Его приход в театр, в театральное дело не был явлением одиночным. Но в яркой плеяде математиков и экономистов, технарей и социологов, в конце 1960-х — начале 1970-х обратившихся в театральную веру по призыву Анатолия Зиновьевича Юфита и Бориса Юрьевича Сорочкина, Дадамян занял совершенно особое место. Его место никем не могло и не может быть занято — по той простой причине, что подобная научная оснащенность, талант организатора, дар лектора и понимание искусства редко совмещаются в одном человеке.

«Москва — Петушки». В. Ерофеев.
Центр современной драматургии под руководством Николая Коляды (Екатеринбург).
Режиссер Ринат Ташимов.

ЦСД лишился своей избушки и теперь осваивает новую сцену под крышей Коляда-театра. История Венички Ерофеева, ставшая первой работой главного режиссера ЦСД Рината Ташимова в этих стенах, благодаря предельной камерности сцены и сама становится какой-то камерной. Здесь не будет революций и провозглашения деревни Черкасово столицей, красных флагов и страданий о пустых глазах народа. Не будет тут и пронзительной истории о младенце, который знает букву «ю» (его упомянут лишь однажды, да и то мимоходом). Из поэмы Ерофеева, авангардистской и лишенной сюжета, Ташимов делает одноактный спектакль, урезанный в смысловой нагрузке, но не теряющий сценического обаяния.

«Месяц в деревне». И. С. Тургенев.
Ростовский-на-Дону Молодежный театр.
Режиссер Олег Куликов, художник Алексей Паненков.

Всего лет семь тому назад, когда «Месяц в деревне» был выпущен БДТ им. Г. А. Товстоногова, можно было удивиться: эта пьеса Тургенева редко возникала на сцене. Тот спектакль Праудина прожил, к сожалению, не слишком долго, но за последние годы появились значительные постановки Бутусова («Все мы прекрасные люди») в Петербурге и Марчелли в Ярославле, несколько менее заметных версий в провинциальных театрах, учебные спектакли; прошла тургеневская лаборатория в Новокузнецкой драме (один из эскизов был по этой пьесе). Сейчас «Месяц в деревне» можно считать вполне репертуарной пьесой. Наши режиссеры, как правило, ставят Чехова, а в какой-то момент — между Чеховым и Чеховым — еще и Тургенева...

В архиве появился № 81. Новые номера регулярно будут пополнять сайт,
приглашаем читателей и коллег не терять из виду этот процесс!

«Мандрагора». Н. Макиавелли.
Театр «Приют комедианта».
Сценическая редакция пьесы, режиссура, музыкальная и пластическая партитура Искандэра Сакаева, сценография, костюмы, свет Дины Тарасенко.

Искандэр Сакаев несколько лет назад поставил в Александринском театре «Цветы для Чарли», но это, можно сказать, был совсем другой Сакаев, еще до тотального увлечения биомеханикой (хотя и там актеры жили физически активно). После «Чарли» уже ни один спектакль режиссера не обходился без биомеханического тренинга. В Альметьевском театре результат «биомеханизации» актеров был небезынтересным, хотя, например, Ромео и Джульетта несколько подавляли своей неуемной энергией.

Ассоциация театральных критиков (АТК) объявила о запуске собственной лекционной программы. О том, как устроен современный театр, какие направления в нем сегодня возникают, как он взаимосвязан с другими общественными и культурными явлениями, а также с историей мировой сцены, расскажут ведущие театральные критики России — Дина Годер, Марина Давыдова, Павел Руднев, Алла Шендерова и многие другие.

«Венчание». В. Гомбрович.
Театр им. Ленсовета.
Режиссер Бениамин Коц, художник Ольга Никанорова.

Это дебют совсем молодого режиссера из Польши, выпускника мастерской Ю. М. Красовского, и первая постановка «Венчания» в России. Событие налицо.

В Петербурге в 2005 году был показан спектакль по этой пьесе, который Эльмо Нюганен поставил в Торуни с Владасом Багдонасом. Еще существеннее пьесы и инсценировки Гомбровича, которые можно было увидеть на петербургских фестивалях и гастролях также лет десять назад: «Космос» Ежи Яроцкого (который утверждал, кстати, что польский театр «подшит Гомбровичем»), «Гуляй-рожа» (по «Фердидурке») Вальдемара Сьмигасевича и «Оперетка» Ежи Гжегожевского.

