«В этом милом старом доме». А. Арбузов.
Театр им. Ленсовета.
Режиссер Олег Леваков, художник Вячеслав Окунев.
Михаил Боярский — лютый консерватор. Страшно тоскует по прошлым временам.
Не скрывает яркой неприязни к авторской режиссуре, к тому современному театру/кино, где он, по его же собственным словам, не понимает режиссерских решений, заданий, самовыражений.
Полностью отчужден от новых форм.
Не желает всмотреться в них. Причем категорически. Без рефлексий.
«Пуркуа па?» (Почему бы нет?) — не переслушивает. Себя — когда-то шального, страстного, отчаянного, рискующего.
Впрочем, не себя. Д’Артаньяна.
Театр Боярскому желанен — актерский. И чтобы почтение к букве драматурга — непременное. А воспевание духовных ценностей — обязательное.
70-летие артист решил справить дома. Прошел миллион, казалось бы, лет, но Театр им. Ленсовета, конечно же, для Михаила Боярского — милый, старый, единственный театральный Дом, где вылепили, считали героем, красавцем, звездным мальчиком.
Л. Луппиан (Раиса Александровна). М. Боярский (Эраст Петрович).
Фото — Юлия Смелкина.
В него, в него обратно! На эту сцену, знакомую до гвоздя, выйти в семьдесят, опереться на руку своей половины — Ларисы Луппиан, сыграть с ней что-то новое, проводить на поклоне долгим взглядом публику.
Так же и в жизни хочется: на ручки к маме. Ведь артист — ребенок всегда.
Режиссер спектакля Олег Леваков — верный юбиляру Атос, Портос и Арамис в одном лице. Не знаю, кому вручить ответственность за выбор пьесы. Ему ли? Супруге ли «тостуемого»?
Это произведение Алексея Арбузова — продукт просроченный. Убойной силы консервант, коим он был начинен, и тот пришел в абсолютную, по моему оценочному мнению, негодность. Зачем открывать тушенку из стратегического запаса прабабушки?
От округлой, никчемно-сентиментальной милоты пьесы косишь глазом в сторону, когда принимаешься читать ее сегодня.
Сцена из спектакля.
Фото — Юлия Смелкина.
Когда сегодня пересматриваешь запись знаменитого спектакля Петра Фоменко начала 70-х, то хватаешься не за смыслы. Их нет, кроме благостных: «Ах, как возвышенно любим мы, изумительные люди, похожие на этакий брикет доброты».
Хватаешься за талантливые актерские взмахи, штучные интонации-возгласы, обволакивающее очарование антоновского полушелеста, за недоговоренность, многочисленные тонко сыгранные кунштюки. Первый состав того самого, ставшего культовым, спектакля приводит в искреннее умиление моих сверстников-сокурсников и в данный день и час: нам, когда случился тот спектакль, исполнилось по 17–19 лет. Еще не привита была любовь к сценическим чудакам, нелепым пентюхам и пресловутому легкому сценическому дыханию. На драматических пуантах летал не каждый.
Леваков в сценографическую красотищу, предложенную ему художником Окуневым, погрузился основательно. Ее запоминаешь.
Помпезная (под колосники) неподвижная конструкция. Выкрашена в ровный ярчайше белый. Без единой щербинушки. Как бы милый, старый арбузовский дом? Вот тот самый, непритязательный, ветховатый, безалаберный домик героев — скромных музыкантов, учителей музыки, их детей, музыке обучающихся? Никогда не разбогатевших фанатов Шопена?
За прорезями окон, напоминающих дачи сталинских соколов, в глубине сцены Эдем в натуральную величину.
Колышутся в 4 или уже, может быть, в 6D листья изгибающейся пальмы, гордо реет кипарис, густо представлены и другие породы флоры.
Зелено.
В перспективе — еще одна белая веранда.
Небо — лазурь. Облака — цвета девственного снега. Морские барашки переливаются серебристыми капельками.
Сцена из спектакля.
Фото — Юлия Смелкина.
…Почему-то ощущаешь запах формалина.
На авансцене же мертвечинка будничная. Как часто бывает: два кресла, диванчик. Новехонькие. Никем до премьеры не обсиженные. Слева пианино. Особо хочется отметить ступеньки. Их три или четыре. Этаким амфитеатриком они ведут на сценическую возвышенность. От кресел с диваном к пространству, свободному от всего. Подиумному.
