Режиссерская лаборатория в Улан-Удэ

Режиссерские лаборатории под руководством Олега Лоевского проходят по всей России в театрах больших и малых городов. В областные театры и в маленькие периферийные однажды приходит Лаборатория. Приезжают молодые режиссеры и за три-четыре дня делают эскизы спектаклей с труппой, ввязавшегося в этот эксперимент театра. По итогам, если театр в этом заинтересован, лучшие эскизы попадают в репертуар, остальные, соответственно, не попадают, но и режиссеры и артисты, участвовавшие в них, получают бесценный опыт. В некоторых городах (например, в Южно-Сахалинске, Красноярске, Омске, Перми) лаборатории проводятся не первый раз. Театр уже знает, с чем столкнется, уже готов три дня работать на пределе возможностей, актеры заранее присматриваются к молодым режиссерам, стараясь угадать, какой из них сделает не только эскиз, но еще и спектакль. Среди молодых режиссеров тоже есть матерые участники всевозможных театральных экспериментов, знающие, как распределится, как «раскачать» актеров и создать «формулу» будущего спектакля за отведенный срок. Но сколько бы ни проводились лаборатории, всегда отыщутся театры, впервые попадающие в эти экстремальные условия. И все обсуждения, сомнения, споры — весь эксперимент начинается заново.

Первая режиссерская лаборатория, прошедшая с 13-го по 19-ое августа в Улан-Удэ, в Русском драматическом театре имени Бестужева, получила название «АrtЭрия». Лучше — сложно и придумать: тут тебе и про пространство для искусства, и про приток новой крови, в котором театр, несомненно, нуждается. В общем, приглашающая сторона (то есть «Русский драматический» в лице директора Петра Степанова и художественного руководителя Анатолия Баскакова) уже в названии заявили свои ожидания от нового для них лабораторного процесса. И, кажется, ожидания оправдались: «ArtЭрия» стала быстродействующим средством против театральной анемии и обеспечила труппе приток новой режиссерской, драматургической и зрительской крови. Но обо всем по порядку.

В театр приехали Павел Зобнин (выпускник ГИТИСа, мастерская С. Женовача) вполне уже «бородатый» режиссер, «съевший собаку» на участии в театральных лабораториях, и начинающие «лаборанты» Никита Рак (магистрант ЦИМа, курс В. Рыжакова, В. Фокина) и Артем Баскаков (выпускник ГИТИСа, мастерская Л. Хейфица). Двум последним в помощь были откомандированы художник-сценограф Михаил Кукушкин (выпускник мастерской С. Бархина) и художник по свету Сергей Грачев. Также приехала драматург Ярослава Пулинович, чтобы провести читку своей пьесы «Завтра будет новый день».

«Бесконечный апрель»
Фото — Сергей Примаков

Никита Рак делал эскиз по пьесе Пулинович «Бесконечный апрель». Это история, ведущую роль в которой играет место действия — старая петербургская квартира. Прошлое и настоящее существуют в ней одновременно, перетекают одно в другое. Здесь выживший из ума старик Вениамин и маленький мальчик Веня, а так же все его родственники (мама, жена, дочь, внучка) существуют в одном пространстве. В квартире, видевшей как росли несколько поколений этой семьи, кажется, и правда, остановилось время, здесь царит «бесконечный апрель». Однако «бесконечность» его, то есть бесконечность человеческой жизни, исторической памяти, этих пойманных, как в банку, в стены квартиры образов исчезнувшего мира, ставится под вопрос. Разрушится ли все это, исчезнет с приходом нашего поколения, для которого петербургская «старина» лишь повод устроить тематическую вечеринку, или же внучка Галя двадцати с лишним лет тоже плоть от плоти этой бесконечной истории, ее продолжение?

Никита Рак и Михаил Кукушкин воспроизводят на планшете сцены интерьеры старинной квартиры, сильно растягивая их в ширину, отчего все это больше напоминает музейный экспонат, чем жилое пространство. С технической стороны это вредит эскизу: следить за героями и слышать их в неглубокой, но бесконечно растянутой в горизонталь квартире крайне сложно. Сюжет пьесы, ровно как и звуки актерской речи растворяются в ней.

Актеры пока не овладели переходами из детства в старость, необходимыми по сюжету. Сергею Васильеву, играющему Веню, лучше удаются детские интонации, Кристина Баженова (Галя) убедительней в роли разочарованной жены главного героя. Однако с точки зрения концепции спектакля, все это разреженное пространство вместо камерного, реалистичного, эта подмена — логична. На такие мысли наталкивает придуманный режиссером финал. Из-под ажурного занавеса, за которым оказываются электрогитары и ударная установка, в музейное пространство врываются тяжелые электрические звуки, сметая всю старую-старую историю, чужие давно прошедшие жизни. Те, кто сейчас играет на гитарах свои бодрые ритмы, наверное, уже не отличат подлинную квартиру от музейной выгородки, реальную историю от вымышленной — все это так далеко от них (от нас). Кажется, на такую тему хочет поговорить режиссер Никита Рак.