Международный фестиваль под таким названием с 7 по 17 октября прошел в мытищинском театре «ФЭСТ».

Мытищи — уютный, быстро развивающийся город рядом с Москвой. До ближайшей станции метро 15 минут, на электричке — 25 минут до Ярославского вокзала. Но такая география — «Мытищи — это почти Москва» — сильно мешает и развитию театра, и фестивалю. Критиков в Мытищи не заманишь: если это Москва, то ехать все-таки далековато, а если не Москва, то с чего бы? Такое же положение и у химкинского театра «Наш дом», да и у других театров в городах-спутниках Москвы.

«Недоразумение». А. Камю.
Театр «Старый дом» (Новосибирск).
Режиссер Антон Маликов, художник Анна Федорова.

По мнению экзистенциалистов, становление личности происходит в процессе переживания кризисов, которые сопровождаются чувствами страха, отчаяния, безысходности. В пьесе Альбера Камю «Недоразумение» жизнь воспринимается человеком как постижение собственного одиночества. Но драматург предполагает: тотальное непонимание между людьми может быть преодолено. В спектакле Антона Маликова, поставленном в новосибирском театре «Старый дом», мир обречен. На сцене холодное, не предназначенное для жизни пространство — гостиница, которую содержат Мать (Халида Иванова) и ее дочь Марта (Лариса Чернобаева). Из горизонтально сложенных реек выстроена длинная стена темного сине-зеленого цвета — таким могло бы быть море, о котором мечтает Марта. Вдоль линии рампы тянется полоса из желтых решеток, словно указывая направление движения. Из предметов интерьера — только темные кресла-кубы и высокий светильник прямоугольной формы. Пространство диктует хозяйкам гостиницы модели поведения.

«Фунт мяса». Текст Н. Хрущевой на основе пьесы У. Шекспира «Венецианский купец».
БДТ им. Г. А. Товстоногова.
Авторская группа: Настасья Хрущева, Александр Артемов, Сергей Илларионов.
Руководители постановки Влад Фурман и Андрей Могучий.

Как-то рано поутру
БДТ с театром ТРУ...

Нет, не так.

Как-то разом вместе вдруг
БДТ и «Кракатук»...

Вот сейчас читатель перестал понимать что-либо вообще. И я понимаю этого читателя. Читатель не был в БДТ. Читатель не был в БДТ и читатель не знает никакого ТРУ, тем более что ТРУ больше нет. Читатель не знает, что принципом театра ТРУ, которого больше нет, были ритмизированные тексты Артемова и Юшкова, где все повторялось. Повторялось по три, по четыре, по шесть, по восемь, потому что принципом театра ТРУ были ритмизированные тексты Артемова и Юшкова, где все повторялось.

«Сострадание. История одного оружия».
Режиссер Мило Рау.
В рамках фестиваля «Территория».

Актриса Урсина Ларди (известная, в первую очередь, по фильму Михаэля Ханеке «Белая лента») целится в зрительный зал из автомата. Улыбается, помахивает нам рукой — как солдат из Руанды из воспоминаний ее героини. Солдат, пришедший расстреливать лагерь беженцев, в котором укрылись проигравшие гражданскую войну хуту.

Впечатления о 75-м сезоне Норильского Заполярного театра драмы

Новичков с «большой земли» Норильск сначала шокирует — заброшенными с 90-х годов заводскими поселками по дороге из аэропорта, стелящимся по земле дымом, змеящимися выше человеческого роста (вечная мерзлота!) трубами теплопроводов, рассказами о черной пурге и школьниках, учащихся три месяца в году (температурная отметка ниже нормы заставляет переходить на домашнее обучение). Кажется, что и город, возникший сверхчеловеческими усилиями и сверхчеловеческими же жертвами, и сейчас существует «вопреки». Вопреки климату. Вопреки экологии. Норильчане спокойно реагируют и на ужас («как вы здесь живете?»), и на восхищение («да вы герои!»). Невозможно жить в Норильске и не принимать его. Сломаешься. И чем больше вдумываешься постфактум в этот город, тем сильнее кажется, что суровый климат и скудный промышленный ландшафт, не в пример красотам среднерусских городов и их «музейных» театров, заставляет живущих здесь людей генерировать внутреннюю жизнь не созерцательно-пассивную, а активную, направленную на самоизменение, на выстраивание всевозможных коммуникаций, творческих и человеческих.

