Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

15 января 2021

УБИЙЦА — САДОВНИК?

«Фаза зеркала». А. Волошина.
Pop-up театр.
Режиссер Семен Александровский.

Пока большинство гостеатров переносят или отменяют новые постановки, негосударственный Pop-up театр выдает одну премьеру за другой, а режиссер Семен Александровский демонстрирует удивительную способность адаптироваться к текущим обстоятельствам. Так, пандемийной весной в рамках фестиваля «Точка доступа» был выпущен онлайн-спектакль «Брак», который актеры Алена Старостина и Иван Николаев играли в формате zoom. Летом вышли «Профсоюз работников ада» (совместно с барами улицы Рубинштейна) и аудиопроменад «Вечное возвращение» (совместно с музеем-заповедником «Царское Село»). И под Рождество показали премьеру site-specific спектакля «Фаза зеркала». Тексты написала драматург Ася Волошина, с которой Александровский сотрудничает не впервые.

А. Старостина.
Фото — Дмитрий Стельмах.

Разыгрывается детективно-мифологический сюжет на улице 2-я Советская, в апарт-отеле ARTSTUDIO, построенном компанией RBI, выступившей основным партнером проекта.

В холле нас встретили девушки в черном, выдали черные конверты и черные маски. В конвертах — краткая инструкция по поведению во время постановки. Например, запрещается прикасаться к хозяйкам номеров. Могут ли хозяйки прикасаться к зрителям и каковы последствия — не уточняется. Также указывается номер комнаты, где начнется конкретно наш спектакль, и самое главное — письмо с кратким изложением причин, собравших присутствующих в данном месте и в данное время. 25 участников делятся на пять групп, и такими порциями их поднимают на лифте, где первые будут ждать последних, чтобы синхронно войти в назначенные номера.

Пять женщин были собраны в отеле их бывшим любовником — великим художником с мировым именем, по смерти завещавшим одной из них картину, чудом не погибшую в пожаре. Перед тем как упокоиться, мастер живописи уточнил: «Картину унаследует та стерва, которая меня убила». Мелодраматично-детективная завязка провоцирует интерес к дальнейшему действию. В течение почти двух часов мы перемещаемся из номера в номер и слушаем истории знакомства и отношений этих дам с одним чрезвычайно, надо сказать, любвеобильным мужчиной. Застенчивую и романтичную особу сменяет яростная, ироничная и саркастичная героиня (кажется, это единственная женщина, с которой отношения были узаконены). После выслушиваем иностранную гражданку, и завершается все историей юной пацанки и оторвы, весьма убедительно вравшей про близкое родство с почившим. Встречи с пятой дамой, как выяснится перед выходом из четвертого номера, и не предполагалось — недостающий пазл истории зрители вольны досочинять сами или не сочинять вовсе. В финале героини и зрители, находящиеся в разной степени изумления, собираются на том же этаже и наконец узнают из монолога героя, говорящего голосом актера Игоря Иванова, кто же все-таки та самая стерва (каждая героиня, разумеется, уверена, что это именно она), чей же это портрет и кому он достанется.

Л. Пицхелаури.
Фото — Дмитрий Стельмах.

Маршрутами «Фазы зеркала» управляет режиссер: он выбирает, какая группа с какого номера начнет и каким закончит. Зрители же пытаются нащупать линейность повествования, собирая из фрагментов собственный сюжет. Открывается действие кратким предуведомлением о причинах собрания, таким образом намечаются точки, с опорой на которые будет развиваться интрига. Использование флешбэков придает спектаклю структуру расследования, ведущегося постфактум. Рассказы, несомненно, дополняют друг друга, но некоторые, вероятно, показывают одно и то же событие с разных точек зрения. По сути же, на основе пережитого опыта не самых приятных отношений женщины создают мифологию конкретной личности. На это же работают нарушенная хронология изложения событий и несовпадение композиционного порядка. Вся сила героя сосредоточивается в созданной вокруг него мифологии, превращая его таким образом в персонажа, чья суть постоянно ускользает из виду. Но одной лишь непознаваемостью героя история не ограничивается.

