И. Губач. «Адъютантша Его Величества».
Открытый театр. Режиссёр Игорь Владимиров
Похоже, что новая постановка, осуществлённая Игорем Владимировым — это робкая попытка вспомнить о былом. Отсюда — появление в афише всем известного имени Геннадия Гладкова; отсюда — приглашение на главную роль Эры Зиганшиной, актрисы, способной стать тем центром, энергетическим ядром спектакля, какой требовался режиссёру в его прежних работах. Случайно или нет, поиски Владимировым связей между собой настоящим и собой прошлым совпали с возвращением Зиганшиной в город, с которым она была соединена так крепко и так долго и который покинула несколько лет назад, в поисках своего театра. Так или иначе, сейчас они встретились и решили объединить усилия.
В. Матвеев (Наполеон) и Э. Зиганшина (Жозефина). Фото А. Беленького
С. Мигицко (Бертран), А. Новиков (повар) и Е. Филатов (Гурго). Фото А. Беленького
Отчасти поисками своего места в жизни других людей занята и героиня Эры Зиганшиной. Но было бы неверно думать, что спектакль насыщен ностальгическими переживаниями. К излишней серьёзности он, смею заверить, не располагает, весьма жизнерадостно повествуя о пребывании Наполеона на острове Святой Елены. Вернее, речь пойдёт не столько о Наполеоне, сколько о Жозефине. Не Богарне, правда, а Понтиу, приехавшей, по её словам, требовать с Бонапарта компенсацию за погибшего мужа. Но ни для кого не тайна, что на самом деле она собралась спасать его от одиночества. Энергия мадам Понтиу движет в этом спектакле всем и всеми, в том числе и бывшим императором.
Наполеон Владимира Матвеева — это немолодой человек, обрюзгший, ссутулившийся, который, надсадно покашливая и прихрамывая, бродит по своему неприветливому дому и ловит крыс. Для него уже «пришёл тот день, пришёл тот час, когда подводим мы итог и, или они подводят нас». Итоги явно подвели этого Наполеона, но он из последних сил продолжает цепляться за воспоминания о былом величии, славе, власти — вот то самое ценное, что у него осталось. Матвеев подаёт своего героя мучающие его проблемы с мягкой иронией, послушно следуя легкомысленному строю спектакля, сильно смахивающего на водевиль. Наполеон не грозен, не суров, его «императорские» позы, выпяченная губа (помнится, у Бонапарта был волевой подбородок) забавляют публику не меньше, чем репризы партнёров по сцене. Но, в отличии от прочих, он способен на проявления человеческих чувств, хоть по накалу их и не сравнится с главной героиней.
Жозефина Зиганшиной — маленький смерч, поднявший клубы пыли в затхлом мирке узника английской короны; живая, страстная, порывистая, она не признаёт регалий и мнимых заслуг и твёрдо уверена, что слово «человек» звучит во сто крат значительнее, чем император; и человек этот рождён, чтобы жить, чувствовать, действовать, корчить рожи и смеяться. Может, оттого, её Понтиу столь непочтительна с императором, униженно заискивающим перед губернатором, и полна уважения к нему, когда он, как и подобает настоящим корсиканским парням, осмеливается дать отпор этому рыжему английскому замухрышке. Сама Жозефина хранит достоинство в любых обстоятельствах и будет, сжав кулачки, бороться до последнего за свои права. А через минуту начнёт утешать императора, пожалев его, всеми забытого и заброшенного. А потом, подсчитывая в уме стоимость, вместе с Наполеоном станет рассматривать его мундиры, восхищённо кивая головой, — ему же так приятно, когда им восхищаются. И вдруг прервёт его на полуслове, по-крестьянски деловито поинтересовавшись: «Слушай, а чего козы-то не доятся?» Каждое мгновение Понтиу Зиганшиной проживает до конца и требует того же от других. Вялому, бездеятельному существованию Наполеона она противопоставляет свой напор, жизненную энергию, его бутафорским ценностям — свои, более простые, но зато долговечные. Она права: памятники снесут, про завоевания забудут, а хороший коньяк с названием «Наполеон» продержится не одно столетие. Кому-то может показаться, что всё это несерьёзно, вещи несопоставимые. Но не забывайте, что вы смотрите водевиль, а здесь декорации никогда не похожи на настоящее жилище, люди в опорках — на настоящих генералов, а главная героиня — на простую повариху. Мадам Понтиу прекрасно одета, причёсана, ходит на высоченных каблуках и не пытается убедить зрителя, что на самом деле простовата, грубовата и бесхитростна. Ощущение дисгармонии возникает лишь когда видишь, что Жозефина Зиганшиной глубокомысленна и серьёзна там, где остальные балуются внешней характерностью и развлекаются, насколько позволяет комедийный жанр. У одних это получается лучше, у других, разумеется, хуже.
