера, смотрит только в пачку бумажек, что сама держит в руках, и улыбается этой пачке же.

В младшей группе запомнились питомцы якутского колледжа — Иван Одинцов в номере «Цветы для Элджернона» (хореография Екатерины Тайшиной на музыку Эззио Боссо), где юный танцовщик на наших глазах демонстрировал мгновенную эволюцию и столь же мгновенную деградацию своего героя, и все это было изложено именно языком пластики, и Алисия Пак в номере «Лунная шаманка» на музыку Ольги Подлужной, сотворенном той же хореографиней (девчонка эффектно металась по сцене, рисуя образ одержимой).

Аманда Гомес и Вагнер де Карвальо (Татарский театр оперы и балета). «Все ветер» на музыку Массне, хореография Александра Могилева.
Фото — архив конкурса.

С ней в незапланированный диалог вступала Анастасия Ярмаш из минской школы — для нее Алена Вежновец создала свою версию монолога Избранницы из «Весны священной» Стравинского. Жуть человеческого жертвоприношения, увиденная открытыми глазами — миниатюра говорила с сегодняшним днем, и именно этот «восклицательный знак» завершал второй тур конкурса, в котором были еще десятки и десятки хореографических сочинений.

Вытряхивая из головы менее удачные хореографические пьесы, вот что важно заметить: при таком раскладе конкурса (обязательной работе «на артиста») наиболее внятными оказываются маленькие сюжетные истории буквально с одной-двумя пластическими «фишками». Истории более абстрактные (в нормальном текущем репертуаре жестко требующие именно пластического поиска) проваливаются совсем, потому что у хореографов нет возможностей использовать более широкий словарь или даже добавлять в старинные словари свою лексику.

Что ж, до медалей уже — рукой подать. Пожелаем всем конкурсантам удачи.