Позавчера театр «Мастерская» дружной толпой поздравлял с юбилеем педагога всех курсов мастерской Г. М. Козлова.

Григорий Козлов:

— Двадцать лет назад мы впервые набрали курс.

А до этого мы вместе поступили в Театральный институт на один курс.

А до этого мы попали по распределению в ЦКБ «Знамя Октября».

А до этого мы знали друг друга, так как он был в самодеятельности корфака Корабелки, а я в самодеятельности приборфака. А это как Монтекки и Капулетти, только с корабелковским юмором. Мы нежно любили друг друга, но были конкурирующими фирмами. Гриша был один из ведущих артистов корфака, а я подвизался сначала осветителем и прошел длинный путь до помощника главного режиссера и актера массовки.

Потом мы поступили на работу, встретились — он был на втором этаже, я на третьем. И нас захватила стихия театра, мы много ходили смотреть, ездили в Москву на Таганку, до шести утра разговаривали. И в один прекрасный день мы ехали на работу в трамвае в час пик, в восемь утра, и я говорю: «Гриша, а может быть в Институт культуры на экономический?» И Гриша сказал историческую фразу: «Только ЛГИТМиК, и только на режиссуру». Ему было 26, мне 28, и мы пошли — и мы поступили.

Фото — М. Миронова.

Потом была длинная жизнь, потом были двадцать лет работы над всеми курсами. Если мы ругались — никто этого не знал. Никогда.

Гриша умнейший, интеллигентнейший, удивительно фантазирующий человек. Он столько студентам передает мудрости, заряжает такой энергией! Он безумно дотошен — это огромнейшее достоинство нашей профессии. Он невероятно щепетилен. Он безмерно благороден, он всегда боится творчески помешать, — а он никогда не мешает. Его деликатность восхищает. Он всегда все делает хорошо и правильно, но всегда безумно переживает, — а не надо переживать, ведь уже столько накоплено в профессии за все эти годы, с восемьдесят третьего, столько жизненных испытаний и жизненной мудрости. Он может день, ночь и еще день заниматься единственным выходом: человек вышел на сцену — и вышел не так! И он будет с этим работать, будет разбираться, пока не получится так, как должно быть. Это большой класс.

Он безумно любит студентов, от всех всегда их защищает, если я что-то резкое скажу — все, я враг народа. Из этой любви все и получается.

Он ренессансный человек, безмерно любящий жизнь. Если про кого-то можно сказать, что в человеке есть добро, истина и красота, — это о Григории Ефимовиче Серебряном, моем друге и коллеге.

Когда люди столько вместе съели пудов соли и не надоели друг другу за всю жизнь, — это большое, редкое счастье.

Гриша, мы еще поработаем!

Галина Бызгу:

— Григорий Ефимович, во-первых, константа нашей мастерской. Потому что он есть всегда. Он хранитель. Мы ходим, возвращаемся, а Ефимыч есть всегда, невзирая ни на что — на настроения, болезни, на то, пили вчера или репетировали. Он архангел. Часовой, который все время стоит на посту. Конечно, он живой человек, у него бывает разное настроение, но если он должен прийти — он всегда придет, никогда не опоздает и никогда не попадет в ритм ни конфликта, ни тревоги, ни паники. Он будет очень спокойно делать свое дело. Таких людей очень мало, практически нет.

Во-вторых, он настоящий друг. Он настоящая спина, плечо Михалыча, его второй голос. И это не в оскорбительном каком-то смысле, это абсолютно выбор Ефимыча. Он никогда не играет на себя, только на команду. Для него это тоже ключевое слово — компания, команда. Это человек чистой воды, я бы так сказала.

Еще для меня это человек, который никогда не дает прямых ответов. Когда я была студенткой, у меня, так сказать, кое-что вырастало на лбу, потому что я понимала, что я ничего не понимаю. Все вроде ясно, очень гармонично, но что конкретно делать — непонятно совсем. И только потом как-то это прояснялось. На нашем курсе многие уроки, которые он давал, начали у меня прорастать спустя какое-то количество лет. В том числе и в режиссуре. Однажды мы десять часов репетировали новеллу «Суд» в «Декамероне». И уже никто не понимал, зачем мы это делаем. Потому что мы вбегали и убегали, вбегали и убегали. Десять часов обалдевший курс гонял по коридору. А в результате, как мне кажется, мне сейчас по плечу любая массовая сцена. Именно он мне тогда сказал: «Никогда не играй чужих оценок. Как ты можешь понимать все раньше главной героини?» Но это сейчас понятно, а тогда кроме раздражения и желания убить Ефимыча нами ничто не руководило. Мы же были все серьезные мыслители, и зачем вбегать-убегать в аудиторию в течение трех суток, мы не понимали. А в результате это была любимая новелла.

Я всегда говорю студентам: не бывает неговорящих фамилий, они все говорящие. Ефимыч — Серебряный. Он очень благородный, очень любящий человек. Он абсолютный мудрец, философ, и для меня он самый загадочный, неоднозначный, в том смысле, что если тебе захочется получить от него какой-то ответ — будь готов к тому, что отвечать придется тебе самому.