Вот два незадачливых генерала. Один длинный, худой, похожий на складную удочку, другой, как можно догадаться, маленький, толстый, перекатывающийся по сцене с лёгкостью мяча. Один напоминает общипанного недотёпу-ворона, другой — поистаскавшегося в чердачных боях задиру-кота. Один — артист Сергей Мигицко, другой… правильно, артист Евгений Филатов. Генералы постоянно дерутся друг с другом — машут ручками, царапаются, кусаются и пинаются исподтишка. Их легко приструнить, пару раз набив им шишки и заставив ловить крыс, доить коз, бегать с веником по углам, сдувая пылинки. Правда, они в отместку могут наябедничать императору или даже самому губернатору острова — местному церберу и вообще устроить за спиной какую-нибудь пакость. Такие уж они — милые и достаточно безобидные мелкие пакостники. Кому не симпатичен долговязый генерал Бертран с пойманной крысой, зажатой в руке; он застенчиво ковыряет в носу, когда его представляют Жозефине — не привык с дамами общаться, смущается. А генерал Гурго с сеточкой для волос на облысевшей голове, он так настрадался от активности мадам Понтиу, что не в силах сдержать слёз и его сдержанно-требовательное «Мадам Понтиу должна уехать» перерастает в неудержимый рёв: «С-и-и-р, а пусть эта баба уберётся… С-и-и-р, она нас обижает… С-и-и-р, она нас бьёт…» Сергею Мигицко и Евгению Филатову отведена роль фона, их задача — развлекать и по возможности самим развлекаться. У Мигицко это выходит замечательно: посмотрите-ка, неплохое вино привезли Наполеону — ркацители, саперави, — зрителей рассмешил, себя повеселил и товарищей порадовал. Публика в восторге.
Не столь приятно, когда на сцене появляется нечто, менее живое. Губернатор острова — Дмитрий Барков — рыжий, хромой, одноглазый и любит придушенным голосом читать нотации Наполеону: «Сюда Вас сослали, Вы здесь не в Версале, Вы всё ещё мните, что Вы — победитель…» За этой не слишком смешной маской нет ни содержания, ни логики поведения. Губернатор без повода гнусен, без повода милостив, без повода неожиданно меняется в финале и с рюмкой «Наполеона» присоединяется к общему хору примирения.
Э. Зиганшина (Жозефина). Фото В. Васильева
Как быть актёрам, которым нелегко свести своих героев к условным комическим типам? Владимир Матвеев и Эра Зиганшина в атмосфере общего веселья тянут на себе сюжет, не лишённый некоторого драматизма: ведь Наполеон осознал, что реальная жизнь лучше воспоминаний о прошлом, и источником этой жизни является мадам Понтиу, которую предстоит потерять. Что говорить об Эре Зиганшиной, кажущейся порой чужой в спектакле Владимирова? У Жозефины ум, такт, хитрость и жизненный опыт Зиганшиной, и даже в самые безоблачные моменты, заглянув в глаза её Жозефине, вы обнаружите там невысказанную горечь. Иногда, в музыкальных отступлениях проглядывает та глубина и серьёзность, которой почти не даётся выхода в спектакле. И видно, что Наполеон тоньше и мудрее, чем кажется, а Жозефина приехала не за деньгами, а потому что сердце позвало. Но то, драматическое, что слабым огоньком вспыхивало в пьесе Губача, не нашло выхода в спектакле Владимирова, где возобладало водевильное, незамысловато-развлекательное начало. Хеппи-энд, упорно навязываемый режиссёром, наиболее неестественно выглядит в отношении главных героев. Но актёры, кто с радостью, кто с неохотой, подчинятся неизбежности счастливой развязки. Понтиу покинет остров, вызвав тихую печаль императора и публики. Облако сожаления коснётся изборождённого морщинами чела Наполеона и, не в силах задержаться, улетит, подгоняемое настойчивыми финальными аплодисментами. А Эра Зиганшина, захватив узелок Жозефины, уйдёт прочь.
Комментарии (0)