Быт минимизирован до кувшина для цветов, двух бокалов, газеты «Советский спорт» да журнала «Крокодил» в крайне неисторичном формате современного таблоида. Есть еще цветы. Искусственные до самой последней, кладбищенской степени. Колготки актрис — любо-дорогого качества, цветы же — ну никак не соответствуют финансовой поддержке театра Газпромом.
Сценический костюм — главная тема спектакля. Впечатление оживших моделей из журналов «Rigas modes», «Силуэт», «Модели сезона». Сидишь себе такой, как на показе мод в 60-х в ГУМе или на ВДНХ. Или в Колонном зале.
М. Боярский (Эраст Петрович).
Фото — Юлия Смелкина.
Ткани дорогие, цвета сочные, талии затянуты, горох разной крупноты: то белый на синем, то черный на белом, воротнички тончайшей выделки. Шляпы, юбки солнце-клеш, цвета туфель в полнейшей гармонии с верхом. Швеи — блеск. Давно я не видела и столь мощного эффекта утюга: даже лен идеально выутюжен. Основные персонажи переодеваются раза по три. Нарядно до такой степени, будто в финале герои отправляются не на концерт в провинции своей, а вплывают, цокая каблучками, в главные рестораны страны — «Метрополь», «Арагви».
Артистам вменено нести себя в костюмах. Справляются. От домашнего прикида героя Боярского (Эраст Петрович, бывший администратор уездной филармонии, руководитель Хора пензенских учителей) онемеваешь: в сущности, он в камзоле. Бархат щедро расшит золотом. Цвет — глубокое бордо. Туфли сверкают лаком.
Дедушка из дома на Рублевке? Капельдинер Александринки? Кто этот высокий старикан с аркадий-райкинской проседью?
Он совсем чуть-чуть прикасается к клавишам пианино, неспешно движется, ласково смотрит на жену Раису (Л. Луппиан), приобнимает ее.
Сцена из спектакля.
Фото — Юлия Смелкина.
Из актерских находок: вытянутые в трубочку губы, несколько раз громкое «чудовищно!» в адрес молодого поколения, «энсинуация!» через педалированное «э», робкое пение в финале своего хита «Все пройдет»… Маловато… аж до зрительских слез!
Ларисе Луппиан (Раиса) почему-то посмели надеть рыжий парик. Актриса стремится поддать остринку общей своей характерности. Но, увы, не найдено запоминающейся, веселой, озорной краски.
Всеволод Цурило (Гусятников) честно, громко проговаривает обильный текст. С возлюбленной пышечкой Бегак (Дарья Циберкина) у них на двоих одна повторяющаяся находка: они в наклоне вытягивают тела и сложенные бантиком губы навстречу поцелую. Руки отведены назад, ладошки трепыхаются крылышками.
Убедительно знойной выглядит Юлия (Владислава Пащенко). Она — лидер показа мод, сексуальна без утайки. Коллеги заприметили в ее игре проблески лирических переживаний. Мне же запомнился эффектный жест — лихо вынутый из чулка портсигар. Однако представить ее героиню близ сражений Великой Отечественной столь же невозможно, сколь меня близ космических разработок.
М. Боярский (Эраст Петрович). Л. Луппиан (Раиса Александровна).
Фото — Юлия Смелкина.
Леваков строго следует авторскому жанру: водевиль-мелодрама. За водевиль отвечают взвинченные, напрочь лишенные психологического окраса/налета актерские интонации. Получается неестественно громко, нарочито экзальтированно и… всухую. Без юмора, реприз, многочисленных забавных пристроек. Какой уж тут водевиль?! Без главного, наконец — зажигательной музыки. Счастья водевильного успеха, когда один запоминающийся мотив сменяет другой, когда реплика мгновенно погружается в муфточку звука, не случилось.
Из каких временных широт все эти люди? Реплики типа «завтра 9 мая», «я дитя войны, и мне бывает отчаянно грустно», «боюсь за всех штатских на свете» — пустейший звук из уст нарядно одетых артистов. Дорогой Михаил Сергеевич, где же среди мануфактурного изобилия духовные ценности, так Вами чтимые?