Столь же непознаваемыми оказываются и рассказчицы: до конца так и остается неясным, являются ли истории плодом их воображения или действительно с ними произошли. Один из участников нашей группы рассуждал об увиденном, опираясь на обширные литературные знания, вызывающие конкретные ассоциации. Эту попытку, правда, никто ни разу не поддержал. Все предпочитали безмолвно наблюдать за происходящим и невольно друг за другом: игровое пространство номеров обозримо, и в чужом поле зрения оказываешься, даже если того не желаешь. Предполагаемого единения в нашем случае не случилось — коллективно разгадывать загадку никто не стремился. Возможно, причиной тому стали монологи героинь, слишком прямолинейные, шаблонные и предсказуемые — как будто их автор не интеллектуалка Ася Волошина, а штамповщицы любовных романов вроде Барбары Картленд или Даниэлы Стил.

А. Блинова.
Фото — Дмитрий Стельмах.

Актрисы Анна Алексахина, Анна Блинова, Уршула Малка, Лаура Пицхелаури, Алена Старостина вдыхают жизнь в своих трафаретных героинь, наделяя их иронией, нервной и угловатой пластикой, а речь наполняют короткими и многозначительными паузами, или играют острохарактерно, с акцентными интонационными переходами, или вовсе оказываются близки к пародии и шаржу. Граница между игрой и повседневностью стирается быстро: театральное и зрительское пространства смешиваются, прежде всего благодаря неконвенциональному месту действия — номеру отеля с его элегантной, хотя и лишенной острой индивидуальности обстановкой. Гостиничное пространство вкупе с рассказанными историями вызывают к жизни целую серию воспоминаний, представлений, чувств — кинематографических, литературных, театральных, личных. Ощущения и эмоции накапливаются по мере продвижения к кульминации и развязке, а вместе с ними возрастает и степень вовлеченности в происходящее. Зрительское соучастие здесь реализуется в первую очередь на физическом уровне: можно расположиться как пожелаешь, не выпускать из рук бокал, по мере его опустошения снова и снова наполнять.

Впрочем, для получения порции ощущений и переживаний непосредственного вмешательства в действие и не понадобится, поскольку происходит оно на более тонком и невербальном уровне. Тем более что незавершенность истории, которая ловко раскрывается в самом финале, явно провоцирует желание прийти и посмотреть спектакль снова и снова.

В указателе спектаклей:

• 

Комментарии (1)

  1. Марина Дмитревская

    Нахожусь в некотором замешательстве от этого салонного зрелища… Оно в ряду «Содержанок», чего-то такого… Может быть, хотели приколоться над эстетством ДАнунцио? Так это сделали Артемов и Хрущева на малый сцене БДТ, и более удачно и многозадачно.
    Есть соблазн считать всю эту историю с убитым художником и неким расследованием голосами разных женщин — фейком и розыгрышем (ну ведь делали люде неглупые, вряд ли им светила слава «Восьми любящих женщин» или чего-то в этом роде). Тут и интрига фейковая — не держится совсем, детектива нет, никого из этих женщин подозревать не приходится, нет на это никаких намеков в монологах. Экзальтированность и «деланность» героинь тоже намекает на то, что нам дурят голову, хотя мои товарки по предприятию — разнообразные нарядные женщины-зрительницы — горячо обсуждали, кто убил и как мы это узнаем, а поскольку на спектакле поят красным вином, то с каждым «номером» (в прямом и переносном смысле) сюжетные баталии все больше накалялись: хотелось развязки.
    Но о фейковости и провокативности затеи совершенно не свидетельствуют тексты. В них нет никакой иронии и самоиронии. Смущает не только их жеманная искусственность (это, видимо, претензия на эстетство, но претензия на эстетство — очевидный китч…) Смущает их ритмическая однородность. Придуманная, многословная речь совершенно не индивидуализирована, хорошие актрисы заняты каким-то чревовещанием, как будто внутри каждой сидит одно и то же «текстовое существо». Красивостей в монологах — ну просто пирожное на пирожном с перебором крема и пряностей (ломаю голову — зачем это понадобилось авторам). Даже когда для «окраски» монолога автор вставляет специальную сленговую лексику — это все равно только литературные упражнения, а не услышанное, подслушанное, характерное. Полтора часа внутри одного лексического строя становятся тяжелым испытанием.
    А что касается смыслов, то все они, достаточно лапидарно, даются в финальном монологе как бы убитого, а на самом деле, видимо, не убитого, художника. И это прям «Пионерская зорька» про то, как все они — его произведения…

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога