«Ленин из Ревды».
Театр-фестиваль «Балтийский дом».
Режиссер Дмитрий Крестьянкин, художник Александра Мошура, драматурги Дмитрий Крестьянкин и Екатерина Шихова.

ПАМЯТНИК РАЗДОРА

Дмитрий Крестьянкин — режиссер-исследователь русской социальщины, автор документальных спектаклей «Планета людей» (спектакль-вербатим с курсом С. Д. Бызгу), «Квадрат» («Плохой театр»), «Красный фонарь» (спектакль в кабинете Теляковского и о Теляковском в Театральном музее). Исследуя Россию, режиссер обращается к жанру сайт-специфика и разновременным материалам, либо показывая влияние истории на разум народа, либо наблюдая в современности актуальность и неподвижность русской идеи.

Материал «Ленина из Ревды» — реальная дискуссия о сносе памятника в небольшом уральском городе в 2018 году. Неудивительно, что в помрежи и соавторы Крестьянкин берет Екатерину Шихову — уроженку Ревды и студентку мастерской Анатолия Праудина, иногда работающую в формате документального театра.

«Ленин из Ревды» — сайт-специфичный спектакль-дискуссия, спектакль-конференция («но не такая, как у Вырыпаева», поясняет ведущий Дехиар Гусев). Пространство — мраморная советская лестница «Балтийского дома», с огромными колоннами по бокам. В центр архитектурного ансамбля зала органично вписывается бледно-серый Ленин. С правой и левой сторон стоят две темно-коричневые трибуны-кафедры для докладчиков: одного выступающего и ведущего. Кроме Ленина и трибун нет ничего. В фойе стоят стулья — зрительный зал, из которого выходят докладчики-актеры. Создается эффект пленума ЦК. Для Крестьянкина документ не только в тексте, но и в пространстве: сам театр — маленькая Ревда.

Крестьянкин делает все просто: обозначает автора-ведущего, который по очереди выпускает докладчиков. Каждому дает всего три минуты на выступление и постоянно напоминает об этом. Докладчики — разношерстные жители пропитанного совком и его пережитками города. Никто из них, конечно же, толком не говорит о сносе памятника. Это событие — лишь провокация к дискуссии на тему «Где застряла Россия и почему она все еще там?».

Режиссер помещает всех актеров в зал, создавая эффект серой массы, толпы. Они сливаются с ней: бабушка, сидящая рядом, вполне может оказаться актрисой, которая спустя полчаса спектакля выйдет к кафедре. Артисты естественно реагируют, хлопают, смеются, обсуждают вопрос о сносе, а в нужный момент выходят на сцену и играют свой собирательный образ. Каждый из них пропитан мутной верой в призрачное развитие социума, которое произойдет от его веского слова.

Формат спектакля и сам спектакль — образцовый пример демократии. Но демократии мнимой. Крестьянкин манипулирует публикой, даруя ей право выбора. Зрители честно голосуют «за» или «против» сноса памятника целых три раза за спектакль, поднимая программку красной или черной стороной. Могут выйти и высказать свое мнение о необходимости памятников Ленину. Для них трибуна, на которую актеры неловко могут встать или нелепо с нее упасть, — минута славы, важности. Но про Ленина — всего пара слов. Про судьбу, про Союз, про Россию, про современность, про деньги, про теплые воспоминания о времени, когда так хорошо плохо жили, и так далее — но не про Ленина. В диапазоне от первой фразы выступления «оставить/снести» до последней «все-таки оставить/снести» идет поток мысли, в котором все настолько переплетается, что позиция в итоге редко вытекает из логики монолога.

Здесь нет деления на поколенческое: «против» сноса могут быть и школьница-отличница Аня (Анастасия Подосинникова), и пожилые люди с Союзом головного мозга — Наталья Николаевна (Наталия Нестерова), Елена (Мария Мещерякова / Дарья Юргенс), Владимир (Константин Анисимов). А «за» снос могут быть петербуржец Евгений средних лет (Владимир Бойков), внутрироссийский эмигрант Семен (Максим Райченок), двадцатилетний активист Саша (Иван Капорин). Есть и те, кто не определился в выборе: гопники-пэтэушники Данила (Александр Муравицкий) и Костя (Игорь Гоппиков), эксперт в скульптуре Лев (Анатолий Дубанов).