Он как дорогое вино. Его значение для тебя с каждым годом как-то набирает. И он сам становится мудрее, умелее. Он мне как-то грустно сказал: «Чувствую, я так и буду нянюшкой всю жизнь». Конечно, он не нянюшка. Я так скажу: он человек, стоящий у колыбели, рука, качающая колыбель. И эта рука никогда не дрогнет.

Ученики

(имена называем не по порядку. Потому что потому… Мария Романова, Елена Лапченко, Арина Лыкова, Максим Блинов, Евгений Шумейко, Никита Капралов, Илья Колецкий, Вера Латышева, Федор Климов):

— Это гуру, постоянно испытывающий нас. Моя любимая тема — вопрос энергии. Первый разговор про энергию завел со мной Григорий Ефимович, на первом курсе. У нас было такое задание: дневники тренинга. Он их собрал, прочел, а потом у каждого был с ним интимный разговор в учительской. И он мне тогда сказал: «Понимаешь, Маша… Во что ты вкладываешь энергию, то и будет развиваться. Ты можешь вложить ее в то, чтобы быть хорошей любовницей (так и сказал), можешь вложить ее в учебу или любое другое дело, но развиваться будет только что, во что ты вкладываешь энергию». И подмигнул. Это очень глубоко запало.

Фото — М. Дмитревская.

— Именно Григорий Ефимович начинал с нами разбор «Трех сестер». И это был очень глубокий разбор, все глубинные слои каждого персонажа. Мы долго-долго разговаривали, разбирали каждый внутренний переход. И в результате на первом показе первого акта я как начала реветь на первом монологе, так и ревела до самого конца. Это потом, в спектакле, этот акт был легким, праздничным. А первый показ… Сейчас уже не помню, почему ревела тогда. Потому что Григорий Ефимович на это вывел. Вскрыл он нас, конечно.

— Он учил нас наблюдать и сам за нами наблюдал. Я помню ситуацию, которая очень помогла мне в жизни. У меня ничего не получалось, очень тяжело было учиться, и вообще какой-то период был в жизни мрачный. Я пришла к Григорию Ефимовичу и сказала: «У меня ничего не получается вообще!» Он посмотрел на меня и сказал: «Да все хорошо у тебя!» И тут я почувствовала, что все и правда хорошо.

— Очень важно, что помимо всяких профессиональных вещей, на которые он нас натаскивал во время занятий, он очень поддерживал человечески, и это самое-самое важное. Он добряк.

— Он научил какому-то трепетному отношению к жизни на площадке. А еще он однажды сказал: «Мышкин — плохой мальчик». Мы перед экзаменом очень долго репетировали сцену в кабинете у генерала Епанчина, неделями, каждый день. И она у меня не шла, не любил я ее. И вдруг это: «Мышкин — плохой мальчик». Меня прямо вдарило по башке. И пошло. Ефимыч всегда немного больше, чем про мастерство, он — про жизнь, потому что сам много пережил. Мне кажется, он ничего не боится. Он очень добрый. Он абсолютный боец. И на сто процентов себя отдает детям, студентам.

— Есть педагог, есть учитель. А вот Григорий Ефимович — это Человек. Что-то очень теплое, большее, чем просто человек, который нас куда-то ведет.

— Григорий Ефимович очень похож на моего дедушку. И когда я хожу с ним поговорить наедине — а он любит поговорить наедине, — я головой понимаю, что это педагог, мастер мой, но у меня к нему отношение не столько как к педагогу, сколько как к моему дедушке. Он родной. Главные слова, которые ассоциируются с ним, — это свобода, добро и любовь. Конечно, любовь.

— Когда возникает какая-то критическая ситуация, думаешь: а что бы сейчас сказал Григорий Ефимович? Или просто идешь и у него спрашиваешь. Он меня научил очень важной для меня штуке. Когда у тебя какая-то проблема, например, парень бросил, можно сказать не «у меня проблема», а «как интересно». Это очень круто. Совершенно по-другому начинаешь думать о своей жизни. У меня с ним, наверное, какое-то астральное соединение, мы родились в один день.

— Сила этого человека в том, что он настолько мудр, что думает наперед. Он говорит тебе не то, что ты хочешь в данную минуту услышать, а то, что может прорасти в тебе через день, месяц, год. И ты поймешь: ах, вот что он имел в виду! Он сказал мне тогда это, чтобы я именно так отреагировал и теперь пришел к тому, к чему пришел. У него чудесное чувство юмора. Я бы хотел быть похожим на него в плане отношения к жизни. Это поразительно светлое, легкое отношение. Он тот, кто многое делает для других. Это его важнейшее качество, и в этом его сила. Вот у нас на курсе есть такое хорошее соединение, атмосфера, и мне кажется, это тонкое отношение друг к другу во многом идет от него. Я на всю жизнь запомнил его слова: «Когда ты говоришь о ком-то плохо, будь уверен, что то же говорят и о тебе». Мы очень часто его слова в компании цитируем. Я часто приходил к нему за советом, и он всегда давал мне полную свободу выбора, но при этом он так говорил, что ответ был очевиден.