«Здесь и сейчас»: премьеры инклюзивной лаборатории «Меняем культурную среду вместе: Театр»
«Маршруты». Драматург Гуля Насырова, режиссер Татьяна Ра.
«Это не я, это мое тело». Драматурги София Дымшиц и Инна Гридина, режиссеры Кристина Квитко и Ася Каплун.

Театральная лаборатория «Меняем культурную среду вместе: Театр» была организована совместно Новой сценой Александринского театра, театральной студией «Инклюзион» и компанией «КонтАрт» и представила два независимых спектакля — «Маршруты» и «Это не я, это мое тело». Они шли в один вечер, но, казалось, не были связаны между собой. Кроме некой сохраняющейся табуированности темы. Хотя разговор шел не о том, что под запретом, а о том, о чем мы не особо хотим вести разговоры, или не умеем, или считаем неважным/ненужным, не достойным внимания.

Сцена из спектакля «Маршруты».
Фото — архив театра.

«Маршруты» заявлены как «саунд-док о поиске коммуникации» — режиссер Таня Ра и драматург Гуля Насырова выбрали шесть человек и прогулялись с каждым по его обычному маршруту следования. Тщательно записали и теперь предоставили этим шести участникам возможность говорить про свой маршрут, заодно показывая себя. Кто-то идет с утра пораньше на работу и знает все остановки по ходу следования троллейбуса; кто-то отправляется на ежедневную прогулку в парк; кто-то гуляет по своей коммунальной квартире. Это попытка узнать что-то о человеке через его рутинные обязанности, через его передвижение по городу и району. Узнать не только конкретные вещи — например, где человек работает (эта конкретика сообщает самую отвлеченную информацию, не объясняющую человека), — а узнать, в чем «фишка» этого человека, какой он. Узнавая, какой «другой», немного узнаешь и про себя — какой «я». Ведь понятно, что если вы думаете, будто все про себя знаете, то скорей всего это заблуждение, просто вы еще не побывали в ситуации этого «другого». Кроме того, «Маршруты» получились таким городским текстом, где город выступает действующим лицом наравне с человеком. Как человек формирует город, так и город формирует и подминает под себя человека.

Первый маршрут — «Глухарка», район Петербурга за Богатырским проспектом. Мы смотрим на экран, как в кинозале. Актеры на сцене просто сидят в креслах, в тишине проскальзывают постукивания, шорохи, шелест, раздается тихий стеклянный звук — и все стихает. Мы читаем текст, написанный на черном фоне белым неровным почерком. Фразы повторяются, слова обрываются, буквы скачут. В голове начинает двигаться кадр, потому что фразы описывают, что человек слышит: «лает собака», «проехала машина, из которой звучит громкая музыка», «опять лает собака»…

Постепенно мы не только видим картинку каким-то внутренним взглядом, но начинаем различать эти звуки в полной тишине. Мозг достраивает за нас и видимость, и звучание. И вдруг мы ощущаем широту улицы, ее перспективу, прохладу летнего воздуха. Тишина как будто нарушается тем самым «лаем собаки». Нам комфортно закрыть глаза и «увидеть» то, о чем только что читали. Звуки проникают в этот маршрут, как далекие переливы забытых мелодий, рассыпавшихся на отдельные музыкальные фразы.

Сцена из спектакля «Маршруты».
Фото — архив театра.

Все маршруты разные и представлены на сцене по-разному. И если первый был такой «французской новой волной» в кино, схватывающей реальность в ее непосредственном звуковом ландшафте, записанном в текстовом формате, а не в аудио, то остальные работают театральными средствами. Где-то актер читает записанный текст, в какой-то момент сам участник вторгается внутрь своего текста с комментарием о китайской гимнастике или рецептом кабачковой икры. Собственно, жанр «саунд-док» выполняется не в полную силу, и это намеренно. То есть, отдельно — звук, отдельно — документально записанные и расшифрованные разговоры во время прогулок. Звук города не документален, он представлен через слово. Предъявить нам город в его звуках, казалось бы, достаточно просто, но как выбрать звуки города, которые для каждого свои? А для незрячего — весомый ориентир в пространстве.

Качество нашего «слышания» городских звуков индивидуально: мы все обращаем внимание на разное. Поэтому, наверное, звуковой ландшафт прогулок передан постукиванием по стеклянной бутылке и легкими ударами по калимбе, а вместо звукорежиссера в проект был приглашен драматург. Слово оказалось точнее звука.

