«Друг мой». К. Стешик.
Невидимый театр.
Режиссер Семен Серзин, художник Таня Артамонова.

Спектакли Семена Серзина обычно полифоничны: главного героя, как правило, нет — есть хор равноценных голосов. «Друг мой» Константина Стешика это многоголосие предусматривает: монопьеса почти полностью строится на диалогах. Поставившие ее до Серзина Петр Шерешевский в МХТ и Алексей Сидельников в «Субботе» вводили в спектакль всех упоминаемых в рассказе главного героя персонажей, лишая драму Стешика приставки «моно». Серзин же ставит моноспектакль: один актер (Олег Рязанцев) жонглирует действующими лицами рассказа своего персонажа.

«Нос». Н. В. Гоголь.
Театр юных зрителей им. А. А. Брянцева.
Режиссер Тимур Кулов, художник-постановщик Николь Кламперт.

Сбрендивший чиновник бегает по всему Петербургу в поисках собственного носа — чем не сюжет для буффонады? В спектакле Тимура Кулова и правда много смешного. Образы фигурантов дела — броские шаржи, да и сам майор Ковалев после утраты органа чувства — только пародия на майора Ковалева-прежнего. Вот только песня совсем не о том.

Герой незаметно для себя превращается не просто в клоуна, а в грустного клоуна. Потеря носа оказывается фатальной: человек перестает вписываться в алгоритмы реальности. И мир вдруг предстает перед ним в совершенно другом качестве.

«Розенкранц и Гильденстерн мертвы». Т. Стоппард.
Театр на Васильевском.
Режиссер Галина Зальцман, художник-постановщик Семен Пастух.

Пьеса «Розенкранц и Гильденстерн мертвы» обращается ко второстепенным персонажам пьесы «Гамлет» и выводит их на авансцену. Шекспир не наделил этих персонажей достаточным объемом, они появляются в нескольких сценах парой, так что различить их между собой невозможно, да и не нужно. Шекспир не подарил им ни предыстории, ни финала, и в пьесе Стоппарда они не помнят, откуда пришли, и не знают, куда идут. Единственная ясность в их жизни — это что в финале они умрут.

«Зойкина квартира». М. Булгаков.
Московский драматический театр им. А. С. Пушкина.
Режиссер Евгений Писарев, художник Зиновий Марголин.

Квартирка гражданки Зои Денисовны Пельц, спроектированная художником Зиновием Марголиным, явлена сразу, вся, нараспашку: пол накреняется от задника к зрителю, потолок наклонен в противоположном направлении. Жить в таком пространстве неуютно, неудобно, невозможно, но живут же! Танцуют, поют, пьют шампанское и вдыхают кокаин, веселятся напропалую, копят деньги, мечтают о невероятном и влюбляются насмерть. Обитатели и гости квартиры прекрасно осознают, что все это не очень нормально, что мир — наперекосяк, а все равно изо всех сил карабкаются, цепляются, вгрызаются в эту выпавшую им эпоху поехавших крыш и подкошенных ног.

Переписка

«Про Федота-стрельца». Л. Филатов.
Театр им. Ленсовета.
Режиссер Федор Пшеничный, художник Егор Пшеничный.

Елена Вольгуст — Марине Дмитревской

«...Я не хвор!..
Отойдем-ка за бугор!..
Расшугай ежей и белок,
Есть сурьезный разговор», —
ровно в таком же стихотворном ритме ты легко могла бы продолжить с тем из коллег, кто столь же версификационно одарен.

Рецензию читали бы взахлеб, не отводя глаз от монитора! В соавторах твоих вижу Наталию Каминскую, увы, она в столице.

Художественная ткань сказки Филатова сегодня, наверное, многим напоминает другую ткань — кримплен.

Сказка, имевшая оглушительный успех на излете СССР, сыгранная автором, поставленная в кино Овчаровым, выученная советской интеллигенцией почти наизусть, — забыта. Ну не звучит она в моноспектаклях, ставить на разные голоса ее перестали. Не цитируют. Забвенью предана (?).

«История Нарспи». А. Асламас.
Чувашский государственный театр оперы и балета.
Хореограф Данил Салимбаев, художник Валентин Федоров, дирижер Никита Удочкин.

Жила-была девушка в тихом благостном селе (художник Валентин Федоров подвесил над сценой маленькие домики, в них тепло светятся окошки). Звали ее Нарспи. Была влюблена в небогатого своего сверстника, которого звали Сетнер. Но папа девушки решил выдать ее за богатого мужика много старше. Влюбленные пытались бежать, но их поймали, парня избили, а девушку таки выдали замуж. Не вынесла она жестокого нрава мужа, отравила его грибами, сбежала к любимому. Дружина покойного нагрянула в ее село, убила Сетнера, Нарспи же покончила с собой. Это сюжет одного из главных произведений чувашской литературы — написанной 115 лет назад поэмы Константина Иванова, что была названа по имени главной героини.

