В Pop-up театре состоялся предпремьерный показ нового фильма Ивана Вырыпаева «Спасение».

Случалось ли вам бывать в парижском Орсе и видеть полотна Клода Моне? Видеть и замирать, затаив дыхание: страшно пошевелиться и нарушить красоту прозрачных облаков Аржантея, гармонию утопающих в лучах полуденного солнца соломенно-рыжих полей Живерни или ненароком потревожить покой окутанных предрассветным туманом фронтонов Руанского собора… Нет? Или, может быть, вы доходили до Эрмитажа и там созерцали безлюдные холодные сине-зеленые пейзажи Поля Сезанна с обязательной снежной маковкой горы Сен-Виктуар в центре? Или же, не признавая французских импрессионистов, вы предпочитаете русский модерн, пленяясь полотнами Бакста? впадая в блаженство при виде голографического, чересчур насыщенного рисунка Рериха?

Как бы то ни было, если вы любите и цените живопись, то новая картина Ивана Вырыпаева «Спасение», безусловно, придется вам по душе. Абсолютно точно. На все сто. Фильм красив до безумия. Умопомрачительно он красив. Впечатление такое, будто горы интересуют оператора и режиссера гораздо больше, чем главная героиня Анна. Все действие происходит на фоне Тибетского хребта. Вот мы видим только вершины, утопающие в облаках (пока Анна летит на самолете), а вот — те же горы, но в тумане (Анна приземлилась и едет в отель). Горы на закате и горы на восходе. Горы сами по себе и горы с идущим по ним человеком, теряющимся, кстати, на фоне этих гор, кажущимся ничтожно малым, почти смехотворным. А вот уже человек крупным планом, а горы где-то далеко позади. Горы, покрытые снегом и поросшие травой. Горы, отливающие багряно-золотым, а уже в следующем кадре — предстающие предательски мертвенно-черными, холодными, лишенными жизни.

Кадр из фильма.

Ну, и Анна (Полина Гришина). Анне двадцать пять лет. Она монахиня. Католичка. Из Польши. Прилетела вот по делам церкви в Тибет, а дороги размыло, и девушка вынуждена несколько суток провести в гостинице. Аккуратно разложив на кровати небогатый свой скарб — два томика Библии, четки, привезенные дары — она гуляет, обживается, привыкает к новым условиям. Условия тяжелые: четыре тысячи метров над уровнем моря дают о себе знать, девушку мутит и тошнит.

И ведь какая странность: плохо Анне бывает только в номере, где полный покой, монашеское облачение и все исходные для разговора с Богом. А также тишина и темнота: оператор (Андрей Найденов) преподносит комнатку монахини исключительно в черном свете — неважно, день на улице или ночь. Впрочем, и первый кадр фильма — Анна молится в мрачной, лишенной освещения церкви — уже заявляет тему не раскрытия души посредством европейских религиозных учений — закрепощения.

В Тибете, на Востоке — природа, свобода, красота. Можно быть собой. А если страшно, то хотя бы попытаться стать собой. Настоящей. Не закутанной в робу до пят чопорной католичкой — красивой девушкой двадцати пяти лет, любящей рок и симпатизирующей случайно встреченному музыканту Чарли (Ангчук Фунтсог), для которого «внутренний мир и внешний — суть одно и то же» (любимая мысль Вырыпаева); или вступающей без заминки в разговор с пьяной безымянной девицей (Каролина Грушка), которая внезапно осознала, что больше не хочет быть пылесосом и «сосать всякое дерьмо» (один из самых живых моментов фильма).

И Анна пробует. Она честно пытается понять, прочувствовать душой и телом тот дивный новый мир: ведет беседы, слушает песни, смеется, немного видоизменяет наряд (покупает горчичного цвета вязаную шапочку и тяжелые ботинки). Но главное — осваивает пространство вокруг себя. Потому что все немногочисленные и странные знакомые, восточное изобилие звуков, ароматов и оттенков — ее личная Голгофа, персональный крестный ход. Ближе к финалу она идет высоко наверх и проводит ночь в одиночестве среди замерзающих, умирающих с заходом солнца скал.

Фото —Tim Bogdanov.

Перед началом сеанса, проходившем в Pop-up театре, гостям показали специально записанное видеообращение режиссера, в котором Иван Вырыпаев признался, что картина «Спасение» ему дорога: делалась она трудно, и работа началась около шести лет назад. Помнится, когда он делал первый свой полнометражный фильм «Эйфория», тот тоже готовился больше года: затянулся процесс монтажа. В «Эйфории» — ленте, полной отчаяния, боли и любви, все действительно смешивалось в такую красивую эстетизированную «кашу», которую не ешь ложками — аккуратно смакуешь. И наступает оно: чувство полета, невесомости, эйфории.

Легкость. Облака. Небо. Много неба. И музыка. И хочется плакать и всех любить.

В «Спасении» тоже небо, но его меньше. И музыка, она — реже. Главное, уже ясно, горы. Земля. Полет нормальный — но короткий и не здесь. Сердцебиение и пульс, как положено, в пределах разумного. Дыхание ровное. И все стабильно. Эмоции поугасли, страсти поутихли. С любовными историями, как с кислородом, — беда.

Одиночество. Спокойствие. Медитация.

Никаких тебе взлетов, но и как-то без падений. Человек, пытаясь найти себя, обретает Бога. Потому что Бог — он во всем.

«Бог существует», — финальные слова Анны. Ответ на вопрос, заданный очередным случайным попутчиком, теперь — из России, которого играет сам Иван Вырыпаев. Ответ, данный не голосом Полины Гришиной — все тем же голосом режиссера, которым озвучен весь фильм. Иван Вырыпаев, не доверив никому, вложив те интонации и смысл, которые хотел, рассказал нам простую историю. И даже не предстал проповедником.

Довольно изящно. Слишком красиво. Крайне спокойно.