80 лет профессору Кафедры русского театра, доктору искусствоведения Г. В. Титовой.
Ее цвет — красный
…Как-то мы играли в ассоциации. Было несомненно, что цвет Титовой — красный, яркий, чистый, пламенный. Такова ее роль в науке и в нашей жизни.
Для Титовой все принципиально. Она не хочет компромиссов. Когда она выступает на кафедральных обсуждениях — текстов, тем, планов, — она говорит с высоты максимально возможного уровня театроведения. Собственно, она сама и воплощает этот максимально возможный уровень. Ее голос — это голос театроведческой научной традиции. Титова сохраняет, охраняет, развивает традицию. Если она соглашается с обсуждаемым, для нас это виза научной грамотности. Ее традиция — не архаика. «Только „футуризм с родословной“ мог претендовать на права театрального метода», писала она (Титова Г. В. Творческий театр и театральный конструкти¬визм. СПб., 1995, с. 211. — Перечитайте!). То же и о театроведческом методе, ее методе. На базе историзма она утверждает новаторство театральных форм. Не случайно такое особое позиционирование Мейерхольда. И так же не случайно в новейшем ее исследовании установление глубинных связей между Мейерхольдом и Аполлоном Григорьевым через «романтико-символистскую субстанцию творчества» (Титова Г. Блок — Аполлон Григорьев — Мейерхольд. // Театрон. 2014, № 2 (14), с. 3–14. — Прочитайте!). Самая интересная для нее эпоха — первая четверть ХХ века, когда пересеклись глубинные основания в осуществлении неклассической театральной системы.
Ей интересны сложные связи. Для установления в материале смысловых сопоставлений нужны многообразные знания, относящиеся к широкому спектру мирового театра всех эпох и областей, с театром связанных. Титова пытается сохранить науку, основанную на обширных знаниях. Как сказано, «футуризм С РОДОСЛОВНОЙ». С родословной, но — ФУТУРИЗМ! В науке Титовой есть безусловная диалектика традиции и новаторства. Ей важны не только знания известного, но новые идеи. Она готова принять режиссуру Могучего. Ей интересна книга Лемана «Постдраматический театр» и теория перформативности. Она готова задуматься, не является ли театр Станиславского постдраматическим… Она воспитала практически всех историков театра нашей школы, начиная с 1970-х годов, за четыре десятилетия, и мы все — сущностно разные, и в этом философия школы. Титова идет вперед и тащит нас за собой. 18 лет назад мы с другой титовской дипломницей, Еленой Кухтой, написали о ней в рубрику «Учителя» в ПТЖ. Казалось, фиксировали вершины пути.
Но сколько нового, смелого, яркого Титова сделала за эти годы: совершенно обновленный курс по истории театра рубежа веков, новые предметы в магистратуре, сколько статей, и новый стиль ее текстов, сколько аспирантов, дипломников, сколько споров, переносивших их предмет на другой уровень понимания.
Сегодня мы поздравляем Галину Владимировну с довольно значительным юбилеем.
Мы любим Вас! Вы нужны нам!
Мы в форме, когда видим впереди Ваш красный луч и слышим хачатуряновский «Танец с саблями» (послушайте!) — в той игре это было музыкальной ассоциацией Титовой.
Сила мысли, энергия мысли, хирургическая точность и умение через элемент системы показывать всю систему — вот с чем мы столкнулись, оказавшись в семинаре и на лекциях по истории русского театра у Галины Владимировны Титовой.
Это ошеломляло: темпом изложения и перфектной структурностью, темпераментом и остротой. Тем, как она учила понимать само существо искусства, видеть и уметь считывать контекст, различать само вещество спектакля в его кристальности. То есть, по сути, методология Макса Германа в действии: как разбирать спектакль, опираясь на «объективные» критерии, как учитывать при этом живой контекст времени и присутствие зрителя. Это приближало нас, сегодняшних, к истории, отменяя «цивилизационную» вертикаль. Граница между теоретиком, критиком и историком на семинарах у Титовой последовательно уничтожалась, и это прекрасно. Нужно уметь быть критиком в отношении Мейерхольда и историком — когда имеешь дело с Люпой.
Еще — это тоже поражало воображение и заражало исследовательским пылом — Титова работала с реальным или ложным весом авторитета, поверяла его анализом и соотношением. И в результате этого блестящего «разбора» становилось ясно, где, скажем, ошибался Станиславский и почему не всем словам нужно верить, даже если они написаны в учебнике. То есть тебя ставили перед доской учета всех обстоятельств времени, судеб, политических катаклизмов и прочего, и прочего, без чего феноменология явления немыслима.
Нас учили думать и разбираться в том, что само по себе сложное — эпоха авангарда, например. Присутствуя (активно или очарованно-пассивно) на этом классе мастера высокого полета, мы увлекались самой возможностью глубоко и честно оперировать категориями искусства. Качество мысли должно быть — и точка. Страстная, высоко оснащенная и часто бескомпромиссная интеллектуальность в отношении предмета — это не забывается, это соблазняет раз и навсегда.
Сколько себя помню, чуть не главный предмет на нашем факультете называется “Титова”.
Сдать Титову, написать Титову, получить Титову.
