«Фабуламахия».
Большой театр кукол — Русский инженерный театр АХЕ.
Режиссура и сценография Максима Исаева и Павла Семченко.
В одной из ранних своих работ, cпектакле-путешествии «Sine Loco», разворачивавшемся в павильоне выставочного комплекса «Ленэкспо», Исаев и Семченко инсценировали мифы Древней Греции, затем, в «Г-н. Кармен» и «Фауст в кубе», играя с архетипическими образами, творили собственный миф. В «Фабуламахии», косвенно продолжающей эту линию, ахейцы обратились к петербургской «мифологии»: Чижик-Пыжик, Старуха-процентщица, Человек рассеянный и Евгений Онегин (принадлежность последнего к оной не кажется очевидной, в отличие, к примеру, от Медного всадника), материализовавшись в виде кинетических машин, сошлись в «фабульном» бою.
АХЕ давно не показывал в Петербурге действа таких масштабов: для сражения крупногабаритных «аппаратов» сцена БТК оказалась тесна — полем битвы площадью в 300 кв. м стал Белый зал обновленной киностудии ЛенДок на Крюковом канале.
Парад-алле детищ инженерной мысли, предварявший бой, проходил под чутким руководством создателей-демиургов, по обыкновению облаченных в китчевые наряды, — на этот раз Исаев и Семченко появились в псевдоказачьих меховых шароварах и шапках и кирзовых сапогах.
Сцена из спектакля.
Фото — архив Большого театра кукол.
Обитатели «мифологического» пространства — загримированные под мимов юноши в старомодных клетчатых костюмах и девушки в кокетливых платьях с отложными воротничками; они же — операторы, приводящие машины в движение. Как и в последних спектаклях, оформленных АХЕ, — вспомнить хотя бы сценографические цитаты из «Великодушного рогоносца» в «Леньке Пантелееве» или обыгрываемые металлические конструкции в балете «Шинель», — здесь можно расслышать увлечение художников идеями конструктивистов.
При появлении инженерных детищ захватывает дух. Первым на сцену выкатывается представитель городского фольклора Чижик-Пыжик — агрегат, увенчанный подвижными крыльями-прутьями и металлическим клювом. Машина, передвигающаяся по принципу инвалидной коляски с ручным приводом, оснащена небольшим помостом, на котором могут уместиться сразу несколько «операторов», по периметру площадку обрамляет ажурная ограда Фонтанки. Одного из зрителей чижики в морских фуражках пригласят на борт, принудительно угощая водкой и соленым огурцом.
Сцена из спектакля.
Фото — архив Большого театра кукол.
Следующая, не менее остроумно сконструированная боевая единица, представляемая на суд зрителя, — Человек рассеянный. Стилизованный под бумажную шарнирную куклу герой подвешен за ходящие ходуном руки и ноги к рейнскому колесу. Свита Рассеянного, придающая «аппарату» вращение, — трое с перчатками на пятках и съехавшими на бок шапками — канонический вариант изображения Рассеянного в книжных иллюстрациях.
Эффектен и выход Старухи-процентщицы: под фатой, укрывающей металлический каркас с гигантскими шарнирными руками и ногами, принадлежащими Алене Ивановне, будто в чреве троянского коня, прячутся юные невесты — срывая материю, они разбегаются по всему залу, рассыпая монетки. Конструкция повторяет собой строение Чижика.
Венчает парад появление Евгения Онегина: на голове гипертрофированного деревянного болвана, укрепленного меж двух колес импровизированного велосипеда, заставляющих его вертеться вокруг собственной оси, — щегольской цилиндр, на груди красуется мишень. Машинистки в цилиндрах, демонстрируя дополнительные возможности конструкции, с ловкостью балансируют на вращающихся колесах.
Но на этом зрелище исчерпывает себя, оставаясь лишь парадом самоценных инженерных изобретений. Долгожданный бой литературных гигантов оборачивается проводимым силами «операторов» травмоопасным столкновением машин, в котором победу одерживает сумевший выдержать два нехитрых испытания — при помощи бумажного мяча забить гол и, следом, одолеть соперника в перетягивании каната. Даже ироничная словесная импровизация абсурдистского толка от Максима Исаева неспособна скрасить долгие и утомительные минуты ожидания, когда мяч, наконец, окажется в воротах.
«Фабуламахия», как и большинство спектаклей АХЕ, завершается тотальной деконструкцией — разъятые на детали махины превращаются в груду мусора.
Я видела довольно много спектаклей АХЕ и привыкла к тому, что у них обычно все по делу. Предельно функционально.
Все – люди и объекты – идут на строительство художественного образа.
Здесь – не то. Прежде чем начнется сам поединок, многочисленные операторы машин в перчатках на пятках и сковородках на головах(молодые актеры БТК) создают много театрализованной суеты – шумят, бегают, затевают стычки. Понятно, что они вроде как разогреваются сами и разогревают «стадион» прежде чем начнется собственно игра-поединок. Но получается какая-то мельтешня.
Дальше. Фабула – состав событий. В связи с чем ожидалось, что знаковые персонажи будут действовать каким-то специфическим для себя образом, а не только мускульными усилиями операторов. Т.е. герои-мифологемы проявят в поединке свое индивидуальное художественное начало.
Оказалось, все намного проще. Побеждал тот, чья конструкция маневреннее и выносливее. Чьи операторы окажутся сильнее и догадливее с точки зрения мускульной стратегии.
У меня, как и у автора рецензии, тоже возникла ассоциация с идеями 1920-х годов, но даже не конструктивизмом, а творческим театром П. Керженцева, когда считалось, что старый театр вскоре заменят массовые импровизации и спортивные игры, для которых главное – соревновательный момент, азарт — а не играние роли.
Думается, зрелище воодушевляло бы больше, будь оно перенесено куда-нибудь на городскую площадь. Туда, где можно просто постоять-поглазеть с банкой пива, если не понравится – уйти, если захватит – остаться. И, быть может, даже прийти на подмогу – заменить кого-то из операторов в фабуламахаче.
Продолжу предыдущий комментарий:
…и если бы билет на это «зрелище» не стоил 1 000 рублей.