«Священный талисман, или Мальчик, который победил войну». Десктопная версия.
Театр Предмета.
Режиссер Михаил Плутахин.

Театр Предмета совместно с Еврейским музеем и центром толерантности должен был выпустить в мае премьеру спектакля «Священный талисман, или Мальчик, который победил войну». Для онлайн-эфира режиссер Михаил Плутахин и продюсер Петр Волков решили не устраивать прямую трансляцию, а подготовить специальную десктопную версию — фильм-спектакль.

Сцена из спектакля. Скриншот.

Работа на стыке жанров оказалась выигрышной: здесь отличный звук, картинка не обрывается и не тормозит, выстроен нужный свет и вообще — нет никаких промахов по качеству, что после двух месяцев просмотра видеоспектаклей разной степени съемки вызывает особую благодарность к создателям. Но главное, конечно, не в этом — интересно осмыслить работу не с позиции того, как она трансформируется в будущую офлайн-постановку, а сконцентрироваться на заявленном формате фильма-спектакля, притворяющегося промежуточным вариантом, но оказавшегося весьма самодостаточным.

Театр Плутахина органичен в этом формате, существует в естественной среде. Работа с видео для него не новость — Театр Предмета обращался к съемке и раньше, в проекте «Недосказки»: укрупнял живой камерой локальные сцены с небольшими предметами, транслируя их на экран. «Священный талисман» наследует не столько театру кукол, от которого Плутахин изначально уходит как можно дальше, сколько анимации и кино.

Сцена из спектакля. Скриншот.

Здесь нельзя не вспомнить нидерландскую театральную компанию Hotel Modern, которая уже давно в своих проектах активно работает с видео: сцены с маленькими фигурками проецируют на задник, создавая на глазах зрителей живой анимационный фильм. В спектакле «Великая война» о Первой мировой воткнутая в землю петрушка при верной точке съемки становилась лесом, а после уничтожалась огнем из баллончика; в «Лагере» на сцене выстраивали макет концлагеря с тысячами кукол-жителей — за рутинной жизнью Аушвица пристально следила камера. Со «Священным талисманом» их сближает не только техника, но и тема — концлагерь, как и война, есть и здесь. Название спектакля отсылает к стихотворению Лейбу Левина — исполнителя песен на идише, поэта, чтеца и композитора, который прошел не только войну, но и сталинские лагеря. Стихотворение о талисмане — белой козочке, то и дело возникающей в спектакле, читает его дочь, певица и актриса Рут Левин.

Сцена из спектакля. Скриншот.

Фильм-спектакль состоит из нескольких сцен, как если бы камера перемещалась от стола к столу. На одном из них — замок из парафина, он медленно оплывает, оголяя стальной скелет (художник Илья Юдович). Символ детской сказки тает, превращаясь в ворота концлагеря с каркасом из очков, ножниц и расчески — предметов, сотнями сваленных в витринах музея Аушвица. В «Наблюдателях» Плутахина, созданных совместно с Музеем ГУЛАГа, «играли» реальные вещи, привезенные из лагерей Магаданской области. Кажется, и здесь остовом замка могли бы стать экспонаты с бирками. Образ концлагеря возникает и в конце — красным огнем горят окна низких черных построек, окруженных колючей проволокой. Из высокой трубы валит дым, а пепел, словно снегом, укутывает постройки с головой.

В предыдущих работах Театра Предмета мы наблюдали и за перформерами, что бесстрастно манипулируют предметами. В «Священном талисмане» нет актеров и их крупных планов, только руки — живые, теплые и выразительные. Они не прячутся, но и не играют, не стараются стать куклой, за их дышащей пластикой интересно следить. Они спускаются сверху и несут жизнь выжженной пустыне — как в начале, так и в конце: плодородная земля принесена в кулаке, испачканные тонкие пальцы высаживают зеленые растения, строят дом, в котором горит свет. Сшивая лоскутное покрывало, вертят ручку машинки Зингер, мягко скользят, вышивая на ткани целую историю жизни.

Сцена из спектакля. Скриншот.

Эти руки — родителя ли, бога — исчезают в сцене под кроватью, где ребенок, скрываясь от ада войны, выстраивает свой мир, играя в прятки с реальностью. К оставленности маленького человека прибавляется и ответственность — за вершение судеб, хоть и игрушечных. Нам дается детский взгляд на трагедию, где зритель становится не сторонним наблюдателем, не случайно заглянувшим взрослым — мы сами оказываемся под этой кроватью, укрытой заботливо расшитым покрывалом, и переставляем игрушки по деревянному полу.

Укромный мир полон сокровищ: шахматный конь, потрепанный плюшевый мишка, замок из цветных кубиков. Герои живут сами по себе, как в кукольном мультфильме и воображении ребенка. Долгая сцена прощания оловянного солдатика и балерины-игольницы, словно сошедших с покрывала, их кружение и пристальные взгляды отсылают к лучшим эпизодам российского кинематографа. Одна из самых сильных находок — образ войны, который передан катушками ниток, еще недавно заправленными в швейную машинку. Они уходят на фронт из укромного царства, отдернув простыню. Это не сражение, а беспорядочный расстрел: под нарастающий ритм музыки, словно под автоматные очереди, они разматываются догола, опадая деревянными скелетами.

Сцена из спектакля. Скриншот.

Музыкальная драматургия — особая история для Театра Предмета. Так, фольклорный ансамбль «Комонь» всегда участвует в спектаклях и эскизах, озвучивая их вживую аутентичными инструментами. Здесь звучат колыбельные из сборника, записанного Левиным в 1939 году, — как народные песни, так и созданные им самим на стихи еврейских поэтов. Композитор «Священного талисмана» Илья Шаров исполнил их сам. В голос вливаются пенье птиц и стрекот насекомых, иногда он доносится сквозь помехи, наслаивается и искажается вслед за картинкой. Саундтрек складывается из клезмерских мотивов, ровного ритма швейной машинки, движения стрелки часов, из хрустальных звуков музыкальной шкатулки, обрываемых маршем и сигналом воздушной тревоги.

Работая в выбранной концепции фильма-спектакля по законам, близким к кино, Театр Предмета выстраивает сложный монтаж кадра, деформирует изображение, накладывает фильтры. Камера позволяет сфокусироваться на деталях и фактуре, через биографию отдельных вещей и символов проявить общую историю.