Спектакль напомнил живую траву, покрашенную поверх ее естественно-несовершенного цвета в ядовито зеленый.
Так поступают обычно с травой прапорщики, когда ждут генералов.
Елена, Здорово!
Блестящая рецензия!
Вы и сейчас, милый автор, пишите неровно, впопыхах. А что с вами будет в 70, как Боярскому? Дышите, Лена, дышите глубже. Нормальные люди на такие спектакли не ходят))))
Статья насквозь пропитана неприязнью к актеру ! Столько язвительности и негатива… Не задевает, а оставляет ощущение грязи…Явно читается, что автор не уважает актера. Приведу подходящий ответ актера на подобные статьи — »
…Про Вас в последнее время часто писали в негативном ключе: парковка, авария в Петербурге…Как реагируете на подобное?
Михаил Боярский
Не обращаю внимания, слишком много лишнего и ненужного выставляется сейчас напоказ. Вообще, с журналистами у меня неблагополучные отношения — они почему-то любят давить прыщи у известных людей. Вместо того чтобы скрыть и загримировать негатив, который бывает у каждого, выставляют это и смакуют на ТВ-экранах, в газетах. Могу только пожалеть, раз у них нет возможности проявить себя как-то по-другому. Живя за счет других, становятся похожи на паразитов…»
Лена, спасибо, прекрасная статья!
Комментатору Анне.
Если мы состоим в личном знакомстве — хорошо бы представиться.
А то, знаете ли, обращение «Лена» выглядит странно.
Равно как и рекомендации.
Пошлая статья. Может спектакль вам не по душе(мягко говоря), так бывает в театрах, но ваш тон — это грязь.
Лена, дорогая, очень хорошо написала. Аргументированно, адекватно, абсолютно точно. И… сдержанно. Отвечая на какой-то комментарий в ФБ я написал «целомудренно». Так и есть.
Замечательно! Не в бровь, а в глаз!
Замечательно! Не в бровь, а в глаз!
Елена! Прекрасная рецензия , спасибо!
Спасибо за Вашу рецензию! Подписываюсь! Так испортить пьесу Арбузова надо постараться было. Я конечно не большой знаток театра, но мне кажется, что здесь как у Чехова в Вишневом саду, обозначено как комедия — а не смешно, у Арбузова — водевиль, а не весело. В театре им. Ленсовета решили сделать весело, а получилось пошло, глупо и даже как то оскорбительно для зрителя, не говоря уж о покойном авторе пьесы. Пьеса со смыслом, причем достаточно глубоким, в данной постановке, смысл полностью утрачен. Увы.
Вольгуст! Это чудовищно. Все комментарии Анны — по существу. Используйте их в жизни и работе.
МЫ ПОЛАГАЕМ, ЧТО ВСЁ-ТАКИ СЛЕДУЕТ ЖИТЬ..
Мнение о творчестве А.Арбузова представляется весьма спорным. Впрочем, автор статьи и не скрывает, что это исключительно ИМХО. А вот по поводу тушёнки разрешите не согласиться. Тушёночка из настоящего мяса, да ещё в посеребрённых банках и с тридцатилетним сроком хранения не в пример лучше той сои напополам с химикатами, которыми нас усердно пичкают последние годы. Это, конечно, только аналогия, но весьма близкая к театральной действительности.
Эмоциональные выпады по поводу Михаила Боярского понять, в принципе, можно, они неоригинальны. А уж как к ним относиться,- это дело Боярского и близких ему людей.
