С 9 по 15 апреля 2012 года в Санкт-Петербурге пройдет XIV Международный театральный фестиваль «Встречи в России» с участием русскоязычных театров ближнего и дальнего зарубежья: Белоруссии, Израиля, Казахстана, Киргизии, Латвии, Литвы, Украины, Эстонии.
Учредители фестиваля: Министерство культуры Российской Федерации, Комитет по культуре Санкт-Петербурга, Союз театральных деятелей России (ВТО), Фонд содействия развитию культурных программ «Балтийский международный фестивальный центр» и Театр-фестиваль «Балтийский дом». Фестиваль проходит при содействии Министерства иностранных дел Российской Федерации и Межпарламентской Ассамблеи государств-участников СНГ.
Многие из зарубежных русских театров сегодня — своеобразные перекрестки культуры. С ними плодотворно сотрудничают российские режиссеры, в спектаклях заняты актеры различных национальностей. Всех их объединяет русский язык и приверженность русской театральной школе.
Среди участников фестивальной программы — и хорошо известные петербуржцам имена. Главный режиссер Рижского русского театра им. М. Чехова лауреат Государственной премии России Игорь Коняев представит комедию «Не все коту масленица» по пьесе А. Н. Островского. Впервые посетит «Встречи в России» израильский театр «Контекст» со спектаклем «Кнопка» (семейная драма по пьесе современного классика израильской драматургии Йосефа Бар-Йосефа). Эту постановку осуществили совместно Михаил Теплицкий и специально приглашенный петербуржец, режиссер и актер, лауреат премии «Золотой Софит» Александр Баргман.
В рамках фестиваля, как всегда, осуществляются обширные просветительские и образовательные программы.
На этот раз будет проведена Ярмарка молодых петербургских режиссеров, которая позволит директорам и художественным руководителям театров-участников увидеть работы нового поколения петербургских режиссеров и, возможно, пригласить их для сотрудничества в театры ближнего и дальнего зарубежья. Участниками Ярмарки станут Семен Александровский, Денис Замиралов, Екатерина Максимова, режиссеры уже имеющие опыт постановок на петербургской сцене.
В Выставочном зале будет открыта выставка молодых петербургских художников театра: Сергея Лавора, Любови Полуновской и Валентины Серебренниковой.
С подробной программой «Встреч в России» можно познакомиться здесь.
«Ёлка у Ивановых» (Русский драматический театр Литвы)
Перед Йонасом Вайткусом следует снять шляпу. То, что так редко и часто так неудачно пытался делать отечественный театр, а именно, ставить Введенского (самое точное попадание — давний кукольный «Щенок и котенок»у Бориса Понизовского), — он осуществил с эпическим размахом.
Безумная фреска-оратория Русского драматического театра Литвы, где задействована едва ли не вся труппа, по своей мощной стихии сопоставима с силой дара самого Александра Введенского.
Правда, за эпическим размахом, иногда отдающим бродвейским шиком, становится трудноразличимым личное трагическое начало, которое сообщает полуабстрактным персонажам пронзительный лиризм обреченности. Могучий хоровой рефрен «Все мы смертны» заглушает индивидуальные маленькие трагедии убийственного анти-Рождества 1938 года.
Мичуринский гибрид ёлки (Рождества) с топором Родиона Романовича, вырубленный в обложке программы, символизирует идею коммунистического (советского( мессианства, где место милосердия занимает насилие.
Обэриуты, оказавшись в центре циклона русской катастрофы, сумели адекватно запечатлеть ее, для чего им пришлось выработать новый драматический язык. И если Европа, усвоившая послевоенные уроки театра абсурда, сумела быстро заговорить на тертуллиановской зауми, то для русского театра упущенная возможность еще в тридцатые годы использовать язык обэриутской драмы (Хармс, Введенский, Бахтерев), оказалась фатальной. Как и великолепная литература 1920-х — 1930-х, сгинувшая в мясорубке эпохи, они уже никогда не займут того места в культуре, которого заслуживают. Сколько таких «спутников» вовремя не было запущено в ноосферу, сколько культурных приоритетов было утрачено «народом-сироткой» (А. Введенский).
