Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

20 ноября 2011

ОСОБЕННОСТИ, НЕ ТРЕБУЮЩИЕ ПЕРЕВОДА, ИЛИ ЗВУКОВАЯ ЖИЗНЬ ГИГАНТСКОЙ ЧЕРЕПАХИ

Фестиваль SpielArt 2011 в Мюнхене

Фестиваль SpielArt существует с 1995 года, занимается поиском и исследованием новых течений в театральном мире, чтобы каждые два года представлять их на смотр публики. Критерии, по которым совершается отбор, — необычные формы выражения, новая эстетика, актуальные темы, сильные личности, внушительные инсценировки.

В этом году SpielArt проходит с 18 ноября по 4 декабря и вскоре здесь покажут «Двое в доме» — недавнюю, но уже нашумевшую постановку московского Театра. doc. Пока же наш корреспондент Анастасия Фишер посетила спектакль японского режиссера Тосхики Окада, рассказывающий о жителях современного мегаполиса.

Тосхики Окада. The Sonic Life of a Giant Tortoise («Звуковая Жизнь Гигантской Черепахи»).
Режиссер Тосхики Окада (Йокогама)

«О том, что я рассказываю сейчас, о том, что возникает в моей голове, я не говорил еще никому. Это тайна, которую никто не знает. Но вам я расскажу, что это за тайна. Я охотно выбрал бы лучшую жизнь. Во всяком случае, лучшую нынешней, более наполненную жизнь» — этими словами начал свою пьесу и постановку Тосхики Окада.

Они и правда напоминают черепах. Пять персонажей постоянно присутствуют на площадке, вроде бы все они подчинены общему действию, но каждый в своём незримом «панцыре». Пластика, жесты — нарочито бытовые, лишенные какого бы то ни было «хореографического вмешательства». Можно даже сказать, двигаются они очень «по-японски», девушки — носками внутрь, мелкими семенящими шагами, громко ставя всю стопу на пол, несколько неуклюже и тяжеловесно для их хрупких размеров и веса.

Сцена из спектакля.
Фото из архива фестиваля

Таких японцев много среди туристов. У них как-то получается быть замедленно-суетливыми, то есть, например, совершая невероятно скороспешное путешествие «Европа за 7 дней» (буквально галопом по Европам!), им удаётся не просто получить удовольствие, нет, на лицах японских туристов читается гораздо большее — умиротворенность, почти медитация.

Тема мечты о путешествии проходит через все действие. Путешествие — как способ борьбы с повседневностью. Текст подаётся от первого лица, читают его, обращаясь напрямую в зал все, по очереди, независимо от пола и ситуации повествования.

Нам предлагают обобщенный образ жителя мегаполиса: человек средних лет, не одинокий, хорошо образованный, с неплохим доходом, но неудовлетворенный собой, партнёром, жизнью. На фоне этой внешне превосходной, но несчастливой по сути реальности начинают открываться мистические миры, иные реальности, разверзаться пропасти.

Тоннели метро бесконечны и ведут в никуда, монитор на рабочем столе норовит затянуть вовнутрь, в тяжелых бредовых снах происходят трагедии, смерти спутников жизни, а иногда они стареют внезапно на сотни лет. Казалось бы, кого можно в XXI веке удивить «tragique quotidien»? Но то, как это подано, приправлено, все эти длинноты, витиеватые повторения одной и той же мысли, подробности современного японского быта, крупный план, нарративность сразу напомнили о… Догадались, правда?

После спектакля я не удержалась и спросила напрямую, как Окада-сан относится к творчеству своего современника Харуки Мураками, и случайны ли замеченные мной совпадения? Да, Окада читает Мураками с удовольствием, а что касается подобия, то он об этом специально не задумывался. Наверное, сходство можно объяснить изменениями и общими тенденциями развития современного японского общества, тем, что витает в воздухе.

Сам автор считает свою пьесу родственной Брехту и европейскому театру (он имеет в виду, вероятно, прямое обращение к публике, монолог, хоть и не зонг-драму), впрочем, далеко от японских традиций они не ушли. Играют пять человек, но говорит всё время кто-то один, оставшиеся четверо действуют, двигаются, иллюстрируют текст, каждый в своей пластике. То, как они «оживляют» состояние и мысли общего персонажа — очень в духе бунраку, где куклу ведут несколько артистов, а главный — озвучивает её. Голова куклы бунраку, как правило, выполнена очень искусно и способна моргать, шевелить губами, высовывать язык. В спектакле Окада на экране в рамке видна голова одного из участников с подробной мимикой лица — человек выпучивает или, наоборот, прикрывает глаза, открывает от удивления рот, изображает радость, испуг. С одной стороны, это дань современной культуре — видеопроекции (фильмы в спектакле, крупный план используют сегодня во всех жанрах и театрах), с другой, — это старинные, сугубо японские традиции, но — заново найденные.

Немецкие журналисты на конференции восхищенно говорили о новом, придуманном и разработанном Тосхики Окада «Theatersprache»: со свободной жестикуляцией, тонкой шуткой и филигранными монологами, со съемкой крупным планом поколения. Но, наверное, это не столько новое, сколь принявшее иные формы старое, существовавшее всегда.

Несколько монотонная японская речь с фиксированными концами слов и фраз (эффект нескольких ударных слогов в слове), зависающие время от времени паузы и неспешное перемещение фигур по площадке вгоняло в какое-то сомнамбулическое состояние, казалось, что и твоё собственное восприятие зависает, а потом движется дальше.

Суровая пожилая дама в соседнем кресле безуспешно боролась со сном, периодически она едва ли не падала, но просыпалась, когда «черепашки» делали короткий «бросок» вперёд — звуковой, голосовой. В финале они запустили в пустой светящийся экран теннисный мячик — экран погас, дама проснулась и зааплодировала…

Комментарии (0)

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога