«Счастливые кости».
MATITA Theatre (Словения).
Идея и исполнение Матиа Сольце, режиссура — Вида Брен Серквеник и Матиа Сольце.

«Пластмассовые герои».
Аriel Doron (Израиль).
Идея и исполнение Ариэля Дорона, со-режиссеры Ротэм Эльрой и Давид Локэрд.
В рамках «БТК-ФЕСТа».

Доктор Сольце застрелился

На мой вкус, Матиа Сольце — просто красавчик. Длинный, тощий, с костистыми руками, редкими зубами и шалым взглядом. Тип настоящего бродячего кукольника.

Когда я встречаю подобных ему, на ум приходит, что, пожалуй, театры с их громоздкими труппами и сложной машинерией действительно пора распустить, вручить ожиревшим артистам по ободранному зайцу или медведю и пустить по миру. Людей посмотреть. Себя показать.

Медведь Матиа Сольце (а это панда) под стать своему хозяину. Потертый и какой-то грязноватый медведь-панк в металлическом ошейнике с шипами. В начале спектакля Сольце интересуется, на каком языке удобнее для нас играть. На русском? Пожалуйста. Сольце перевирает все слова и подолгу копается в бумажных шпаргалках. Косноязычие становится художественным фактором спектакля, фактором существования кукольного партнера. Медведь-проныра раздумчиво покачивает ногой, чешет в затылке, но ведет себя нагло. Заставляет зал петь в свою честь «Хэппи Бездэй», а получив из первого ряда подарок в виде шоколадки, истошно орет: «Я хотел шарик!!!»

Медведь очень самостоятельный. Даром что его хозяин еще в первую минуту застрелился.

«Счастливые кости».
Фото — архив театра.

«Вы все тоже умрете, — категорично заявляет медведь. — А я нет. Потому что я — кукла». И заставляет нас всех скандировать: «Я никогда не убью себя». Впрочем, смерть в кукольном мире — явление относительное. Кукловод умер, но дело (то бишь тело) его живет. Берцовые, тазобедренные и позвоночные кости, до времени припрятанные в рундуке-гробе, в руках Сольце с бешеной скоростью превращаются в слонов, собак, людей, котят и напоследок даже разыгрывают интермедию про Красную Шапочку.

Человек-оркестр, Сольце, будто дирижер, заставляет зал звучать. К середине спектакля мы все уже как безумные завываем, мяукаем, лаем и урчим в разных тональностях. И не только — по цепочке почесываем спины своим соседям, разом лишившись всех тормозов и барьеров. Очень свободные. Очень послушные дирижерской воле. Настолько послушные, что в какой-то момент Сольце предлагает нам всем поискать у себя за ухом — нет ли там петельки, с помощью которой управляют марионетками? «Ах, нет! — Сольце не удивлен. — Значит, вы перчаточные куклы. Ну-ка, пошарьте, нет ли руки кукольника у вас в заднице?» Зал ревет и плачет от смеха. Зал сопротивляется. А Сольце сам, будто обнаружив что-то инородное у себя в указанном месте, начинает удивленно ерзать. Там действительно рука — в форме пистолета, рука, как и в начале, нажимающая на курок.

В финале Сольце знакомит нас со своими «артистами». Эта кость приехала из Словении, этот позвонок найден в Чехии, а этот они с режиссером Евгением Ибрагимовым нашли в России. Наверное, в России спектакль звучит как-то особо. Потому что все мы в большей или меньшей мере, но всегда ощущаем это — руку мертвого кукловода в своем заднем проходе. Только не всегда готовы признаться.

P. S. В буклете пишут, что Сольце готовится защищать докторскую диссертацию в Пражской театральной академии.

Сделано в Китае

Бородатый израильтянин Ариэль Дорон нашел себе партнеров в обычном супермаркете, среди широкого ассортимента от китайского производителя. Тут тигр, большой и мягкий, а в руках Дорона еще и необыкновенно грациозный, охотится на самолетики и танки, как на мух и жуков (поймает, оближет и отпустит); взвод пластмассовых солдат; красавица-Барби (какая армейская жизнь без воспоминаний о подружке?); танки и вертолеты. Во что обычно играют мальчики? Конечно в войну. И вырастая, тоже продолжают в нее играть. Такая жизнь. Особенно, если живешь в Израиле.

На столе у Дорона разворачиваются незатейливые армейские будни. Построения на плацу, десанты и ночное патрулирование. Пока сам игрушечный солдат исправно циркулирует вдоль стены, Дорон отыгрывает его реакции. Достает конфету, снимает фантик, жадно проглатывает. Следующую ест уже медленно, смакуя. Пятую — через силу, едва ли не с отвращением. Смотрит порнушку на телефоне. Не нравится. Куда лучше дежурных стонов и вскриков воспоминания о подружке.

Разговор командира с женой по скайпу: «Детка, ты такая красивая». «О, нет, я не хочу, чтобы ты видел меня такой некрасивой», — рыдает златокудрая Барби, прикрывая экран рукой.

В какой-то момент мы сами превращаемся в «задержанных»: «Командир, тут группа… около ста человек. Похоже, террористы». Но и кукольника берут «на прицел». Солдат пяти сантиметров ростом отважно пробирается в полость рта актера, досконально исследует содержимое — впрочем, ничего опасного не обнаруживает.

«Пластмассовые герои».
Фото — Anael Resnick.

Оказывается, что игрушечный солдат, «рожденный ползать» и пускать автоматные очереди в переходе на Гостином, отлично танцует. Стоит только ему вернуть прямохождение и вынуть из рук автомат. «У нас нет выбора», — наблюдая такое неуставное поведение, задумчиво говорит командир. «Мы должны его… расстрелять?» — робко завершает фразу другой рядовой. «Нет, мы должны присоединиться!» И вот уже все трио отжигает в дискотечных огнях.

Пацифистский финал оказывается ложным. Какая война без мирных жертв? Гибнет самый большой и беззащитный — тигриный Гулливер в стране милитаризированных лилипутов. Или, как сказала после спектакля Ася Волошина, «слишком красивый, чтобы жить». Можно и так.