В выходные Александринский театр — в рамках растянутого на сентябрь-октябрь фестиваля «Александринский» — представил свою первую в сезоне премьеру «Гедда Габлер» в постановке Камы Гинкаса. Увиденное привело в смятение. С одной стороны, прославленный режиссер уже более 30 лет не ставил в городе, где в 60-е учился у Товстоногова, а в 70-е делал первые шаги в профессии, поэтому его новой работы здесь ждали с особым трепетом. С другой стороны, Гинкас самовыразился весьма причудливым образом. Объяснить его вычурную трактовку и без того сложной пьесы Ибсена можно разве что экспериментальным путем, которым художественный руководитель Александринки Валерий Фокин уже не первый год отважно ведет старейший в стране академический театр. Но суть спектакля Гинкаса, кажется, не в жизненной позиции, а в желании показать Питеру «козью морду». Пользуясь авторской ремаркой («в полуобмороке опускаясь в кресло»), хочется процитировать и последнюю реплику пьесы: «Но, боже милосердный… ведь так не делают!»

Пьеса норвежского драматурга Генрика Ибсена — о зачатках феминизма и эмансипации, о тщетных поисках красоты, гармонии мира и внутренней свободы одинокой, умной, никем не понятой женщиной, в отчаянии покончившей с собой выстрелом в висок, — была написана в 1890 году и ставилась крайне редко. В частности, страдающую нарциссизмом, балующуюся пистолетами Гедду, скучающую и экзальтированную, играла Грета Гарбо, а в России — Комиссаржевская у Мейерхольда.

Выбор Гинкаса пал на молодую и интересную актрису Марию Луговую, ученицу Семена Спивака. Режиссер превратил русоволосую «девочку-ромашку» с вкрадчивой пластикой в жгучую брюнетку в стильном парике: то ли бизнес-леди, то ли женщина-вамп, то ли очумевшая комиссарша. Он заставил ее расхаживать голышом, в нижнем белье или в алых кожаных штанах, говорить басом и рубить фразы и слова: не то робот, не то иностранная шпионка, не то чудная инопланетянка. При этом дал ей в руки скрипку, велел показывать фокусы, кичливо имитировать повешенье на сухом дереве, высовывать язык и пучить глаза, скакать козочкой и сучить ногами как норовистая лошадка.

Людьми эта Гедда манипулирует «по приколу», словно одуревшая от вседозволенности «золотая молодежь». Странно даже, что тут обошлось без нетбука или айпода. Ученый муж Гедды Тесман (Игорь Волков, вынужденный использовать всего одну примитивную краску инфантила) лебезит и заискивает пред нею, как любящий папаша, он же — примитивный подкаблучник. Соседка Теа (Юлия Марченко, также в парике, но из копны рыжих волос) послушно терпит ее сексуальные домогательства. Окружающих Гедда рассаживает на стульчики, как воспитательница — группу детсадовцев. Действие происходит в полумраке, с настойчивым эротическим подтекстом и в антураже поп-арта. Видео периодически тревожно транслирует секс, извивающихся змей и корчащихся эмбрионов. Из манерной люстры льется вода, прозрачная мебель контрастирует с угольно-черными печками-буржуйками. Целлофановые дождевики сливаются с выгородками из мутного оргстекла, словно исцарапанного косыми струями дождя. В аквариумах плещутся живые рыбки, и Гедда таскает их оттуда сачком, как бесстрастный юный натуралист. Звучит «И мой сурок со мною», вымученный не одним учеником музыкальной школы.

Все это, честно говоря, удивляет и утомляет. Если над мудреными опытами младших коллег Гинкаса еще можно ломать копья и искусственно раздувать из них событие, то от мастера ждешь по крайней мере внятного художественного высказывания. От «Гедды Габлер» афиша получила лишь выпендреж. Особенно жаль артистов: они честно и талантливо выполняют поставленную задачу, но не способны донести режиссерскую мысль там, где ее нет.