«их тут нет».
Площадка «Скороход»
Концептмейкер и исполнитель Артем Томилов.

Ощущение жизни потеряло свою линейность. Сменилась точка отсчета времени: на подоконнике Площадки «Скороход» горят цифры сломавшегося года — 20223. Открыв окно, Артем Томилов кричит уличному прохожему: «Эй, я тут! И я тут не один». Он действительно не один, вместе с ним под кружком света кольцевых ламп, словно выхваченные из мрака реальности, — новые эмигранты.

О режиссерской лаборатории «ArtОкраина» в театре «За Черной речкой»

В честь юбилея — ни много ни мало 40 лет! — театр «За Черной речкой» провел трехдневную лабораторию «ArtОкраина». «Треугольный стол» молодых авторов, побывавших на показах, мы предлагаем вашему вниманию.

Умер. Ушел. Сергей Дрейден. Великий. Любимый. Громадный. Невероятный. Если бы город мог плакать, он бы сейчас рыдал, сотрясался бы старыми стенами, тополями, разбитыми окнами, дряхлыми мансардами. Потому что умер его смех, его сердце, его душа.

«Турандот». По мотивам пьесы К. Гоцци.
Театр на Бронной.
Режиссер и автор текста Андрей Прикотенко, художник Ольга Шаишмелашвили.

Андрей Прикотенко почти полностью переписывает сказку Карло Гоцци, сохраняя лишь основные сюжетные перипетии и героев. Действие перенесено в условную страну будущего — это новый Китай, государство в государстве. На сцене мрачный подземный бункер — узкая полоска сценического пространства с мигающими лампочками. Кажется, что его обитателям физически не хватает места: они практически задевают головами потолок, а их тихие голоса и малейшие движения отдаются гулким эхом, создавая звуковую партитуру герметичной среды (композитор Николай Попов). Герои — порождение социальной изоляции, напрочь лишенные эмпатии и эмоционального интеллекта. Они никогда не выходят на поверхность бункера, ведь наверху — болезни, люди и прочие мерзости.

«Свадьба Фигаро». В. А. Моцарт.
Музыкальный театр Республики Карелия.
Режиссер Анна Осипенко, дирижер Владимир Добровольский, художники Юлия Бунакова и Евгений Хохлов.

«Свадьбу Фигаро» в нашем отечестве в последнее время ставят достаточно часто — она отвечает общественному запросу на эскапизм в театре, легкие комедии, и чтобы ничего не напоминало. Потому сразу возникает проблема с режиссерскими интерпретациями — заказчик (театр) часто не может понять, зачем они вообще нужны. Радикальные решения — вроде отличного «Фигаро», поставленного Михаилом Бычковым в Воронежском оперном, — редкость: худрук Камерного театра два года назад перенес действие оперы в финал Первой мировой войны, и вся лихорадка чувств, что трясет всех персонажей, запросто объясняется жаждой жизни, свойственной людям, только что вернувшимся из окопов.

«Летят журавли». По пьесе и киносценарию В. Розова.
Свердловский государственный театр драмы.
Режиссер Дмитрий Зимин, художник-постановщик Владимир Кравцев.

«Дорогие матери, отцы, братья и сестры!.. Пройдет время, люди отстроят города, деревни, зарубцуются наши раны, но никогда не угаснет лютая ненависть к войне. Мы глубоко чувствуем горе тех, кто сегодня не может встретить своих близких. И мы сделаем все, чтобы будущие невесты никогда не теряли женихов. Чтобы матери не дрожали за жизнь своих детей. Чтобы мужественные отцы не глотали украдкой слезы. Мы победили и остались жить не во имя разрушений, а во имя созидания новой жизни».

«Саша, привет!» Д. Данилов.
Нижегородский академический театр драмы им. М. Горького.
Режиссер Анатолий Праудин, художник-постановщик Борис Шлямин.

В подвале Нижегородского Дома актера давно хранится пулемет. Его подарил фестивалю театральных капустников «Веселая коза» молодой светлоглазый человек в очках Сергей Кириенко. Правда, класс? В той жизни Кириенко был преуспевающим бизнесменом, банковским деятелем. Банк «Гарантия» спонсировал «Козу», а он смеялся на ее представлениях. Даже вот пулемет, смеясь, подарил... Сюжета подарка уже никто не помнит, но сам факт нижегородцы чтят и рассказывают, что пулемет так и стоит в подвале Дома актера на улице Пискунова.

«Тахир и Зухра». З. Яникова.
Театр «Шалом» (Москва).
Режиссер Мурат Абулкатинов, художник Софья Шнырева.

