«Никита и кит».
Санкт-Петербургский Большой театр кукол.
Автор пьесы и режиссер Миша Сафронов, художник Даша Лазарева, композитор Митя Максимачев.

Спектакль «Никита и кит» начинается с шума настраиваемого радиоприемника, звук углубляет воцарившуюся тишину. Близко к зрителям стоят два деревянных табурета, на одном лежит голубовато-серый камень, на другом стоит радиоприемник. Актер Роман Дадаев ходит между ними и посматривает на зрителей. «А вы знаете, что такое пустота?» — задает он вопрос и сам отвечает: «Когда ничего нет — ни городов, ни островов, ни гамбургеров».

Этого текста нет в книге, которая послужила импульсом к созданию спектакля. Режиссер Миша Сафронов дополнил книгу-картинку «День, когда я встретил кита» Бенджи Дэвиса, или точнее сказать «перевел» на свой язык — язык сценариста и мультипликатора, того, кто из пустоты выдумает целые миры с летающими зверями и городами. Это не первый опыт работы режиссера Сафронова в театре. На одном из БТК-ФЕСТов был показан его и Светы Бень проект в театре «Картонка» — «Легкий слон». Там Сафронов был не только автором и одним из режиссеров, но и вел куклу — плоского картонного слона. Режиссер и сценарист анимационных фильмов «Летающие звери», «Машинки», руководитель сценарных курсов и автор книги «Вообразительное искусство», Миша Сафронов пришел на БТК-ЛАБ −2018 готовым ко всему и сразу же переписал и расширил сюжет книги Бенджи Дэвиса до романа взросления. В книге картинка занимает всю страницу, а две-три строки текста ютятся сбоку. Иллюстрация насыщает суховатый текст массой подробностей, которые режиссер и переводит для нас в слова. Сафронов работает здесь, как на обогатительной фабрике, насыщая подробностями жизнь мальчика Ника.

Сцена из спектакля.
Фото — С. Левшин.

Режиссер пишет новый текст и делает мальчика Ника взрослым Никитой, который вспоминает детство на острове. История Сафронова — о том, что одиночество сопровождает человека всегда, хотя оно не лучшее состояние и для ребенка, и для взрослого, что красота природы необходима, но не заменит друга. Сафронов как будто вступает в диалог со старым мультфильмом «Девочка и дельфин» и дополняет свою историю волшебной музыкой Мити Максимачева и стаей рисованных китов, иногда проплывающих по черному заднику. Только спектакль получился не о свободном и прекрасном животном и разных человеках — добрых и злых, а просто о человеках — маленьких и больших.

Для полноценного высказывания режиссер создает в спектакле отдельный мир. «А вы знаете, что было в начале?..» — задает очередной вопрос Роман Дадаев, играющий взрослого Никиту, и вытаскивает небольшую куклу мальчика в тельняшке и рыжих брюках. Героев спектакля двое — маленький кукольный Ник, пытающийся быть взрослым, и Никита в таком же рыжем и как будто детском комбинезоне, взрослый, который хранит в себе ребенка. Он-то и решил рассказать нам свою историю.

Сцена из спектакля.
Фото — С. Левшин.

В спектакле, родившемся из длинного лабораторного эскиза, режиссер спрессовал многие детали до выразительного жеста, точной метафоры. Главный герой Ник хвастается подарками от отца и показывает нам качели-балансир, на которых одному ну никак не покачаться. Подзорная труба, конечно, классный подарок, тоже от папы, но и в ней можно увидеть все то же самое, что и всегда: небо, океан, чаек и иногда папу, который, конечно, не слышит, потому что далеко. Единственный, кто общается с Ником, это радио. Именно оно сообщает, что сотни китов выбрасываются на берег, и Нику сразу становится понятно, что его находка — как раз такой кит. Кит лежит на том же месте на табуретке, где до начала спектакля лежал камень, но это точно кит — у него хвост и он мычит, как корова. А вы не знали, что киты мычат? Вот и Ник не знал, удивился и дал китенку кошачье имя Мурзик. Конечно, Мурзик всамделишный друг, с которым можно и в пиратов поиграть (по радио как раз транслировали что-то — то ли о Моби Дике, то ли о «Черной жемчужине»), и по океану покататься. Он и спасет Ника, и съест все мороженое, и спрячется от папы. Но дело в том, что когда папа отодвинет занавеску, в ванне окажется не кит, а все тот же серовато-голубой камень. (Одна из зрительниц 5-6 лет, не в силах поверить, что Мурзика нет, вышла на сцену и стала со всех сторон разглядывать камень.) Возникшую паузу папа прервет серьезным: «Ник, нам надо с тобой поговорить». Вот в этот момент ты уже заранее знаешь, что строгий папа с гарпуном станет внушать Нику, что не надо заводить воображаемых друзей. Однако папа всего лишь убеждает Ника отпустить Мурзика в океан, где его настоящий дом. Громкий бултых подсказывает нам, что все-таки это просто тяжелый камень. Тягостное молчание завершится появлением анимационного китенка, уплывающего вслед за большими китами. Ведь в начале был океан и крики чаек, а уже потом появились и города, и гамбургеры, и люди.

Сцена из спектакля.
Фото — С. Левшин.

Дадаев водит Ника аккуратно, позволяя нам поверить в его самостоятельность. Маленькая кукла, огорчившись в очередной раз, обстоятельно заявляет: «Я уже взрослый, а взрослые не плачут, потому что их некому утешить». Но Никита сообщает нам, что это не так, что взрослые тоже плачут, но утешают себя сами. Двойственность создает конфликт между миром опытного взрослого и ребенка, отчаянно пытающегося быть взрослым. Актер примеряет на себя роль Никиты, а Ник — как его «внутренний» ребенок — постоянно проверяет отцовские аксиомы на прочность. Никита иногда увлекается и играет с Ником, словно с обычной куклой, затевая бой с пиратами. Как воображаемый друг Мурзик призван компенсировать Нику его скучное одинокое детство, так и Ник (он в каком-то смысле тоже воображаемый друг) компенсирует Никите его одинокое взрослое существование.

Ностальгическая интонация наводит на мысль, что Ник давно уехал с острова. В начале спектакля Дадаев натягивал канаты от стены к стене и развешивал картонные острова и маяк: он здесь и создатель, и единственный обитатель. В финале герой, печально улыбаясь, по-прежнему одиноко бродит в созданном им мире. Человек может уехать с острова, но остров из человека — никогда.