К обсуждаемому спектаклю, однако, они никакого отношения не имеют и являются просто некорректным приёмом для создания определённого эмоционального фона. Это аргумент уровня «Ты вообще нудист, наверно! А ещё очки надел!» /Шаов, кстати, — «Разговор с критиком»/
Абсолютно ли уверен автор статьи, что подмеченные им особенности не были сознательным режиссёрским ходом, призванным вызвать у зрителя совершенно определённую эмоциональную реакцию. Ностальгия – только первый слой. Эти милые люди, немного запутавшиеся в подсчёте своих мужей и жён и своеобразно реагирующие на фразу об единственности любви и на нарушение привычного заведённого в доме порядка, воспринимаются как прямые предшественники современного ‘креативного класса’. Этот класс мы наблюдаем нынче везде и всюду, как и реакцию на точки зрения, несовпадающие с его единственно верной, несмотря на заявленный в этих кругах высокопарный либерализм. И запах формалина, по-видимому, неслучаен. Милый Старый Дом и его жителей накрывает тень из будущего и ни праздник Победы, ни попытка Макара /Даня Колотов/ защитить Дом,- спасти от неё не могут. Мы, современные зрители, к сожалению, это понимаем. В эмоциональном плане присутствует ощущение как бы от некой пьесы, написанной, к примеру, в начале 20 века и благополучно, благостно и радостно завершающейся за неделю до начала 1-ой Мировой. Именно с этой чёрной тенью грядущего и должен контрастировать чудесный чисто-белый Милый Старый Дом, а вместе с ним и «небо – лазурь», и «облака — цвета девственного снега», и «морские барашки, переливающиеся серебристыми капельками», и «ожившие модели из журналов»…
«Есть ещё цветы»!! Прекрасные )) , но, УВЫ, по понятной причине, «искусственные до самой последней, кладбищенской степени». И финансирование от Газпрома, никому почему-то не дающее покоя, здесь абсолютно ни при чём.
Нельзя не сказать ещё об одной мелочи,- отчётный концерт семейной труппы для героев пьесы поважнее похода в «Метрополь» или «Арагви». Это ключевое событие в их жизни, посему не грех и принарядиться. А возможности достать обновки у героев пьесы явно имеются.Так порадуемся за них, как и в случае с Газпромом:) В этой связи странен вопрос «Кто этот высокий старикан с аркадий-райкинской проседью?» Кто-кто… Старый опытный еврей с блатом и подкожными трудовыми накоплениями, бывший администратор филармонии, который несомненно сумеет обеспечить всю свою семью симпатичными платьицами и костюмчиками.. Впрочем, для смысла пьесы это не столь важный момент, посему не будем… «заклёпочниками»).
«Маловато… аж до зрительских слёз!» Ну, уж, если до зрительских слёз, то точно не маловато!
Мысль про Ларису, чью-то смелость и рыжий парик освоить не удалось
Часть 2)
Мысль про Ларису, чью-то смелость и рыжий парик освоить не удалось. Видимо, шутка для своих. Ну, или …
Нам игра Луппиан /Раисы/ понравилась и даже В. Цурило /Гусятников/ обычного отторжения не вызвал. Я порадовалась, что наконец-то он немного ‘ожил’. Возможно, дело в очаровательной «возлюбленной пышечке Бегак» /Дарья Циберкина/, которая на сцене ‘жива’ всегда. И эта «находка на двоих» вполне в духе спектакля и характеров героев. Как и многое в этом спектакле, она слегка утрирует их отношения.
Игра самых молодых, начинающих актёров также показалась вполне убедительной. Мне пришлась больше по душе игра алексахинцев,- Тани Трудовой /Сашенька/ и Дани Колотова /Макар/. Игру трёх других юных артистов восприняла как выразительно-похожую:) на то, что я уже наблюдала в предыдущей премьере т.Ленсовета /ИМХО/.
Ничего опять же не утверждая по поводу автора статьи и космических разработок /но недаром же ракеты падают ИНОГДА)/, за Юлю /В.Пащенко/ хочется ‘заступиться’. С момента окончания войны прошло от 18 до 22 лет в зависимости от того, на какие слова персонажей можно опираться. И все эти годы она была актрисой, причём не последней. Так что внешне в ней мало что осталось от девушки из медсанбата. И это естественно, и этому не стоит удивляться. Но недаром действие происходит в день Победы. Юля поступает не так, как на её месте поступила бы любая примадонна, а как воевавший боец поступает со своим однополчанином. В ней уживаются двое /для нашего сложного:) времени не так уж и много/,- фронтовичка, прошедшая огонь, воду и медные трубы и рафинированная актриса послевоенных лет. И лирические переживания вполне органичны для её первой ипостаси. А «лихо вынутый из чулка» /а, может, из-за голенища??/ портсигар это скорее жест солдата, чем сексуальной актрисы.
