«Провинциальные танцы» на «Платформе» (Москва).

26 и 27 января на Винзаводе (проект «Платформа») были показаны спектакли «Опыт № 4. Intersection» (пересечение) и «Алиби» екатеринбургского коллектива «Провинциальные танцы». Получасовые танцевальные короткометражки были созданы в рамках проекта-лаборатории «Танцкрипция» (замысел — передать текущий момент, остановить мгновение мимолетного и быстротечного процесса создания хореографии). Спектакли вошли в программу фестиваля «Цех», который прошел в ноябре на сцене культурного центра ЗИЛ, но лучшим образом вписались в лаконичную площадку Винзавода: сюда, по словам кураторов проекта, они будут приезжать и впредь. Татьяна Баганова, бессменный руководитель «Провинциальных танцев» — один из пионеров современного танца, и не случайно ее компания считается лучшей. Артисты регулярно работают с различными хореографами, в том числе европейскими. Татьяна Баганова сама принимает участие в проектах как танцовщица, демонстрируя отличную профессиональную форму.

На этот раз с прославленным коллективом удалось поработать молодым, но уже выработавшим свой танцевальный стиль хореографам. Спектакли хотя и являются самостоятельными произведениями, но вполне дополняют друг друга и даже образуют любопытный диптих. «Провинциальные танцы» представлены здесь в двух ипостасях: аполлонического и дионисийского начал.

«Опыт № 4. Intersection».
Фото — Театральный центр «Платформа».

«Опыт № 4. Intersection» Анны Абалихиной являет собой абстрактное полотно, словно одна из цветовых картин американского художника Марка Ротко, где палитра оттенков одного цвета (в данном случае белого) различима лишь для глаз посвященных и остается невидимой для остальных. Танцовщики скользят по белоснежному танцевальному линолеуму как по льду, попутно пересекаясь друг с другом, сталкиваясь, совпадая в мимолетных дуэтах, только лишь намечая взаимоотношения, не развивая их, «бросая» не оформившийся, не превратившийся в осознанное движение жест, не договаривая танцевальной фразы. Есть в этой сцене неоспоримая красота многоточия, поэзия недосказанности, импрессионистическая незаконченность. Легкие белые одежды из шифона добавляют воздушности неспешному движению прекрасного Ничто. В работе танцоров есть то, что французы называют fluidité — текучесть, бесконечность, невозможность разложить танец на элементы. И тому причиной великолепная слаженность коллектива, многолетняя работа в ансамбле. Внезапно белоснежная монотонность прерывается легким юмором: танцовщики включаются в игру, общаясь при помощи незамысловатой пантомимы. Есть в этих нехитрых кривляньях и что-то античное, словно пастушки и пастухи — персонажи буколической поэзии — резвятся на траве. Недаром их легкие «крылатые» одежды отдаленно напоминают греческие туники. Также вспоминается хореограф Иржи Килиан: поклонение безличному дзен и незлобивый юмор.

«Алиби».
Фото — Театральный центр «Платформа».

Второй спектакль создан хореографами костромской компании «Диалог-данс» Иваном Евстегнеевым и Евгением Кулагиным. Когда-то костромичи восхитили московского зрителя стильным танцевальным нуаром «Мерлифлор» в постановке бельгийского хореографа Карин Понтьес. В работу над собственной постановкой с «Провинциальными танцами» хореографы постарались привнести эту строгую стильность движений и поз, словно вписанных в мягкий приглушенный свет. Танцоры, одетые в повседневные черные одежды офисных работников, непринужденно справляются с технически сложными комбинациями. Женщины виртуозно падают с каблуков, забрасывая неимоверно высокие батманы. Танцоры, кувыркаясь на красных пуфах, словно дети, устраивают напряженную и утомительную возню. Каждая танцевальная сцена прерывается затемнениями, так что зрители остаются на несколько секунд в кромешной темноте, слушая бытовые, вычлененные из контекста и от этого кажущиеся абсурдными, монологи артистов, словно «перекуривающих» в перерывах от тяжелой работы. И здесь невольно возникают ассоциации с интерактивными шоу вроде «Дома-2». Та же абсурдная иллюзия причастности к чему-то важному, тогда как все происходящее абсолютно бессмысленно. Но вот вспыхивает яркий свет, и танцовщики вскакивают с удобных пуфов, вновь включаясь в игру. Метафора ясна: человек, в первую очередь, homo не sapiens (думающий), a ludens (играющий).

В заключение хочется сказать, что обе работы сделаны добротно и в лучших традициях современного европейского танца, но лишены внятных смыслов и кажутся поверхностными. Абстрактный танец под такими же абстрактными названиями не способен оправдать себя, если не связан с музыкой, а здесь она играет, скорее, роль фона — драматургия недостаточно разработана.