Актрисе Коляда-Театра Тамаре Зиминой — 75 лет

Ровно пять лет назад газета «Вечерний Екатеринбург» писала: «На последней премьере Академического театра драмы „Кити и Левин. Сны“ происходило что-то невозможное. Бабушка, совершенно древнее в спектакле существо, которое еле двигается в своих изношенных фуфайках, платках и валенках на босу ногу, которое не говорит ни слова, только пьет себе в углу сцены „липтон“, подслеповато уставившись в телевизор, в конце первого акта вдруг сбрасывает свои шубы-фуфайки и оказывается стройной, модно стриженной, легкой едва ли не девчонкой. Она быстро организует в центре сцены стол, и все персонажи, точнее уже играющие их актеры, начинают праздновать ее, актрисы Тамары Зиминой — исполнительницы роли бабушки, 300-летний юбилей».

Я помню этот сумасшедший спектакль. Помню, как поражалась смелости и свободе авторов — не представляю, как вся эта веселая гулянка виделась с точки зрения случайного зрителя? Но так или иначе, а все, кто знает Тамару Васильевну Зимину, то есть весь театральный Екатеринбург, мгновенно понимали шутку: в самом деле, ее фактический возраст настолько не соответствует паспортному, что 300 ли ей, 100 или 70 — все одинаково не имеет к ней никакого отношения. И речь не только о лице, о девчоночьей подвижности и гибкости стройного тела или даже необычайно светлой улыбке и горящих глазах — речь о радостно-юном принятии целого жизни, которое проявляется в отношении к ролям, коллегам, друзьям, начальникам, самым разным ситуациям, да просто, кажется, к воздуху, которым она дышит. При том что это абсолютно не мешает той глубокой, выстраданной мудрости, которой она щедро наделяет своих героинь (особенно, может быть, последнего времени). Напротив, ее способность легко радоваться всему, что дается, — не только Дар свыше (хотя и это очевидно), но и результат собственной душевной работы, того богатого и трагического подчас опыта, который выпал ей в жизни как женщине, матери, актрисе.

В 1965 году двадцатилетней выпускницей театральной студии при Владивостокской драме появилась в Свердловске актриса Тамара Сухонос (тогда) и сразу вошла в основной состав труппы нашего драмтеатра. За более чем 50 (!) лет на его сцене она сыграла не один десяток замечательных ролей, среди них, например, Галя Четвертак (Б. Васильев «А зори здесь тихие…»), Поля (М. Горький «Мещане»), Варвара (А. Островский «Гроза»), Кэрол (Т. Уильямс «Орфей спускается в ад»), Илга (А. Галлиев «Магелланы»), Глория Гулог (Дж. Патрик «Дорогая Памела»), Галка (Н. Павлова «Пятое время года»), Варя (А. Чехов «Вишневый сад»), Элеонора (С. Мрожек «Танго»)… Вот воспоминания о спектакле сорокалетней давности одного из зрителей: «Впервые я увидел на сцене Тамару Зимину в далеком 1973 году в спектакле Академического театра драмы „Ночной переполох“. Сколько воды утекло, а появление ее в этом спектакле до сих пор помню! Было это еще в „старой“ драме на Вайнера, 10.

На сцене стояла огромная декорация, обрамленная с двух сторон крутыми лестницами. И в какой-то момент с одной из лестниц сверху вниз неслось нечто — будто шаровая молния. Вот это „нечто“ кидалось со счастливым воплем на Леонида Давидовича Охлупина — он играл отца, а Тамара Зимина была по пьесе его дочерью. Вдруг мы видели счастливую девчонку-подростка, она повисала на отце, обхватив его ногами, она счастливо кричала что-то, целовала его. В этом было что-то невозможно заразительное, яркое…»

Этот зритель — Николай Коляда, ее любимый режиссер и гуру, единомышленник и друг. В его театре с 2004 года у Зиминой, без преувеличения, началась вторая театральная жизнь. Здесь она сыграла самые большие и, может быть, лучшие свои роли: «Птица Феникс» — Роза Ивановна, «Мадам Роза» — мадам Роза, «Ревизор» — Анна Андреевна, «Тутанхамон» — Ольга Ивановна, «Курица» — Диана Раскольникова, «Нежность» — Она, «Старая зайчиха» — Она, «Всеобъемлюще» — Нина Сергеевна, «Девушка моей мечты» — Она, «Уроки сердца» — Мать, «Баба Шанель» — Тамара Ивановна, «Змея золотая» — тетя Люба, «Иван Федорович Шпонька и его тетушка» — его тетушка…

Может быть, самая моя любимая ее работа — в скандально знаменитом «Сашбаше». Какая счастливая мысль посетила авторов, когда они назначили на роль Женщины — мамы, бабушки, жены, подруги — не привлекательно-молодую актрису, а больше чем семидесятилетнюю к тому времени Зимину! Ведь она сама уже символ, уже не просто мама, бабушка, жена, подруга, и даже не просто актриса, она — Женщина. Какой-то недосягаемый образец непреходящей даже не молодости — юности, радостной открытости всему, а главное — доброты, мудрости, сочувствия, сострадания. То, что делает на сцене Зимина, легко, весело (как они — прямо «здесь и сейчас» — препираются с Ягодиным, когда она увлекается своими рассказами о прошлом!), невозможно просто изобразить — она транслирует что-то, что есть в каждой по-настоящему любящей женщине.

А недавно она сломала ногу. Прямо на спектакле. Увезли в травму, наложили гипс во всю длину, от ступни до таза. А она занята по 20–25 дней в месяц. Страдала от замен чуть ли не больше, чем от физического дискомфорта (на костылях ходила-смотрела все «свои» спектакли, на тех, кто с ней «в очередь», и часто — ей-богу, не вру! — с восторгом). Как только гипс уменьшили до колена, так сразу стала выходить/выезжать на сцену в коляске, и это новое «обстоятельство», которое все участники спектакля вынуждены были «обживать», давало ему замечательную энергийную перезагрузку.

С каждым годом актриса Тамара Зимина работает все интересней. Видит Бог, это не юбилейный комплимент! В ее персонажах, несмотря на их внешнюю иногда простоватость, суетливость, ворчливость, проступает удивительная глубинная доброта, актриса транслирует в наши зрительские сердца не только чувство — состояние любви, которое сегодня так труднодостижимо и так в то же время каждому необходимо! И которое просто сыграть невозможно — для этого мало быть только актрисой, надо быть прекрасно-невероятной Тамарой Зиминой.