Благородная попытка заштопать эту бездну, предпринятая театром из Литвы, вызывает безусловное уважение. Вообще задача освоения обэриутской драмы далеко выходит за рамки театрального проекта, ведь эстетическая реальность «Ёлки у Ивановых», входя в реальность зрительского восприятия, не может не повлиять на нашу заскорузлую реальность вообще.
Тихо, тихо ползи, улитка.
У Вайткуса интереснейший спектакль. Ораториальность заложена у Введенского, и в показанной вчера «Ёлке» мастерски воплощена. Скажем, ерническая коллажность и фантазийный звуковой «орнамент», не входящий в собственно музыкальную партитуру, законно, в духе Введенского, участвуют в обэриутском варианте действа «высокого стиля».
Согласна: текст вызывает острейшую трагическую эмоцию. Постановка более эпична. Я немножко последила за залом. С немудрящей готовностью люди велись на шутки Введенского-Вайткуса, не спеша считывать макабр, стоящий за ними. У обэриутов было исключительное чувство истории, они слышали ее гул и обладали пророческим даром. Но они не могли предвидеть столь фатальной потери исторической памяти у многих наших современников, существующих как бы «точечно».
Повидимому, эпичность, фресочность вильнюсского спектакля — тот способ выхода этого материала в современную аудиторию, который она в силах всопринять.
И всё же трагическая доминанта существует в постановке от начала до конца: это Нянька в исполнении Валентина Новопольского. Образ вызывает ассоциации с трагедийной архаикой, восточной и европейской. тут исключительная сила художественного обобщения.
Спектакль транслирует какой-то героический жест всего коллектива. Можно было бы сделать упрек режиссеру, что оказались смикшированы потрясающие характеристики семейства «Ивановых», семидесятишестилетний мальчик Миша Пестров, шестидесятидвухлетняя Дуня Шустрова, и т.д. Но сами персонажи, фантазийно сочиненные и филигранно вписанные в сложную.партитуру, не скрывают своей артистической оснащенности.
Финальное, гениальное в пьесе тотальное умирание одного за другим всех персонажей изумительно воплощено и у Йонаса Вайткуса. Макабр, бурлескные шутки остались позади, к авансцене приближаются группы персонажей. Мизансценически это медитативная сцена, полная миражной, «ёлочной», мерцающей хрупкости и печали. Спектакль заканчивается как реквием. Он сделан большим мастером, и, повторю, с ощутимым творческим порывом всех занятых в нем артистов. Ясно, что мощный креативный импульс исходит от этой драматургии, — и он воспринят театром.
Вот ведь хотел промолчать — не судьба! Присутствуя в «Балтийском доме» в заключительный день фестиваля «Встречи в России», прихватил там выпуск одноимённой фестивальной газетки за номером два. Начинался выпуск с подборки рецензий как раз на «Ёлку у Ивановых» Йонаса Вайткуса. Один заголовок особенно привлёк внимание: «Святых уже вынесли… Вынести бы это зрелище!». Дальше больше: «Если вкратце, я просто-напросто получила нянькиным топором по шее прямо вначале спектакля. Истовое долбление ложками о сцену, какофония растягиваемых мехов гармошек и хоровые вокальные зонги отозвались в последствие страшной мигренью в моей отрубленной голове». Каково? Я уж молчу про авторскую орфографию (полностью мной в этой цитате сохранённую), но каково требование — играй, Вайткус, потише, а то у нежного рецензента головка бо-бо. Финал у рецензии прямо-таки трогательный: «А, может, я просто ничегошеньки не понимаю в этом ультрасовременном искусстве, выползающем на сцену под «Калинку-малинку» в чудовищном костюме свиньи, раздевающемся и сношающемся прямо на наших глазах, облизывающем выпяченную голую грудь и при этом не требующем понимания». Даже закрыв глаза на то, что половина реалий спектакля тут откровенно переврана, что за пещерный взгляд на современный театр?! Что за первобытно-общинные к нему требования?!! Читаю подпись под рецензией — Мария Ряпулова — вспоминаю, что где-то эту фамилию уже встречал. Открываю буклет фестиваля, читаю: «Союз театральных деятелей России совместно с фестивалем организовал и провёл конкурс театральной рецензии для творческой молодёжи. Победители конкурса — […] Мария Ряпулова (Украина)». Судари мои, это как назвать?!!!