Ну, и получить от Титовой — тоже. Титова сказала, Титова терпеть не может…
Легендарную Галину Владимировну, празднующую сегодня 80, все боятся о дрожи, каждый –со студенческих лет, но этот уважительный страх, равный пиетету, не проходит с годами.
– И не говорите мне, Марина, что эта ваша студентка чистый критик и потому в моем историческом семинаре у нее два. Критик были вы, но у вас была в моем семинаре твердая пятерка. Вот. И диплом у вас был полуисторический. Вот. Так что девочка ваша тусовщица и ошивальщица, а не критик. А вот эта Н., которую вы ругаете, не бог весть, но с источниками работает прилично…
Вот буквально на прошлой неделе наша редакция не пропустила в печать текст, который я подготовила со своей студенткой: мало, сказали, тевтроведения, один глянец. Я отдала работу на студенческой конкурс. И кому она понравилась? Профессору Титовой, стоящей на страже строгого театроведения!)
Я поражаюсь, как в свои годы ГВТ в прежнем напряженном режиме читает курс, ведет семинары, вводя в обиход всю выходящую театроведческую литературу. Как пристальна к студентам и их работам, как точна и строга. Когда-то Галина Владимировна привила мне лично умение получать настоящее удовольствие от тщательной исторической работы. Чтобы абсолютно все источники были изучены, ни один не пропущен — и только тогда с чистым сердцем можно давать свою концепцию. Иногда кажется, что ее внутренняя жизнь, проходящая в бесконечных диалогах с Мейерхольдом и прочими великими, и дает ей силы. Не мы же, убогие, спешащие. Титова никуда не спешит. Она стоит на страже ленинградской школы театроведения — как архистратиг Гавриил. И благодарность ей за это превышает мои литературные способности.
Здоровья и бодрости Вам, дорогая Галина Владимировна! Жалко, что не стала я историком…
Помню и поздравляю!!!
Галина Владимировна Титова – мой единственный учитель. Я никогда не смела бы назвать себя ее ученицей.Недостойна. Но она для меня – УЧИТЕЛЬ. Я ее обожала до помутнения рассудка. И боялась тоже до помутнения. Она – редкой породы Женщина, потому что прекрасна в гневе. Обычно женщины в гневе некрасивы. Она была блистательна.Она держала портрет Мейерхольда над умывальником в кухне, а напротив висел портрет Пиранделло, кумира Майи Михайловны. Портреты жили своей жизнью. Иногда кто-то падал. Его водружали на место. Титова курила и ярилась: Она прекрасна. Была и остается. Встреча с ней определила всю мою жизнь. Благодарна ей навсегда..
Дорогая Галина Владимировна! Любой преподаватель (а я преподаю тридцать пять лет и, кажется, пора бросать это занятие) хочет быть на кого-то похожим. Быть похожим на Вас невозможно (уж очень Вы индивидуальны), но Ваше отношение к профессии я считаю образцовым. К профессии Вы относитесь так, словно речь не о месте службы, а о месте привязанности, первой (и последней) любви. Всякому, кто не разделяет Ваших чувств, Вы отвечаете взаимностью – на Ваше расположение этот человек точно не может рассчитывать. Это, если говорить в общем. Если же говорить конкретнее, то предмет Вашей любви – русский театр начала двадцатого века и все его многочисленные гении, начиная Станиславским и заканчивая Мейерхольдом. Я всегда считал (имею на это право как преподаватель истории театра), что равных Вам в этой области в России нет вот уже много десятилетий.
Поздравляя Вас с юбилеем, я желаю Вам здоровья (мы все в этом крайне заинтересованы), а так же той, присущей Вам всегда, степени горячности, которая превращает любую лекцию и семинар в битву, в сражение, в победу добра – и посрамление зла.
Крепко Вас обнимаю,
Ваш ученик –
Александр ЛАСКИН
Галина Владимировна была руководителем моего диплома. Он был исторический. Тема сейчас не столь важна, важна тщательность и, позволю себе это слово, уникальная дотошность, с которой она прописывала, прочерчивала, простраивала мой скромный текст. И довела меня до такой степени уверенности, что оппонентом выбрала мне самого Давида Иосифовича Золотницкого. Как вы, друзья мои, понимаете, никаким историком-теоретиком я не стала, но моя без двух месяцев 35-летняя работа в театре сложилась так, как она сложилась во многом благодаря впитанному от Титовой пониманию, что история делается ежеминутно. И если я чего-то стою, как хранитель древностей, и если все герои истории моего театра мне братья и сестры независимо от того, была ли я с ними знакома лично и видела ли их вживую, то это от моего Учителя. Спасибо, родной мой человек! И простите, что в круговерти буден так мало выхожу на связь. Люблю вас нежно. Правда.
Титова! Слов больше нет… Даже поэтических… Вся жизнь под этим знаменем… И со страхом: соответствуй, не урони…
Поздравляю с днем рождения и с юбилеем. Ураа!!!! Галина Владимировна – прекрасная!
Галина Владимировна может спеть наизусть “Евгения Онегина”. Это неимоверно круто. На семинарах у нас скрипели шестеренки в голове. Диплом под ее руководством…..Да я больше никогда не смогу написать такого текста. Обожаем, поздравляем.