Во многом можно согласиться с автором статьи по поводу слабого соответствия спектакля жанру водевиля, но это опять же говорит не о проблемах спектакля, а всего лишь о неудачной формулировке жанра. Мы восприняли спектакль как мелодраму с элементами комедии положений, которые наблюдались, в основном, в первом действии. Критику виднее, как правильно обозначить жанр спектакля. Почему бы не поменять надпись на афише, что происходит сплошь и рядом, и далеко ходить не надо:). Впрочем, «ничего плохого»,- этим никого не шокируешь и даже не удивишь.
И, кстати, специалисту по современному театру /только рецензии на сугубо современные зрелища я у Елены Владимировны почему-то не встречала/ грешно не понять, что, если траву демонстративно красят, это может оказаться не только подготовкой к визиту генерала, но и неким символом. Мало ли в современных инсталляциях красят траву в разные цвета и различными способами!
В общем и целом спектакль понравился, хотя особого восторга и не вызвал. Местами действие показалось /уже традиционно/ затянутым, местами перегруженным комедийными моментами /особенно в первом действии/, за которыми сложно улавливать глубинную суть пьесы и спектакля. Но на фоне виденного неоднократно ранее в этих стенах… я бы дала положительную оценку происходящему. Эпоха реставрации продолжается и будем надеяться, что количество медленно, но верно будет переходить в качество.
/..и на рыжие парики будут иметь право не только бутусовские избранники))/
Вчера были на этом спектакле. Полностью согласна с автором статьи.Из хорошего-настоящее море за окном и песня Боярского в конце спектакля.
Это просто потрясающе! ( Я про текст)
Печальные вести доходят до нас. Еще совсем недавно столь любимый нами, такой молодой и бодрый, театр Ленсовета заболел трудно излечимой болезнью. Беспокойные звоночки в виде «Испанской баллады» и «Без вины виноватых» всегда игнорировались врачами, которые списывали их наличие в репертуаре на незначительную аберрацию сознания, объяснимую свойственной каждому ностальгией. Но то, что раньше казалось безобидными отклонениями от нормы, сегодня переросло в настоящую опасность для всего театрального Петербурга. Старческая деменция – вот тот печальный диагноз, который был поставлен театру Ленсовета. Кризисным стал для него прошлый год, слишком большой стресс и потеря здоровых клеток–молодых актеров не прошли бесследно.
Еще недавно так гордившийся постановками Ю.Н. Бутусова, театр смотрит на них теперь, как на что-то постыдное. Но отчего же? Если бы мы знали. Болезнь эта – лишь прогулки по спутанным лабиринтам сознания, изменчивого и иррационального. И вот как не бывало с нами ни «Кабаре Брехта», ни «Комнаты Шекспира». Еще не забыты до конца «Макбет. Кино», «Дядя Ваня», «Гамлет», но где же они в репертуарной сетке, где? Где? Их заволокло туманом Альцгеймера. Признаки жизни ещё иногда подают спектакли Евгении Сафоновой. Ещё делает попытки развиваться в безжизненной среде Роман Кочержевский… Но как долго смогут они противостоять неизбежности?..
Отравленный болезнью, театр продолжает терять своих лучших актеров, а взятые из пробирок врачей новые слишком слабы и нежизнеспособны. Ленсовет стал подвержен чужому влиянию, забывая, кто друг, а кто враг. И теперь, как странствующий цирк, развлекает случайную публику перед матчами «Зенита».
То, что раньше объяснялось ностальгией, сегодня стало жестокой действительностью. 1970-е годы, когда театр был в самом расцвете сил, стали для него страстно желаемым Эльдорадо. И вот на сцене вновь в зефирных декорациях с колоннами мечтательно вздыхают артефакты театральной эпохи, вновь поет, но уже дребезжащим срывающимся голосом, Боярский, вновь Мир-Труд-Май.
С чувством глубокой грусти отмечаем очевидный факт. Если в самом скором времени не принять профилактические меры, то стоит на деньги «Газпрома» поместить театр в дом престарелых.
Полностью согласна с автором статьи Еленой! Настолько фальшиво, картонно, неестественно- просто разочарована!!! Обожаю спектакли Юрия Бутусова- яркие, динамичные, оригинальные с хорошо подобранным музыкой! По-моему театр переживает старческое бессилие.
Марина Воронцова, спасибо за интересный комментарий, с удовольствием прочитала аргументированное высказывание, но мы же из истории знаем, что реставрация никогда ничем хорошим не заканчивалась.