«Смотреть на Жюли». По мотивам пьесы А. Стриндберга.
Компания Брама Янсена (Амстердам, Нидерланды).
Режиссер Брам Янсен.

На фестивале «Балтийский Дом» показали визуальный комментарий к самой известной пьесе Стриндберга в духе и эстетике Animal Planet.

Я далека от того, чтобы обвинять 25-летнего нидерландского режиссера Брама Янсена в эпигонстве. Но у «Кристины» Кэти Митчелл он, кажется, что-то подсмотрел. Правда, в его спектакле «подсматривает» уже не Кристина, а мы — за действиями существ, размещенных за стеклом, в маленькой, почти игрушечной кухоньке, где хозяйничает Кристина, заставленной посудой, с огнем, горящим в деревенской плите. Голосов героев мы почти не слышим. Вместо них и вместо стриндберговского текста— наукообразный комментарий, который произносит сухой «закадровый» голос. Герои еще не появились на сцене, а нас уже вводят в теорию происхождения видов и естественного отбора.

Помнится, у Алена Рене был хороший фильм «Мой американский дядюшка» (1980), в котором французский медик и философ Анри Лабори (Henri Laborit) комментирует три сюжетных линии и действия трех персонажей-обывателей по аналогии с поведением лабораторных мышей. Сценки из жизни мышей комментировали и поясняли собственно человеческие коллизии. В этом было много иронии, много, как сказали бы тогда советские прокатчики, «критики буржуазного общества». Так и кухня Кристины — что-то вроде стеклянного вольера для подопытных лабораторных животных. Все мотивы героев перечислены сухим языком статистики, отнесены в область социальной психологии и физиологии. Причем дофрейдовского периода.

Сцена из спектакля.
Фото — архив Компании Брама Янсена.

Герои же, лишенные права голоса, молодые актеры (Квея Квестро, Ваня Рукавина, Йиска де Вит) чуть-чуть преувеличенно иллюстрируют текст, который читает комментатор. Звук «включается» только несколько раз. Персонажам оставлен язык тела. А он, в целом, дотошен, но не очень богат. Жан, садящийся за стол, несколько раз переставляет графские сапоги: графа нет, но атрибут власти не дает Жану спокойно обедать. Жюли, кокетничающая с Жаном, ведет себя агрессивно, сексуально вызывающе: буквально зажимает Кристину в углу подолом своего пышного джерси, а потом также перекрывает путь к отступлению Жану, но уже полуобнаженным декольте.

И если у Кэти Митчелл события —сближение Жана и Жюли, увиденные глазами Кристины, казались странными, загадочными и пугающими, то Брам Янсен решительно снимает всякий покров тайны с происходящего. «Улыбка с обнажением нижнего ряда зубов означает угрозу», — поясняет комментатор. Жюли старательно улыбается, показывая красивую ровную полоску зубов. «Одна самка ищет поддержки у другой». Жюли заискивающе повисает на Кристине, которая старательно отворачивается от нее с явным чувством брезгливости.

Совокупляются персонажи прямо здесь, на кухне, жадно, торопливо, комично. Жан тискает грудь и задницу Жюли. Та сметает с плиты нехитрую кухонную утварь, присасывается к бутылке с вином, наконец, пара падает на пол, при этом лицо Жюли перекашивается, сплющенное о стекло. После Жан использует трусики Жюли вместо прихватки — чтобы открыть горячую дверцу плиты и уничтожить улику. Все это время лектор докладывает нам о преимуществах миссионерской позиции. Все это — в совокупности — очень смешно.

Сцена из спектакля.
Фото — архив Компании Брама Янсена.

Мысли о тотальной детерминированности человеческих поступков (наследственностью, физиологией, социальным происхождением), высказанные Стриндбергом во вступительной статье к «Жюли», были скандальными для своего времени. Но даже выведенный Стриндбергом целый «букет мотивов» не покрывал всей пьесы с ее подводными движениями, смутными и пугающими порывами человеческой души. Из этого «букета» режиссер выдернул пару и пользуется ими для иллюстрации своего не лишенного остроумия опуса из «мира животных».

Может быть, поэтому звенящий нотами отчаяния монолог Кристины вызывает почти сочувственное отношение. Потому что дело не в покушении на «порядок», не в нарушении иерархии отношений, защитницей которых у Стриндберга выступает Кристина, а в том, что Кристину (у Янсена) постигает неподдельное разочарование; в том, что Жюли своим поступком разрушает духовную «вертикаль», представление о том, что есть высшие существа, которые ведут себя отличным от «мира животных» образом.

В финале никто не толкает героиню на самоубийство. Сама Жюли берет здоровый кухонный тесак для разделки мяса и уходит с ним в дверь. Закадровый голос считает необходимым объяснить и самоубийственный жест Жюли. И опять на помощь приходит — адаптированный — Стриндберг. «Жюли убивает врожденное чувство чести», — сообщает голос. То, которого нет у Жана. Поэтому Жюли— вымирающий вид. А Жан — доминантный, тот, что живет, размножается и приспосабливается к любым условиям.

Вот только мне непонятно, чем все-таки один вид предпочтительнее другого?

Спектакль Янсена напоминает еще один жанр: блуждающие во всемирной паутине «краткие содержания» хрестоматийных произведений классики. Но спектакль Янсена — не столько дайджест самой «Фрекен Жюли». Он — комментарий к комментарию Стриндберга к «Фрекен Жюли», пересказанный доступным образом и переложенный для сознания детей среднего и старшего школьного возраста. По нашим меркам —16+.