Фестиваль литературного театра «Кот-баюн» череповецкого Городского филармонического собрания прошел во второй раз, а это еще младенческий возраст как для человеческого существа, так и для фестиваля. Возник он не от хорошей жизни и не от избытка, а, наоборот, в условиях крайней бедности (финансовой) и голода (культурного). Пожалуй, путешествуя по стране, никогда еще я не бывала в городе, настолько обделенном культурной жизнью: на театральной карте России Череповца, кажется, просто не существует. Массовая «культура», очень популярная среди горожан, сосредоточена в клубе «Шансон» и в парочке ДК, где гастролируют звезды эстрады. А очагом подлинной творческой жизни стала местная филармония, которая собирает под своей крышей немногочисленных подвижников, пытающихся заниматься живым искусством в условиях резервации. Фестиваль «Кот-баюн» необходим филармонии и городу, это возможность привлечь другого зрителя — думающего и образованного, с которым артисты смогут вступать в равный диалог, без поддавков. А еще «Кот-баюн» был необходим череповецкому городскому филармоническому собранию для того, чтобы на российском театральном небосклоне появился до сих пор не открытый объект — Литературный театр Елены Кузьминой.

С Литературным театром череповецкой филармонии я познакомилась в мае на архангельском фестивале «Родниковое слово» им. Ф. Абрамова, где жюри единогласно присудило Елене Кузьминой награду за лучшую женскую роль. Фестивальный буклет сообщал, что автором сценария, постановщиком и исполнителем спектакля «Мой отец — Корней Чуковский» является художественный руководитель театра — Елена Кузьмина. Когда «четыре в одном» — обычно настораживает. Про режиссера, сценариста и худрука было еще ничего не понятно, но актриса Елена Кузьмина с первого же взгляда и, наверное, еще точнее — с первого звука голоса нас покорила. Но еще быстрее она покорила детскую аудиторию. На спектакль по такому сложному и отнюдь не детскому материалу, как «Памяти детства» Лидии Чуковской, привели совсем малышей — от силы первоклассников — целевую аудиторию «Мойдодыра». Но вместо «умывальников начальника и мочалок командира» на сцену вышла тетенька, которая не пыталась ни притвориться девочкой, ни стать своей среди малышни, она просто разговаривала с ними на равных, серьезно, вдумчиво и в то же время с теплым юмором. Тут как-то сошлось, что природа юмора Чуковского и его дочери Лидии Корнеевны оказались близки режиссеру/актрисе Кузьминой. Она не пыталась расставить современные акценты, чтобы стать понятнее детям в зале (главный грех сегодняшнего детского театра), но само собой получилось, что светлое чужое детство, прожитое сто лет назад, оказалось моим детством, детством председателя жюри Льва Константиновича Дурова (он сидел рядом со мной, и я видела, что смотрит он с упоением первоклассника), и самое главное и сложное — детством этих малышей в зале. Учителя привели детей послушать про тараканище и бармалея, а вместо этого им рассказывали про стихи, про труд, про Илью Репина, про вдохновение и ответственность, про взрослую тяжелую болезнь — бессонницу, мучившую поэта почти всю жизнь, про смерть младшей любимой Мурочки. «Мурочка умерла» — сказала актриса просто, без драматизма, со свойственной и ей и Лидии Чуковской интонацией приятия и всепрощения. И в зале наступила сначала гробовая тишина — дети, может быть, впервые осознавали смерть, а потом громкий всплеск негодования — они были возмущены несправедливостью, поражены открытием смертности и конечности любимых. Никогда я не видела в театре столь драматической реакции зрительного зала. Без сомнения, эта малышня во время спектакля «Мой отец — Корней Чуковский» хотя бы немного, да подросла.

Елена Кузьмина в спектакле «Мой отец — Корней Чуковский».
Фото — архив театра.

Елена Кузьмина очень музыкальна, прозаический текст, а тем более стихи она ведет как вокальную партию. Ее голос негромкий и женственно-мягкий, иногда становится шероховатым, немного ломким и каким-то неловким, как голос десятилетнего мальчишки. Кузьмина отнюдь не травести, никакого переодевания и костюмирования — она выходит на сцену взрослой женщиной, но ребята в зале быстро проникаются к ней доверием и интересом, чувствуют ее «свойскость» благодаря этой интонации десятилетки, внутренней бурлящей энергии, присущей скорее детям, чем усталым взрослым, и искреннему простодушию, с которым смотрят на мир ее лирические герои. Кузьмина — певец простых, незамутненных, здоровых чувств, переживаний и отношений. Не наивных и примитивных, а как будто первозданных, очищенных от «взрослой» шелухи, от изломов и депрессий. Спектакль «Исполнение желаний», получивший заслуженное гран-при фестиваля"Кот-баюн«, об этом: поэт Саша Черный, актриса Елена Кузьмина, вокалистка и композитор Татьяна Дурнова возвращают вещам, понятиям, ценностям, миру их истинные значения и вкус.