Второй спектакль — «Это не я, это мое тело» — разбирался с нашим отношением к телу. Со стереотипами, каким должно быть тело; с навязанным стыдом за то, что тело не соответствует нормам; со страхом и в конце — виной, что ты не сделал свое тело совершенным. Спектакль горизонтальной структуры — драматурги, режиссеры, хореографы и актрисы на равных участвовали в создании: записывали свои тексты, придумывали этюды и выступали на сцене. Курировала это все Елена Романова. На сцене модный показ, актрисы дефилируют по подиуму, завернутые в различные бумажные костюмы. Авангардный показ мод. Участницами были только женщины и девушки. Это позволило мужчинам на обсуждении сказать, что это чисто женские «загоны» и у мужчин не бывает таких сложностей с телом, — что, конечно, неправда. Отрицать наличие каких-либо отношений со своим телом у мужчины так же нелепо, как говорить, что все женщины или все мужчины одинаковы, но снятием этого стереотипа еще предстоит заниматься.

Сцена из спектакля «Это не я, это мое тело».
Фото — архив театра.

Говоря от первого лица и предъявляя свои тела, актрисы пытаются понять, чего хотят они сами, чего хочет их тело, где граница навязанного другими, даже если это навязывание происходит из лучших побуждений. Антонина — первая, предъявляющая нам свои мысли, — завернута в тридцать три слоя. Ее тело упаковано, как рождественский подарок, и каждый слой оберточной бумаги — навязанный ей опыт чувствования и понимания: это от родных, это от друзей, это от врагов. Она уверена, что все в порядке, только иногда сложно дышать. Пытаясь докопаться до себя, она срывает весь этот объемный и причудливый костюм (художник по костюмам Наталья Мезенцева хорошо сделала свое дело). Достаточно сложный клубок вопросов, связанных с пониманием себя и своего тела, разрешается простым освобождением от лишних слоев — от чужих мнений.

Оставшись в белье телесного цвета, актриса филигранно проживает каждое сомнение освобожденного человека. Первоначальная радость быстро сменяется неуверенностью. И вот она уже стыдливо прикрывается руками и тянет обратно часть прежних бумажных одежд. Она доверчиво смотрит в зал, натягивая опять что-то «от родных»: «Так лучше, да? Поинтересней?» Нет. Не интересней. Но ощупывая свое живое тело, тактильно исследуя ландшафт, актриса натыкается на что-то странное. Ужас на ее лице сменяется паникой, когда, подняв майку, она видит еще один слой бумажного тела. Ее настоящей, живой нет вовсе. Есть только бумажная обертка чужих мнений «какой ты должна быть». Найти себя оказалось непросто, тем более, когда тело, которое призвано помогать, оказывается «слабым звеном», подводит, и ему нельзя доверять.

Актрисы предъявляли нам разный опыт взаимоотношений с телом. Аделина с детства занималась спортивной гимнастикой — папа отвел. Но когда тело стало меняться, оказалось, что у нее нет нужных для этого спорта данных. Она не отчаялась и пошла в балет, ведь папа хотел, чтобы она выступала. Но и тут оказалось, что ее параметры не подходят и подъем ноги маловат. Тело нарушало стандарты и не вписывалось в нормы. В процессе рассказа тело все больше представлялось как отдельная субстанция, отдельный объект, никак не связанный с личностью человека.

Сцена из спектакля «Это не я, это мое тело».
Фото — архив театра.

Перформанс усложнялся: от принятия своего «не такого» тела — всегда либо слишком худого, либо полного, либо еще в чем-то «не соответствующего» — он приходил к отчуждению личности от тела. Кульминацией стал речитатив, отделяющий каждый орган человека. «Это не я, это мои глаза, я не могу им доверять…». «Это не я, это мои легкие, я не могу им доверять… Сейчас своим легким не может доверять ни один человек…» А как быть счастливым, если твое тело — с рождения проблема, и оно подводит тебя все время?

Обсуждение темы тела и вопросов, написанных на яблоках, которые выдавали всем зрителям, было задумано как часть перформанса. «Что проще — изменить или принять себя?» Обсуждали разный опыт взаимодействия с телом. Этюды, показанные актрисами, были своеобразным введением в материал — с каких позиций обсуждать свои отношения с телом? И в итоге приходили к вопросу совсем не про тело, а про то, кто ты, что ты чувствуешь, что думаешь, что понимаешь. Твое тело не есть ты. Но оно не просто оболочка, форма, или бесформие, или то, что ограничивает тебя, или то, чему ты не можешь доверять. И ты — это не то, что ты видишь или слышишь, как в первой части показа, в «Маршрутах».

На этом вопросе — «кто ты, какой ты?» — и сомкнулись два спектакля. «Маршруты» определяли тебя исходя из внешних, социальных ситуаций, из взаимодействия со средой, с внешним миром. «Это не я, это мое тело» шел от внутреннего чувствования себя в своем теле.