Театр «Шалом», который вернулся домой, на Варшавское шоссе (совсем не театральное место, куда надо долго тащиться в переполненном метро), как-то симпатично и без уныния проживает наше лихое времечко. Ставит спектакль за спектаклем по новым для слуха, не заигранным и не уставшим от интерпретаций текстам, имена режиссеров и драматургов не вычеркивает. От своего «пятого пункта» не отказывается, но уж точно им не ограничивается. Последняя премьера тому свидетельство.

Вчера режиссера Евгению Беркович и драматурга Светлану Петрийчук заключили на два месяца под стражу по давнему зрительскому доносу и предъявили обвинение в поддержке терроризма за их давний спектакль «Финист Ясный Сокол». Предъявить такое обвинение этому спектаклю — все равно что доказывать: «Царь Эдип» — пуповая комедия, а «Черный квадрат» — буколическая пастораль. Это значит не видеть, не слышать и не анализировать, а только выполнять заказ по обеспечению доноса.

О Первом Театральном фестивале для подростков «В смысле?!»

Огромный по количеству событий фестиваль «В смысле?!» собрали Наталия Сергеевская и Юлия Клейман и сделали его специально для одной возрастной категории — подростков. Пускали, конечно, всех, но желание выделить театральные проекты для возраста между детством и взрослостью понятно. Сейчас уже невозможно промахнуть этот момент в жизни только как переходный, «прошли и забыли». Слишком много психологических, социальных особенностей формируется, слишком много стереотипов о подростках бытует в кругу взрослых. Фестиваль, собранный по вдохновению, вместил множество форм современного театра для подростков и придумал что-то свое, инициировал создание нескольких новых спектаклей.

«Преступление и наказание». По мотивам романа Ф. М. Достоевского.
БДТ им. Г. А. Товстоногова.
Режиссер Мотои Миура, художник Итару Сугияма.

«А!.. Я знаю... Завтра... Пойдем... Эт вы-с... Я видел».

В первую минуту сквозь шум не то трамвая, не то стройки герои «Преступления и наказания» Мотои Миуры проговаривают свои основные реплики. Почти все, что они говорят потом, неважно. Главное — это вечный повтор «А» всевозможными вариациями (визг чайки, вопль, возглас, вопрос). Режиссер (и в то же время автор инсценировки) перекроил текст романа, разложил его до кратчайших предложений и составил в одному ему ведомую структуру. И выявление строения сценического текста романа абсолютно не нужно. Повтор одного и того же звука / слова / жеста / траектории движения — здесь и смысл, и композиция.

«Небо позднего августа». По пьесам «Переспать с Леной и умереть» Т. Яблочкиной, «Как я простил прапорщика Кувшинова» И. Антонова и «Небо позднего августа» И. Яковлева.
Омский академический театр драмы.
Режиссер Петр Шерешевский, художник Елена Сорочайкина.

Спектакль Петра Шерешевского по трем современным драмам идет в трех актах с двумя антрактами, но композиция не выстроена последовательно, тексты «разрезаны» на эпизоды и смонтированы заново. Не будучи связанными фабульно, пьесы, тем не менее, ассоциативно рифмуются, оказываются созвучными. Персонажи разных историй сосуществуют на игровой площадке, делят между собой один большой обеденный стол, одну ванну и кухню, одну кровать. В спектакле создается многомерный образ сегодняшнего состояния мира и человека в нем. Режиссерское решение укрупняет смыслы — частное становится всеобщим.

Может быть, в поручении журнала написать несколько слов к юбилею дирижера был некий умысел — кому, как не вагнеристке, привычной к вечной склоке вокруг своего главного учителя, писать поздравление главному в России человеку, чьими усилиями, даром и верой из мелкой партитурной скани год за годом возникает это божественное зыбкое здание сотрясенных воздухóв, называемое вагнеровской музыкой, и — по совпадению — такому же странному удачнику исторической судьбы, образующему вокруг себя вихри и молнии.

«ЧВЗК, или Как Аня папу в РАЙцентр везла». По мотивам пьесы Т. Загдай «Человек в закрытой комнате».
Социально-Художественный театр.
Режиссеры Дмитрий Хохлов и Костя Соя, художник Валентина Спевак.

...но на пути появился Костик (Андрей Анкудинов).

Аня (или в москвичестве Жанна) — Алина Король приезжает в родной провинциальный город N к отцу (Павел Панков), который находится при смерти, но не успевает буквально на пару часов — батя откинулся. Из-за, хм, несовершенства работы региональной «скорой помощи» и наступления выходных смерть отца оформить не могут, поэтому вести его тело приходится в райцентр. Помогает Ане в этом сын соседки ее папы, знакомый с раннего детства Костик. Втроем с ним и с говорящим трупом Аня преодолевает отпуск патологоанатома, ментовку, коррумпированных врачей и, наконец, крематорий. А после всего случившегося они преодолевают и Анино желание умереть (еще чуть-чуть — и девушка бы вышла из окна...)! Но побеждают ли психологическую травмированность, приобретенную от отца-сухаря?