Каково это — «Двадцать лет в роли актера» — можно было увидеть на творческом вечере Сергея Барковского в Молодежном театре.

Сначала мелькнул в зале Пьеро с бледным лицом (то был привет давнему спектаклю «Звучала музыка в саду», роль-ввод вчерашнего студента). И вот уже артист, снимая грим, заговорил с нами со сцены, «от первого лица».

Что это за лицо?

Весь этот вечер Сергей Барковский был именно самим собою, во всех десяти отрывках из спектаклей, и в прослойках между ними, и в феерическом финале. Большой артист сказался в том, что эти захватывающие дух качели, с могучей жанровой амплитудой, воспринимались как единое целое.

Сначала была триада его моноспектаклей, поставленных А. Андреевым — и тень Пушкина благословила этот вечер. «Авдей Флюгарин», «Жуковский. Прощание», «История села Горюхина» — эти три эпизода стали фундаментом всей композиции, отлично выстроенной (артисту помогала Наталья Архипова). Артистический объём, заложенный здесь, сразу перевел стрелку в зону художественного «высокого давления». Полный эмоциональный спектр (сатира, скорбь, гнев, простодушный юмор), доставлявший счастье зрительному залу, далее был подтвержден на материале Островского, Булгакова, де Филиппо, Шекспира. А еще были краткие выразительные киноэпизоды, когда артист мог позволить себе передохнуть за сценой.

Сцена ухода Тальберга из турбинского дома стала квинтэссенцией театрального сюжета: Сергей Барковский и Пётр Журавлев внутри эпизода на ходу поменялись ролями. Когда-то Барковский блестяще играл Тальберга, потом Спивак сделал рокировку, артист стал играть Алексея Турбина — и в этом эпизоде высек искру из столкновения этих двух ролей.

Так вот, весь этот веер, спектр, диапазон, бесконечная пластичность, тонкость переходов — все это одна, единая «роль актера». Двадцать лет с правом импровизации.

Вот, например…

Трудно передать словами, какая сокровенная театральная струна прозвенела, когда на сцене артист, вспоминая свою первую настоящую роль в Молодёжном — отца Кимбла в «Трехгрошовой опере» — негромко напел его зонг. Потом на экране показался эпизод из «Трехгрошовой оперы», и мы увидели молодого Сергея Барковского.

Да, это было так, как пели ему потом в дифирамбе: мороз по коже. Судьба и Театр, в одном актерском жесте.

Залу было счастливо.

Сергей Барковский двадцать лет в роли актера.