«Галерея».
Цирк Machine de cirque (Канада).
Режиссер Оливье Лепин.

Спектакль канадского цирка Machine de cirque можно было бы назвать не «Галерея», а «Манифест». Редко когда встретишь настолько точное соответствие того, о чем говорится, и того, как это делается. Речь в представлении автора и режиссера Оливье Лепина (Olivier Lépine), созданном в сотрудничестве с художественным руководителем Винсеном Дюбэ (Vincent Dubé), идет об искусстве, о том, что это такое и зачем оно нужно. Мысль, к которой актеры приводят нас в конце, не нова: настоящее искусство — это азартное и свободное самовыражение. Однако звучит она свежо и убедительно, поскольку именно такое самовыражение мы и наблюдаем в течение полутора часов, которые идет спектакль.

Сцена из спектакля.
Фото — архив цирка.

Опять же, если не знать названия, то начало спектакля можно принять за театр абсурда и современную бессловесную версию «В ожидании Годо». Несколько мужчин и женщин в странных замерших позах вглядываются куда-то вдаль поверх голов зрителей или смотрят им прямо в глаза. Но умные зрители, прочитавшие программку, быстро понимают, что артисты рассматривают невидимые глазу картины. Иногда актеры меняют позы, строят глубокомысленные гримасы, широко открывают рты, а кто-то и вовсе задорно хрустит попкорном, как в кино. Веселье быстро охватывает публику: ситуация поймана очень точно, и каждый, кто хоть раз бывал в картинной галерее, немедленно узнает себя и окружающих. Веселье сменяется восторгом, когда мужчины в скучных деловых костюмах начинают кувыркаться, взлетать в воздух, делать сальто с места, приземляться друг другу на плечи и замирать в самых немыслимых позах. При этом они не перестают разглядывать что-то невидимое, отчего комический эффект только возрастает.

Сцена из спектакля.
Фото — архив цирка.

Первая сцена вводит в тему и определяет правила игры, а дальше представление строится как собрание пестрых глав: мы оказываемся то в очереди на модный вернисаж, где люди пихаются локтями и пролезают между ног соседей, чтобы «быть поближе» к искусству, то в современном музее, где можно трогать экспонаты руками (и даже жонглировать ими), то на аукционе, где каждый норовит обзавестись собственным артефактом. Руководит действием Лин Гуле (Lyne Goulet) — эксцентричная дама в нелепом фраке, кудрявом парике, с саксофоном в руках и фляжкой на боку. Виртуозно извлекая из инструмента разнообразные мелодии, она прерывает их едкими комментариями, попеременно играя роли гида-переводчика, развязной аукционистки и музейной смотрительницы. Поначалу она словно олицетворяет тех, кто кормится от искусства: импресарио или продюсера. Управляемые же ею акробаты изображают всех тех людей, которые вовлечены в круговорот искусства: тех, кто его потребляет, и тех, кто на нем зарабатывает.

Сцена из спектакля.
Фото — архив цирка.

Действие здесь быстрое, стремительное, со сверхсложной акробатикой, символизирующей мельтешение бессмысленной светской жизни «вокруг искусства». Прелесть в том, что показано все это не прямо и в лоб, а образно, языком тела и метафор. При этом у каждого персонажа есть свой индивидуальный образ: красавчик, простак, силач, зануда, инкогнито, романтическая героиня и хулиганка. Переход от внешнего к внутреннему, от повседневного бытования искусства к его сути происходит незаметно, без швов. Начинается новый эпизод, и мы словно оказываемся внутри картины — в старинном особняке, где все ходят во фраках и париках. Ритм замедляется, свет приглушается, сцена погружается в полумрак, пластика циркачей меняется: это больше не стремительные массовые сцены, а долгие красивые соло и дуэты, работа в центрифуге и колесе. Юмор и эксцентрика сменяются мечтательностью и поэзией, а комическая дама становится распорядительницей бала, равной среди прочих. Заканчивается эпизод дружеской пирушкой, напоминающей картины «малых голландцев».

Сцена из спектакля.
Фото — архив цирка.

Романтика сменяется юмором, но юмор тут совсем другого свойства, чем вначале. Это не фарс и сатира, а свободный раскрепощенный смех людей, которые попадают в забавные ситуации, играют, веселятся и потешаются сами над собой. Из этой атмосферы естественным образом рождается последний эпизод, в котором герой и героиня, простак и хулиганка, кувыркаясь и жонглируя тюбиками с краской, создают яркую цветную картину. Причем делают это настолько заразительно, что хочется выпрыгнуть на сцену и присоединиться к ним (или, по крайней мере, сфотографироваться на фоне, что и делают многие зрители после финала представления). Ненавязчиво и исподволь спектакль ставит перед зрителем вопрос, а зачем, собственно, он здесь находится? Хочет он просто приятно провести время с семьей и знакомыми, искренне смеется над шутками и замирает от ужаса на опасных трюках, задумывается над вопросами бытия или бежит домой и хватается за кисточку? В этом смысле этот внешне простой спектакль совсем не так прост, как кажется: не вступая со зрителем в прямой контакт, актеры с первой до последней минуты ведут с ним прямой диалог, поэтому «Галерея» и выглядит такой современной.