Позавчера театр «Мастерская» дружной толпой поздравлял с юбилеем педагога всех курсов мастерской Г. М. Козлова.

Григорий Козлов:

— Двадцать лет назад мы впервые набрали курс.

А до этого мы вместе поступили в Театральный институт на один курс.

А до этого мы попали по распределению в ЦКБ «Знамя Октября».

«Покорность». М. Уэльбек.
Новый Рижский театр.
Режиссер и художник Алвис Херманис.

Узнав, что Алвис Херманис собирается ставить у себя в Новом Рижском театре «Покорность» — роман-утопию о том, как в 2022 году во Франции президентом становится мусульманин, — я подумала: бить по политкорректности он будет из всех пушек сразу. (Многие помнят конфликт режиссера с Гамбургским театром в декабре 2015-го, когда он протестовал против политики Германии в отношении иммигрантов и беженцев и пришел к выводу, что его никто не хочет даже выслушать. «Разговаривая с людьми из театра Thalia, я понял, что они не открыты для других мнений. Они идентифицируют себя с центром поддержки беженцев. Да, я не хочу в этом участвовать. Могу ли я позволить себе свой выбор? Как обстоит дело с демократией?»)

«Светит, да не греет». Фантазия по мотивам пьес А. Н. Островского.
Березниковский драматический театр.
Режиссер Андрей Шляпин, художник Татьяна Кудрявцева.

Пьеса «Светит, да не греет» принадлежит ко второму, если не к третьему ряду произведений Александра Островского. Ставится она нечасто, ибо в ней можно найти отголоски многих уже известных пьес драматурга. А собственным неповторимым лицом она вроде бы не обладает. Возможно, режиссера Андрея Шляпина привлекла именно эта задача — открыть собственный мир пьесы, выявить ее связи, предчувствия, отголоски. Поместить как в контекст литературно-театральной жизни конца XIX — начала XX веков, так и в более широкий. Автором спектакля был сконструирован некий литературный гипертекст, включающий в себя ряд других произведений Островского, тексты Иосифа Бродского и других поэтов. Спектакль имеет второе название — «Кокуй». В самом этом слове есть что-то затхлое, обывательское, узкое. «Место наше Кокуем называют». — «Как-как?» — «Да не как-как, а Ко-куй». Еще закрыт занавес, а Кокуй уже явлен зрителю в обломках старых стульев, что беспорядочно разбросаны на авансцене. Есть среди них и побольше, посолиднее, есть и совсем коротконогие, бросовые. Это то, что перестало быть живым деревом, засохло, потеряло душу и энергию. Открывается занавес, а за ним забор из деревянных досок, который подпирают сами жители — кокуевцы.

«Евангелие».
Театр Эмилиа Романья. Театральная компания Пиппо Дельбоно (Модена, Италия).
Автор идеи и режиссер Пиппо Дельбоно.
В рамках фестиваля «Балтийский дом».

Театр Пиппо Дельбоно — как очень странный родственник, или как целый табор странных родственников, нагрянувших вдруг к вам домой. Приехали, всей оравой вторгшись вдруг в размеренное течение жизни, беспардонно достали свои фотоальбомы, видео из турпоездок и хвастаются, жалуются, увещевают, укоряют. А ты думаешь, как же сдал старик Бобо, да и Пиппо уже не тот, вот говорит: «Глаз слепнет, лежал в больнице», но вроде бы все так же норовит пуститься в пляс. И опять же учудил — живет в резервации вместе с афганскими беженцами. Ну да в этом весь он. В Петербург нагрянули все те же — Пиппо, Бобо и другие, которых ты уже научился любить такими, какие они есть. И неважно, что думает остальной зритель в зале, — приехали безумные итальянские родственники, так какого черта?

«В гостях. Европа» (Home visit Europe).
Театральная группа Rimini Protokoll.
В рамках фестиваля «Территория». Как и многие другие проекты немецкой компании Rimini Protokoll, известной своим радикализмом в переосмыслении взаимоотношений театра и реальности, «В гостях. Европа» — уникальный опыт соучастия, разовый акт коммуникации, осуществляемый самими зрителями (как и в случае с Remote, слово «зрители» здесь совсем не годится, но пусть...).

