«Иди ты на х***, Орфей, или Девушки в любви». И. Васьковская.
Центр современной драматургии (Екатеринбург).
Режиссер Ринат Ташимов.

Ирина Васьковская написала нелинейную пьесу о девушках, которые всегда в любви: вне зависимости от того, есть она в их жизни или нет. Главная героиня Варя существует параллельно в двух временных пространствах: ей то 23, то 26. Ташимов усложняет и без того лишенную целостности драматургическую основу, превращая спектакль в фантасмагорию — бредовые фантазии героинь, сходящих с ума от ожидания любви и болезненной жажды быть нужными, где просто невозможно отделить реальность от вымысла, воспоминания — от навязчивых кошмаров и пророчеств. Отсутствие сюжета в привычном понимании этого слова, избыточность сцен, которыми режиссер дополняет пьесу (тут и фантазии на тему отношений полов, и цитаты из «Снежного шоу»), проседание актерского темпоритма на пользу общему делу, к сожалению, не идут. Спектакль получился перегруженным и достаточно трудным для восприятия. Несмотря на юмор, откровенные гэги и красивые сцены, удержать внимание от начала до конца довольно сложно. Спектакль поставлен на молодых и еще не очень опытных актеров, поэтому хотелось бы, чтоб со временем в нем появился центр в лице главной героини, и он приобрел бы целостность. Пока же «Девушки в любви» выглядят хоть и интересными, но все-таки отдельными этюдами на общую тему.

Действие разворачивается в декорациях типичной съемной квартиры, женской версии холостяцкой берлоги: диван, унитаз, стиральная машинка, разбросанное повсюду белье — вечный бардак. На стене заботливо обрамленные рамочкой совместные портреты Пугачевой и Киркорова — как символ идеальной любви, Славы Полунина — как пронзительного одиночества. В этой квартире живут Варя (Варвара Брылина) и Катя (Гюльнара Гимадутдинова), мечтающие о любви. Варя ждет Митю (Алексей Чувашов), который якобы уехал на Север и с которым она поддерживает телепатическую связь через унитаз. Был ли Митя, есть ли он, будет ли когда-то — непонятно. Митя — это прекрасный образ, Орфей наших дней. Перед нами проходит череда сцен с участием Мити и Вари: вот они юные и мечтающие объехать весь Голливуд; вот он изменяет ей, пока она кормит грудью ребенка; а вот и два старика, ворчащие, но держащиеся за руки. Большинство этих сцен придуманы самим режиссером, это его фантазии на тему семейной жизни, которых в пьесе Васьковской нет.

Сцена из спектакля.
Фото — В. Балакин.

У Ташимова идиллию любовных отношений портят явно сами женщины, без конца терроризирующие вопросами о некой «другой», которая, наверное, и моложе, и с золотыми кудрями. Но и мужики в спектакле на Орфея никак не тянут. Коля (Никита Борисов) — гражданский муж Кати, который не против скрасить сексуальное одиночество и Вари, и новой соседки Люси (Татьяна Савина). Сама Варя, перемещаясь во времени, периодически сталкивается и вступает в борьбу с другой Варей. Маргарита Токмакова здесь играет не только отдельный персонаж, но и наглядный пример того, как дурнеют женщины, становясь женами (это подчеркнуто гримом и костюмом). Варя Варвары Брылиной, напротив, олицетворение мягкой женственности и теплого обаяния. Стереотипов вообще много: и бьет — значит, любит; и красивая история Пугачевой и Киркорова, песнями которых («Единственная моя» и «Приезжай хоть на денек») режиссер озвучивает весь этот попсовый ад. Жаль, но и у них не сложилось.

Все герои спектакля маргиналы, но они грезят о чем-то большем и большом, поэтому и возникает рефреном романтичная история Орфея и Эвридики. Однако и у них в реальной жизни шансов бы не было: в длинном монологе главной героини выясняется, что любого Орфея рано или поздно захочется послать на х**, а ему самому —забухать, а не совершать героические поступки ради любимой Эвридики. Как ни печально, но в настоящей жизни места для красоты очень мало. Весь этот поток воспаленного женского сознания очень узнаваем и прозаичен, но от этого не менее печален. Возможность любви вечной, хотя бы по меркам земной жизни, в спектакле явно под вопросом. Как прекрасна влюбленность, и как чудовищно ее перерождение, когда время и быт беспощадно убивают романтику, мурашки по коже и прочую ванильную чепуху, которой все так ждут и жаждут.

Сцена из спектакля.
Фото — В. Балакин.

Образом любви в спектакле стали воздушные шарики, которые легко лопаются, но так же легко и взлетают. Когда мы видим Варю и Митю, доживших до седин, шарик становится символом надежды на то, что у некоторых романтические мечты все-таки сбываются, что любовь можно пронести через всю жизнь и что сама жизнь может стать одной на двоих. Его шарик улетает под колосники, но она дает ему свой: они трогательно держатся за ниточку оставшегося одним на двоих воздушного шарика. Он ворчит и хочет освободиться, но она не отпустит, потому что любит, потому что не умеет жить одна, потому что хочет быть Его бабушкой.

Сложно понять, мечтают ли герои Васьковской о любви или тяготятся ее несовершенством. В спектакле Ташимова по идеальной любви тоскуют все, вне зависимости от гендерной принадлежности. Оперу о печальной любви Орфея и Эвридики здесь смотрят, проливая слезы, и мужчины, и женщины. От слов «я тебя люблю» загораются лампочки и включаются электроприборы, а от «я тебя не люблю» все теряет смысл и выходит из строя — где любовь, там и жизнь, какими бы они обе ни были.

У Рината Ташимова получилась история о людях, которые никому не нужны и мечтают стать «чьими-то». Женщины, конечно, уязвимее: они не знают никаких слов, кроме слов любви; они не могут без любви; женщины как бы и нет вовсе, пока она не стала неважно чьей — Митиной ли, Витиной ли, Колиной ли, лишь бы единственной, лишь бы Его девушкой, женщиной, бабушкой.