«Жизнь».
Компания Адити Мангалдас — Фонд Дриштикон Данс (Индия) в рамках XV Международного театрального фестиваля им. А. П. Чехова.
Концепция и хореография Адити Мангалдас, свет — Говинд Сингх Ядав, Сандер Лунен (часть I, «Праздник жизни»), Фабиана Пиччоли (часть II, «Прерванная жизнь»).

Индийская танцевальная форма катхак известна российской публике. Например, по спектаклям Акрама Хана, который успешно репрезентует родную культуру в Европе. Но спектакли Хана рассчитаны на публику, состоящую скорее из «белых людей». Катхак интегрируется в контекст постколониализма, становится инструментом осмысления различий.

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

Спектакль «Жизнь» Компании Агити Мангалдас противостоит этой модели. Мангалдас, танцовщица и хореограф, как сообщают материалы фестиваля, считается бунтаркой. В то же время она работает, во-первых, у себя в стране, во-вторых, в том числе в рамках традиции. «Жизнь» демонстрирует катхак в нескольких ипостасях. Это не столько примета культуры, которую надо узнавать лучше, культуры, долгое время бывшей «второстепенной». Катхак в версии Мангалдас — большой автономный мир со своими законами. Совпадают ли они с западными? Частично. Противостоят ли? Едва ли. «Жизнь» похожа на небольшую лекцию: что важно в традиции, как ее применяют сегодня.

КЛАССИКА И СОВРЕМЕННОЕ

Спектакль разделен надвое. Первая часть, «Праздник жизни», показывает катхак, каким его, возможно, видит невовлеченный зритель: ярким, радостным, в меру непонятным, экзотичным. Если переводить на привычные категории — нечто в духе балетов Петипа, какими они хранятся в коллективном бессознательном. Вторая часть, «Прерванная жизнь», дает представление, как катхак осваивает современные запросы. В переводе — контемпорари. Совпадает образный и знаковый мир катхака с западным танцем или нет, Мангалдас показывает его динамику как знакомую европейцам. Есть техника, нейтральная вещь. Есть традиция, территория гармонии, мирных размышлений, изящества, виртуозности. И есть современность — отражение новых ощущений в танце.

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

Стоит оговориться, что я не специализируюсь на катхаке и могу оценивать его на основе знакомых систем. Возможно, композиция из А (всегда) и Б (сегодня) — искажение, созданное для удобства европейцев. Косвенно на это указывает состав вечера: первая половина целостная, вторая скомпилирована из частей разных постановок. Однако даже в случае нарочного упрощения в «Жизни» видно, из каких элементов состоит катхак, какие вещи неизменны, какие способны трансформироваться, и как они выглядят при разных задачах.

НОГИ: ПУЛЬС

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

Тела артистов в «Жизни» разделены. Если выражаться возвышенно, ноги выстукивают сердечный ритм. Система координат, заданная им, — важный, равноправный с другими элемент. В «Празднике жизни» ноги почти не видны: скрыты под длинными женскими юбками или затушеваны туниками и штанами у мужчин. Идеально здесь описать, как выглядит на сцене сама Агити (она, помимо постановочной работы, участвует в обеих частях как центральная солистка): наряды длинные, блестящие, из-под них не сразу разглядишь даже надетые на лодыжки колокольчики гунгру. Один из самых узнаваемых инструментов исполнителей катхака лишь слышно: сперва кажется, что звон возникает сам собой, разлит в воздухе. На виду босые стопы, но они не делают ничего примечательного. Стучат, плоско, мелко переступают.

Тем разительнее контраст, возникающий в «Прерванной жизни». Она начинается с фрагмента «Надлом», соло Мангалдас — и в нем ноги бухают, имитируют топот несущегося стада, неистовствуют. Как следует из названия, это зарисовка, ассоциирующаяся с болью, необходимостью что-то вытанцевать из себя (банальные, но все же категории современного танца), и из нее становится понятно, что ноги задают основу танца, запускают механизм. Как постучишь, то и расскажешь.

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

РУКИ: СОСТОЯНИЕ

Если ноги в «Жизни» до поры скрыты, а их стук сливается с ударными, то руки «танцуют» с первой минуты. Первая особенность — манера. В «Празднике жизни» отчетливо видно, что разнополый ансамбль получает одну задачу, все выполняют заданный набор движений. Совпадают рисунок, хронометраж каждого жеста, даже параметры вроде угла наклона и амплитуды. Однако каждая артистка и артист выполняет жест чуть по-своему: как соединены пальцы, как держатся запястье и локоть, как линия руки соотносится с остальными частями тела. Казалось бы, мелочи. Но из них быстро получается портрет и исполнителей, и их сценических личностей. В интерпретации Мангалдас катхак, старинная и с множеством правил форма, приближается к установкам, которые можно найти, например, в тренинге Охада Наарина: все выполняют движение, как чувствуют. Ансамбль становится союзом личностей, сонмом голосов.

Вторая особенность проявляется в «Прерванной жизни». До того грациозные, легкие руки Агити ломаются, корчатся, нервно и резко дергаются, будто к танцовщице подведен ток. Руки оказываются краской, связанной с душой. Они, если так можно выразиться, отвечают за психологию: передают, о каком состоянии танец, выводят наружу чувства.

ЛИЦО: ПЕРСОНАЛИЗАЦИЯ

Сцена из спектакля.
Фото — архив фестиваля.

«Праздник жизни» начинается с чуть искаженных лиц артисток и артистов: фонари снизу высвечивают глаза. Следующие сегменты — соло Мангалдас и ансамбль — подчеркивают, что при ориентированности на точность, синхронизацию и единый рисунок танец ими не исчерпывается. Танцовщицы двигаются неотличимо, однако лицо каждой остается индивидуальным (вспомним, что в балете при тех же данных лица скорее унифицированы, на них «надеты» похожие маски). Мгновенная смена выражений (скорость и некоторая патетичность напоминают о преувеличенной манере игры в индийском кино) «собирает» образ и историю каждой исполнительницы. Агити — царственная, нежная, строптивая. Гаури Дивакар — лукавая и кокетливая, с горящими глазами. Рашми Уппал — плавная, немного церемонная. Одинаково движущиеся, они запоминаются именно мимикой.

В «Прерванной жизни» Агити лишается лица. Художница Фабиана Пиччоли ставит свет так, что «на поверхности» остаются безумствующие ноги и практически вывихнутые руки. Вместо лица — чернота. По сравнению с «Праздником» смотрится особенно эффектно: гармонические фигуры с ясными глазами и полностью открытым овалом — и женщина, состоящая из дерганого, агонизирующего тела. Моменты, когда Агити стоит анфас к залу, с засвеченной головой и резко выделенной фигурой, сложно забыть — видя подобное, не сомневаешься, почему компания подчеркивает, что часть репертуара — это «современный танец на основе катхака» (дивный по точности термин). Лицо здесь — и способ выделиться, и способ убежать: самый явный пример, что все компоненты катхака могут служить разным целям, что традиция пластична и вбирает в себя и широту использования, и минус-приемы. Буквально «Жизнь» катхака.