А кто-то и воздержится, как, например, алкаш ли, гопник ли Серега (Егор Лесников), монолог которого станет кульминационным. Он ни разу не встанет за тумбу, поставит на пол свой типично провинциальный черный пакет в золотую полоску, поправит кожаную куртку, пригладит челку и на простом философско-дворовом русском объяснит, что истины нет, что вся жизнь в противоречии. И скромно уйдет, забрав пакет…

Каждый актер считывает и доводит до гиперреализма свой собирательный образ. В этом есть комизм, вызывающий истерический смех разгоряченной публики.

Крестьянкин строит спектакль как документ, на смыслах и подтекстах, при этом образ ведущего решает намеренно театрально. Герой Дехиара Гусева то насмешливо и наигранно дает актерам исполнить «Каменного гостя» Пушкина; то статично и въедливо читает курехинскую гипотезу о Ленине-грибе или абсурдные комментарии под вырванной из контекста цитатой Ленина о рабах с сайта «Жемчужина мысли».

Ленин — идол. Он превратился из советского вождя, исторической личности в абстрактный символ СССР. Россия страдает от психологической травмы, которую ей нанес Советский Союз, и памятник Ленину как будто триггерит ее, заставляя вспоминать и оставаться в статике.

Но ответа на вопрос «что нужно для развития?» Крестьянкин не дает. Да, с одной стороны, он ставит в бывшем Театре Ленинского комсомола спектакль про Ленина и судьбу страны, основанной Лениным, смеясь над культом сохранения типового памятника-пропаганды. А с другой, в каждом монологе прослеживается мысль о сохранении исторической памяти, которая необходима для исторического развития, и, как показала реальность, ее нам все еще недостаточно.

Ревда — не конкретный город. Ревда — постсоветская Россия. С градообразующим заводом, улицей Ленина и его памятником, указывающим рукой в светлое будущее. И если в «Планете людей» зритель катается на параболе эмоций, в «Квадрате» приходит к вере в будущее, в «Красном фонаре» появляется надежда на победу свободы слова, то в «Ленине…» народ обречен на крах, какой стороной ни поверни программку. Неважно, решите вы уронить Ленина или поместить его в стеклянный саркофаг и подсветить.

ЧТОБЫ ВЫЙТИ ИЗ ПОСТСОВЕТСКОГО ПРОСТРАНСТВА, НУЖНО ПО УТРАМ… (?)

Вот уже 20 дней, как в моем холодильнике стоит просроченный пшеничный йогурт. Он плотно закрыт, и вскрывать его страшновато. Надо бы что-то сделать с ним, но так не хочется. Да и места он много не занимает, не мешает, никак не выделяется на морозном продуктовом фоне. Йогурт делает вид, будто все так же свеж и хорош собой, будто никакой опасности из себя не представляет. Он делает вид, но я-то знаю.

Вот уже 55 лет, как в городе Ревда на главной площади стоит памятник Ленину. А еще в Воткинске, Череповце, двухкилометровом поселке в Пермской области и многих других. Ильич-истукан делает вид, но я-то знаю.

«Ленин из Ревды» — самый демократичный спектакль абстрактной современности (как он сам себя позиционирует). Жанр — вече в одном действии. Герои спектакля, обычные жители Ревды, по очереди выходят к трибуне и приводят свои аргументы за или против сноса памятника Ленину, рефлексируя о горькой российской действительности. При этом проводятся три сессии голосования для зрителей. На каждом показе публика решает: сносить или не сносить. В начале спектакля я была уверена в своем голосе (сносим) и искала подвох. Не может быть все так просто, наверняка меня попытаются переубедить, чтобы я, вся такая современная-прогрессивная, встала на сторону своих пожилых соседок в вечерних платьях. Кто бы мог подумать, что все закончится апатией и безмолвным отчаянием.