Обсуждая «Исполнение желаний», уже можно начать разговор о Кузьминой сценаристе и режиссере. Хотя в программке она скромно определила жанр как «поэзоконцерт», получился именно спектакль (на фестивале мы видели премьеру «Исполнения желаний», точнее, премьеру второй редакции). Рассказчиками становятся два персонажа от театра (ассоциативный ряд, который они вызывают: Арлекин и Пьеро, черный и белый, зрелость и детство). Персонаж Татьяны Дурновой напоминает тапершу Раневской в «Александре Пархоменко», тот же едкий и грустный юмор, она в этом дуэте — Арлекин, ей принадлежат нотки горечи и разочарования, она тот взрослый, который оборачивается на детство, подводя итоги всех не исполнившихся желаний. Персонаж Кузьминой — Пьеро, печальный и нежный клоун, ее партия — детство, простодушие и вера в исполнение желание вопреки всему, в первую очередь вопреки собственному зрелому опыту. В первой половине спектакля костюмы актрис ненавязчиво стилизованы под 20-30 годы — эпоху, отраженную в стихах Саши Черного. Если Дурнова вызывает ассоциации с тапершей, то Кузьмина — с Вертинским, но чем дальше, тем больше их персонажи разоблачаются и в прямом (снимают пальто, парики) и в переносном смысле. Постепенно на сцене остаются две зрелые женщины, говорящие через стихи Саши Черного о себе и своем. О сокровенном и взрослом, но с детской смелостью и простодушием. Если вначале актрисы представили нам калейдоскоп женщин, мужчин, детей из «того времени», показанных изящно и с юмором, мы буквально услышали «гул эпохи», и все было вроде бы про «них» и про «тогда», то постепенно все становится про «нас» и про «сегодня». Главный же герой этого спектакля — мир, который через стихи Саши Черного исполнительницы открывают нам заново. Как будто бы провели тряпочкой, и мир вдруг снова стал новым, сияющим, таящим множество тайн, все достойно удивления и наслаждения, вновь подаренная зрителям «драгоценная радость мелодий и книг».

Но это для взрослых, а дети на этом спектакле познают все впервые. С ними никто не нянчится, не заигрывает, не пытается быть им понятным и интересным, им открывают мир щедро и немного «про запас»: то, что не дойдет до адресата сейчас, осядет на дно, пригодится после. Третьеклашкам из череповецкой театральной студии, сидевшим в первом ряду, открывали знания о том, что такое любовь и что такое не любовь (при слове «проститутка» две подружки переглянулись, и было захихикали, но остальные их не поддержали, и эти быстро иссякли, потому что хотя и проститутка, но ведь про любовь). Они одинаково жадно слушали про все: и про уличных собак, и про солнечные дни, и про одиночество, и про смерть.

Елена Кузьмина и Татьяна Дурнова в спектакле «Исполнение желаний».
Фото — архив театра.

На мой взгляд, главное достоинство Литературного театра Елены Кузьминой — в той интонации, которую она нашла для разговора с детским зрителем. Меня как педагога все время мучает вопрос: как разговаривать с ребятами, чтобы быть ими услышанной, быть им интересной и понятной, но в то же время не скатываться на их уровень. Кузьмина с большим уважением относится к своим малолетним зрителям, она не выбирает тем полегче, не сюсюкает, не впадает в сентиментальность, не пытается быть современной. Она разговаривает с ними искренно и на равных. Наверное, поэтому на ее спектаклях дети неожиданно становятся внимательными и тонкими зрителями. Они ее любят и готовы следовать за ней по лабиринтам драматических судеб Корнея Чуковского, Саши Черного или Марины Цветаевой.

Может быть, существование в культурной изоляции в какой-то мере идет на пользу Литературному театру, потому что здесь сохранилось приятное, старомодное отношение к зрителю. Современный театр хочет либо развлекать, либо поражать, воздействовать на него жестко и агрессивно, а здесь с ним беседуют с большой нежностью и бережностью. Это подкупает. И, уезжая из холодного, дождливого, ноябрьского Череповца, я увезла теплые воспоминания.

А фестивалю «Кот-баюн» — многие лета, он, безусловно, нужен своему городу, и буду надеяться, что на будущий год он оперится, возмужает и соберет программу, достойную и конкурентоспособную их собственному Литературному театру.