«Явь».
X Фестиваль современной хореографии Context. Diana Vishneva.
Хореограф Анна Щеклеина, художник Татьяна Луданик.

«Явь» Анны Щеклеиной начинается с лобового, но красивого хода. Рамку блэкбокса в винзаводовском Цехе Белого закрывает полупрозрачное матовое полотно с рельефом-разводами — и через него видно чуть дрожащий шар оранжевого света и огромный силуэт. Точнее даже, силуэт прорисовывается не сразу. Сперва видна тень-рамка, нечто свисающее из нее. Через пару минут точно понимаешь, что это широко расставленные в приседании ноги, подсвеченные снизу. Они пульсируют, раскачивается висящий кусок ткани — как позже станет ясно, подол свободного платья, — и постепенно уменьшаются. На экране появляется контур фигуры, больше напоминающей неровный шар: тело то раскидывается, то сворачивается куда-то к солнечному сплетению, не перестает горбиться. Несколько раундов «ближе — дальше», то гигантских расставленных бедер, то угловато-шарикового тела, и материя наконец падает, открывая артиста — это Лидия Кривошеева из труппы Context. Тема заявлена: трансформации тела.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

На сцене возникают другие исполнители — сперва девушки, Марина Херолянц и Анастасия Радькова. Щеклеина придумала для них пластический рисунок с размытыми свойствами. Танцовщицы двигаются почти так же, как «заводила», их тела изначально не маркированы как женские или мужские. Но в танец проникают элементы с четкой гендерной окраской — и из них, как из кубиков конструктора, собирается скорее «феминное» или «маскулинное» тело.

Феминность Щеклеина маркирует гораздо четче. Начинает с высоких полупальцев, одного из самых понятных ярлыков феминности в танце, добавляет манерность, позы, похожие на те, что принимают модели в глянцевых съемках (например, укладывает артисток на пол с нарочито выгнутыми бедрами), иногда уходит в карикатурность, ставя девушек на четвереньки и заставляя призывно и в то же время мерно, несексуализированно качать попами. Эти элементы перемежаются с повторяющимися низкими приседаниями с широко расставленными ногами, резкими махами и опадающими туловищами — движениями, которые считываются минимум как не-феминные, а максимум — как брутальные, близкие к маскулинным.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

И это лишь разгон. Наиболее доходчиво Щеклеина доносит свою мысль в соло. Мы видим человека в свободном платье-рубашке. Двигается спиной к публике, длинные — так и хочется сказать багановские, с такими гривами танцевали ее девушки, — распущенные волосы расчетливо спадают так, чтобы закрыть лицо, основание шеи, линию от основания черепа до плеч, в общем, то, по чему, среди прочего, можно быстро определить пол. Пластический рисунок похож на экспрессивные движения артистки в завязке спектакля. Движения энергичные, не дающие толком рассмотреть фигуры. Хорошо видны сильные, мускулистые ноги — какие сегодня бывают и у женщин, и у мужчин. Наконец, платье оказывается на полу, человек поворачивается лицом, убирает волосы — оказывается, что соло Щеклеина передала парню. В этот момент становится понятно, что постановщица доносила мысль «гендер — это социальный конструкт». Только здесь конструкт — танцевальный. Женщины и мужчины в «Яви» не существуют по умолчанию, они «собираются» из характеристик движений — и при желании из любого артиста можно получить «девочку» или «мальчика».

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Работа Щеклеиной интересна тем, что в спектакле продолжительностью меньше часа кратко и наглядно передаются положения современных гендерных исследований в танце и история явления. Например, одно из больших завоеваний первой гендерной революции в танце, спектаклей «Русского балета» Дягилева: мужчины «получили право» на высокие полупальцы, парафраз пуантов. Щеклеина активно использует этот элемент на новом витке. Она показывает, как «нейтральное» тело начинает считываться как «феминное», если добавить проходку на полупальцах, причем проделывает этот нехитрый трюк сначала с танцовщицами — были сгустки мышц, стали девы, — а потом и с танцовщиками.

Группки — чаще всего по трое — артистов на полупальцах, с едва заметной жеманностью пересекающих сцену, напоминают, как схожий прием использовала Шарон Эяль. Например, в «Autodance», где балетная пластика сложно смешивалась с движениями с подиума, походкой моделей. Щеклеина в «Яви» цитирует израильскую постановщицу. Из-за того, как они инкрустированы в постановку, эти моменты считываются скорее как гиперссылки, расширение зрительского понимания. Эяль много работает над тем, чтобы придумывать хореографию для андрогинных существ, смешивать различные пластические «сигналы». Она же щедро вводит в танец подиумную пластику — то есть соединяет танец с находками из сферы, где, с одной стороны, по-прежнему сильно женское присутствие, с другой — эстетические паттерны смещаются в сторону бесполости.

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

Щеклеина рассыпает напоминания о разных спектаклях Эяль, добавляет яркие образы вроде дефилирующих артистов или группы, которая ритмично раскачивается, двигается так, что прорисовываются все изгибы тела, — и так «постулирует намерения». Кроме того, Анна напоминает и о других постановках, например, о своем «Ренессансе 2021», где она подробно разработала возможность показать на сцене стереотипные феминные образы из глянца. Если «Ренессанс» высмеивал «инстаграмную» и «глянцевую» культуру, которая превращает живых людей в набор клишированных поз, то в «Яви» похожие движения и образы рассматриваются уже как нейтральное явление — из чего может собираться «феминное».

«Маскулинное» в постановке тоже присутствует, но минимально — фактически только в виде соло Александра Фролова. Это симптоматично: выясняется, что хореографическими средствами точно можно показать, как получается «женщина» в танце, в чем отличия и характерные черты, какие движения нужно использовать, чтобы получить «девочку-девочку», «диву» или спрятать гендерные маркеры. А из чего собирается «мужское», сформулировать сложно, — только на контрасте с «женским».

Сцена из спектакля.
Фото — Владимир Луповской.

А почему это — «Явь»? Словари напоминают, что за этим словом — мир людей, то есть действительный, земной, то, что существует на самом деле, и то, что происходит прямо на глазах. Если обратиться что к истории общества, что к истории хореографии, выяснится, что мысль Анны Щеклеиной — все собирается из отдельных элементов, как их оценивать — это договор, а не данность, — прекрасно подходит под название спектакля. Что есть женское, мужское, нейтральное — конструируют люди, и это явь.