Спектакль сделан просто, и простота эта не без иронии подчеркивается. Под простотой подразумевается прозрачность театрального механизма — мы видим, как это сделано. Декорации — две тумбы (убранство главной лестницы Балтдома не считаем), реквизит — канистра с бензином и зажигалка. Система постановки четкая и понятная. Три голосования, между ними выступают колоритные и вполне типичные горожане, в конце выносится и исполняется приговор монументу. Все это связывает Ведущий.

Не обойдется и без рефлексии театра над самим собой. Здесь, как и во многих постановках Крестьянкина, театр не скрывает, что он театр. Ведущий театрально-экспрессивно выскакивает на сцену и с самого начала заявляет, что он на самом деле актер Дехиар Гусев, будет вести спектакль, и вообще все понарошку. Между монологами горожан разыгрываются интермедии. Например, отрывок из телепередачи «Пятое колесо» с сюжетом-мистификацией «Ленин-гриб». И стар, и млад, смотрели они передачу или нет, знают, что Ленин — гриб и радиоволна. Ленин-гриб как культурный код — это что-то предельно очевидное.

Без зазрения совести Ведущий изображает Сергея Курехина, а горожанин — Сергея Шолохова. «Зачем это здесь?» — задается вопросом актер Дехиар Гусев как бы за зрителя. Постмодерн, постирония. Да и приятно иногда побыть Курехиным, как признается Ведущий. Радость игры, театр. Нам пообещают сцену из «Каменного гостя». Все логично и просто: где история о памятнике, поменявшем позу, там и «Каменный гость». Нас не обманут, сцену с удовольствием и смешно разыграют. Почему? Потому что театр.

Будет в спектакле и эпизод для театральных критиков. Перед последним голосованием Ведущий натягивает шапку, берет канистру и произносит монолог Доменико из «Ностальгии» Андрея Тарковского. Доменико — безумец, который читает проповедь на площади Рима, сидя верхом на коне-статуе, а потом поджигает себя под Девятую симфонию Бетховена. Ведущий повторяет за Доменико, говорит о единстве, природе, новом мире, обливается бензином из канистры, достает зажигалку и просит музыки. В это время жители Ревды стоят на лестнице «Балтийского дома» подобно жителям Рима, отчужденно наблюдающим со ступеней за безумным пророком-мучеником Доменико… Но Ведущий резко снижает пафос, уточняя, что это все для критиков. Как виртуозно, тонко сыграно и поставлено… Режиссер несомненно гений. (Отрывок для актеров и режиссера.)

Но мы отвлеклись, эти игры не помогают ответить на вопрос. Так сносить или не сносить? Чьи чувства жалеть, и жалеть ли чьи-то? История или предрассудок? Бессмысленное разрушение или шаг вперед? Стабильное плохо-ничего или перемены? Кто, если не он? Прошлое или будущее? Есть ли настоящее? Когда закончится постсовет? Россия будет свободна? Кто твоя мамка, кто твой отец? Нет ответа. На нашем показе зрители решили снести памятник. Ревдинцы валят Ленина с постамента и радостно смотрят в зал. На месте Ильича пусто, вокруг клубы пыли. И вроде совершили что-то, сдвинулись с мертвой точки, но радости нет как нет. Вообще никаких чувств нет. Только щемящие душу вопросы, сомнения и безнадега. Наши голоса — лишь комментарии под цитатой Ленина на сайте «Жемчужины мысли». Я слепил бумаговика.

«Ленин из Ревды» — самый демократичный спектакль абстрактной современности. Здесь можно играть в Курехина, Доменико, Дон Гуана, вспоминать об «Иранской конференции» запрещенного Вырыпаева, а голосование может на что-то влиять. Режиссер уходит от невыносимой, неустойчивой реальности в театр, игру, а мы идем жить дальше, захлебываясь и дрожа от холода.

«Без горчички и хренка
В рот не влезет ни куска.
Если квасом не запить,
Ты не сможешь с этим жить.
Запивай, брат, запивай
И про Вену вспоминай».