С самого начала спектакль ощущается как приключение: тебе присылают адрес — улица, дом, квартира. По дороге встречаешь тех, кто тоже направляется туда, и вот вы вместе входите в подъезд, а во дворике курят местные жители. Ваша группа похожа на заговорщиков, собирающихся на частных квартирах.

«Макбет». У. Шекспир.
Русский драматический театр (Стерлитамак).
Режиссер Людмила Исмайлова, художник Наталья Белова.

Людмила Исмайлова ставит «ту самую шотландскую пьесу Барда» как очень простую историю. Внятную. И без пяти минут кавдорский тан, победитель-полководец Макбет, разгоряченный и опьяненный победой, в первой сцене трагедии не более чем простой парень. Брутальный, веселый, уставший, но не обессиленный, готовый на новые подвиги. Совершенно такой же, как друг, что рядом — другой победитель-полководец, Банко. Три ведьмы смотрят на закадычную пару, еще не зная, кого выбрать для рокового пророчества: может быть, Банко?

Три дьявольских сестрицы в стерлитамакском спектакле — абсолютно театральные ведьмы. Все эти маски смерти, балахоны, ужимки и прыжки, кошачья пластика и мяуканье опробованы множеством предшественниц, но по-прежнему работают. К тому же все три актрисы (Регина Рушатова, Анна Храмова и Анжелика Гришкина) наделяют своих героинь особой ведьминской манкостью, порочным очарованием. Никакой режиссерской актуализации этих сил зла, увязки их с современным ведомством страха, охлократией или пятой колонной не предусмотрено, это некое абстрактное зло вообще, очень театральное в своем обличье.

«Машина едет к морю». Пьеса «Алекса фон Бьёрклунда».
Театр «Особняк» и Театральная мастерская АСБ.
Режиссер Алексей Янковский.

К этому морю, заметим, театр едет все годы своего существования особняком. Пьеса екатеринбургского автора, скрывающегося под затейливым псевдонимом «Алекс фон Бьёрклунд», таким образом, оказалась «по пути». Очень небольшая площадка тут — попытка свободы, художественной и человеческой. Маленькая сцена, как уже приходилось говорить, разверзается целыми мирами. Попытка свободы честная, без лишней наивности и позы. Потому-то парадигма экзистенциального абсурда неизбывна и непреодолима в постановках этого театра. Органична, одним словом. Хоть классики Беккет или Ионеско, хоть новейшая драматургия, хоть композиции по Чехову и Достоевскому. Первые давно и решительно (тогда это было открытием) привиты современному сознанию актера и зрителя. Большая традиция просвечивает сквозь любой материал свободно, минуя ложную многозначительность. Артистизм актеров «Особняка» — Дмитрия Поднозова, Натальи Эсхи, Алисы Олейник — и состоит в экзистенциальной иронии, ноте высокого абсурда, — с каким бы материалом они ни выходили к зрителю. Их мир объемен, существует в разных жанрах, в разных фактурах, ведь режиссура здесь входит в резонанс с артистами, с пространством.

«Ревнивые женщины». К. Гольдони.
«Пикколо театро ди Милано» — Театр Европы.
Режиссер Джорджио Сангати, художник Марко Росси.
В рамках фестиваля «Александринский».

Зрители уходят с этого спектакля. Сбегают. Петербургским ли зрителям не знать, чего ждать от комедий Карло Гольдони, тем более если пьеса (правда, на русский она никогда не переводилась) называется «Ревнивые женщины»? Благо, комедии Гольдони ставили и Андрей Прикотенко, и Татьяна Казакова. Молодой режиссер Джорджио Сангати вероломно обманывает зрительские ожидания. Такого Гольдони мы не знали, и такой Венеции тоже. Спектакль начинается с дождя, в финале дождь идет снова. И все пространство, придуманное художником Марко Росси, при его кажущейся нейтральности несет отпечаток сырого холодного климата. Сцена, затянутая серой тканью, — геометрия платформ и проемов, один из которых уводит вниз, может, и прямиком в ад. Из этой «преисподней» то и дело появляется странный, будто подернутый пылью, грустный Арлекин — Фаусто Кабра, а в финале медленно и величаво туда сходит его хозяйка Лукреция — статная красавица Сандра Тоффолатти.