Артем Баскаков сделал эскиз по неоабсурдистской (если так можно выразиться) пьесе болгарского драматурга Христо Бойчева «Оркестр-Титаник». Четыре героя на заброшенной станции ждут несуществующего поезда, вместо этого их посещает эксцентричный шоумен Харри Худдини (так он себя называет), который заявляет, что всё вокруг, включая их страхи и проблемы, герои выдумали сами, а потом помогает им исчезнуть/умереть, приняв как благо идею полного небытия. Для этой пьесы важно решить, кто из героев здесь субъект, а кто — миражи. Режиссер Баскаков делает главным — Доко Докова, вечно пьяного обладателя воображаемой медведицы, так и не исчезающего никуда в финале пьесы. Можно догадаться, что вся эта нереальная история происходила у него в голове. Владимир Барташевич, играющий Доко очень конкретен, все его реакции психологически достоверны, он, и правда, силится разобраться в логике странного действа, происходящего вокруг. Остальные же актеры существуют гротескно, преувеличенно театрально, в игре их много бесполезной суеты, которую не оправдывает то факт, что все они плод фантазии Доко. По сюжету иллюзионист Харри читал бессмысленную лекцию о структуре шоу-представлений, классифицируя их по количеству участников («one man show, two men show, many men show»). В такой классификации эскиз Артема Баскакова — это «one man show», и по идее и по воплощению.

«Любовь людей»
Фото — Сергей Примаков

Павел Зобнин в камерном пространстве Молодежного театра (руководит которым так же Анатолий Баскаков) сделал эскиз по пьесе молодого белорусского драматурга Дмитрия Богославского «Любовь людей». Если пересказать сюжет пьесы, она покажется так называемой «черной» драмой из деревенской жизни. Бил мужик бабу, бил и пил, баба его задушила подушкой и скормила свиньям, а потом в милицию пошла и во всем призналась. Милиционер был давно в неё влюблен, поэтому не арестовал, а взял в жены. Вскоре баба умом тронулась и стала регулярно беседовать с умершим мужем, а с живым наоборот взялась играть в «молчанку». Последний же от любви и отчаяния задушил её и сам повесился. «Вот такая она — любовь людей», — как говорит один из героев. Однако, Павел Зобнин открывает нам небытовую сущность пьесы, внесюжетное содержание.

«Молодежка», где игрался эскиз — это черное подвальное помещение, сценическая площадка которого имеет несколько выходов с деревянными лесенками и проемами, отдаленно напоминающими ряд деревенских крылец. Один из таких проемов уходит вглубь, напротив него режиссер располагает длинный и узкий зрительный ряд. Часть сцен будет проходить на площадке, на втором крыльце, а часть в глубине этого черного коридора. Режиссер придумывает сильнейший сценографический образ. Все страшное, кровавое, нечеловеческое, иррациональное (избиение, удушения, самоубийство главного героя) происходят там, в глубине этой маленькой черной коробочки, внутри выкрашенной в черное, русской избы. Но там же актеры произносят ремарки, которые режиссер превращает в реплики героев, их словесные психологические портреты. Спектакль начинается с того, что, сидя в конце черного коридора, мужеубийца Люська (Алена Байбородина) произносит: «Темнота. Тишина. Долгая темнота. Долгая тишина. Очень долгая темнота. Очень долгая тишина. Негромкий голос». Здесь выражается и ее внутреннее состояние, и режиссерский подход к пьесе, и тема всего спектакля. Чтобы ни делали герои, как бы ни пытались выбраться из этого водоворота любовий и смертей, «темнота и тишина» медленно, но верно окружают их, сжимаются кольцом. Влюбленный в Люську участковый Сергей (Олег Петелин) один борется против поедающей его темноты, борется с русским «деревенским» роком. В этом эскизе, «кажется» все уже есть: режиссерская конструкция соединилась актерскими работами, обросла им. Каждый здесь разбирается и с любовью и с «темнотой», каждый, и даже жизнерадостная продавщица Машка (Светлана Полякова) и деспотичная жена Настя (Анастасия Турушева), и все остальные заглядывают в свою бездну…

Все три эскиза, а так же читку «Завтра будет новый день» театральные руководители решили взять в работу, а это значит, в «Русском драматическом театре», в репертуаре которого до сих пор не было ни одной современной пьесы, появятся сразу четыре.