«Завещание» на Фестивале «NET».
«She She Pop» (Берлин).
Постановка — «She She Pop» и Сандра Фокс.

В репертуаре немецкой театральной группы «She She Pop» есть спектакль «Семь сестер». Его сорокалетние персонажи — это поколение бездельников, детей второй волны феминистского движения, которым не нужно было бороться за свои права. Собственное отношение к понятию «труд» здесь ищут с помощью чеховской пьесы «Три сестры». Мотивы классической драматургии нужны им, чтобы, обращаясь к общей театральной памяти, создать собственный текст, ответить на вопросы пьесы своими словами. На сайте театра можно найти манифест, в котором подробно изложены художественные принципы команды: у них нет разделения ролей, никого не называют драматургом, режиссером или актером — группа, сложившаяся в конце девяностых годов, работает по принципу «collective creation» — кажется, в русскоязычном обиходе нет точного аналога — скажем, «коллективное сочинительство».

В случае «Завещания», связанного с «Королем Лиром», неясно, что было первично — пьеса подняла болезненные вопросы или она, наоборот, возникла в процессе создания спектакля. Текст Шекспира здесь нужен, чтобы поговорить со своими отцами о взаимных обидах, о долге друг перед другом, об истоках непонимания. Зрители становятся свидетелями театрального экстракта этого разговора. На сцене четыре участника группы «She She Pop» и их настоящие отцы.

Проекция шекспировского текста прокручивается на стене, во время действия в нем подчеркивают нужное и удаляют лишнее. Пьесу прочитывают с остановками на тех пунктах, которые кажутся важными людям, чьи отцы достигли семидесятилетнего возраста. Исходная точка — акт первый, раздел королевства.

Перед тем, как на сцене под звуки трубы появятся три пожилых человека, три Лира, их выросшие дети в воротниках-фрезах поверх современной одежды говорят о том, что нужно сделать, чтобы завоевать расположение каждого из них. С этого момента и до конца спектакля не перестает удивлять смелость отцов-неактеров, которые по одним им ведомым причинам согласились участвовать в этом проекте, снова и снова играя спектакль, в котором их дети публично говорят о том, о чем люди годами не говорят со своими родителями. В каждой сцене им предлагают оправдать Лира. Лира, который измеряет долями наследства активность выражения любви своих дочерей. Лира, который с оравой рыцарей переезжает в дом своей дочери, пытаясь принести туда свои правила и привычки. Лира, который не принимает никакой точки зрения, кроме своей.

Сцена из спектакля.
Фото — архив «She She Pop».

Спектакль сделан с ощущением опоздания, упущенного времени (подзаголовок «Завещания»: «Запоздалые приготовления к смене поколений»). Справляются с этим ощущением, до абсурда доводя ситуации, в которых на месте дочери короля — один из нас. Позиция Корделии с ее минималистской любовью «как долг велит, не больше и не меньше» ни у кого не вызывает сомнений. Но участники спектакля идут дальше и говорят от имени других дочерей и от своего имени. Бездетная дочь (а только у одного из членов «She She Pop» есть собственные дети) задает отцу вопрос, как он собирается компенсировать весь тот поток любви, который утекает мимо нее к детям брата, и умножает количество лет внуков на число часов, проведенных с ними. Потенциальная Гонерилья раздумывает над тем, от чего она попросит отца отказаться, когда ему понадобится переехать к ней. Вместо сотни его верных рыцарей она пересчитывает книги огромной библиотеки, которые, если это не запретить, заполнят ее дом от пола до потолка.

Обозначаются не только акты пьесы Шекспира, эпизодам спектакля тоже даются подзаголовки: «первая фаза репетиций с отцами», «вторая фаза репетиций с отцами». Композиция «Завещания» включает не только то, что было найдено и закреплено в процессе создания спектакля, но и записи самих репетиций. Все, кто на сцене, надевают наушники и повторяют слова, сказанные тогда, во время обеда или в перерыве. Так мы узнаем, что один из отцов (Манфред Манцке) написал своей дочери-актрисе (Мике Манцке) письмо, отказываясь продолжать репетиции: всю жизнь он избегал конфликтов, зачем искать их намеренно? Другой (Жоаким Барк) высказывает свое мнение о современном искусстве: ему вовсе не нравится нынешний театр провокаций, где все раздеваются, а его заставляют на это смотреть. Это вызывает у него чувство стыда, подобное тому, когда в детстве его собственный отец напивался и начинал нести чушь в обществе.

Эти эпизоды-черновики оказываются в конце концов центральными, потому что, отказываясь от полировки формы, в очередной раз выходя на сцену, «She She Pop» будто делают этот спектакль заново, сомневаясь, мучительно, давая возможность зрителю обнаружить собственный сюжет.

Сцена из спектакля.
Фото — архив «She She Pop».

Самое важное обнаруживается, когда после сцены, где пожилые мужчины танцуют, одна из дочерей (Фанни Халмбургер), запыхавшись, встает перед микрофоном и перечисляет все, что ей придется делать, когда отцу будет за восемьдесят. Ее голос постепенно успокаивается, а от обещания заходить раз в месяц она едва заметно приходит к описанию тех часов, которые придется провести у постели отца, уже не понимающего смысла ее слов. Создатели дают нам понять: если честно, «Короля Лира» и мы, и вы уже прочитали до конца. Все мы знаем, что Лир в обозримом будущем умрет. В последних сценах одного из отцов (Петер Халмбургер) укладывают в картонный гроб и задают ему вопросы, которые никогда не успеваешь задать. А потом он вылезает из гроба.

Спектакль с приземленным названием «Завещание» неизбежно напоминает о невыносимом по степени актерской откровенности «Проекте J» Ромео Кастелуччи, где сын, забрасывая галстук за плечо, бесконечно убирает за немощным отцом льющиеся на сцену нечистоты. Напоминает он и о недавнем интеллектуальном опусе Кшиштофа Варликовского «Африканские сказки Шекспира», где Корделия словами ливанского драматурга Важди Муавада, сидя у постели умирающего Лира, говорит с пустотой о невозможности понимать друг друга в мире, близящемся к катастрофе.

Для спектакля «She She Pop», в котором непрофессионалы становятся одновременно и актерами, и артефактами, важнее всего тот первый импульс, из которого он получился: ощущение опасности опоздать. Занимаясь театром, они попробовали остановить убегающее время — возможно, в единственном месте, где его по-настоящему можно остановить: в театре за эти два часа папы не стареют.