«Точки на временной оси». Д. Богославский.
Театр «ЦЕХЪ».
Режиссер Владимир Юров, художник Анастасия Копылова.
Новый спектакль театра «Цехъ» в постановке Владимира Юрова родился на 1-й режиссерской лаборатории «Вторая смена» и вылился в полнометражный проект под названием «Точки на временной оси».
«Точки на временной оси» Дмитрия Богославского — драматургический сборник новелл. Явление, прежде казавшееся оксюмороном для драматургии, а сегодня напротив ставшее одним из центральных жанров в этой области. Отчасти калькирующее новеллы «о любви» в кино: «Токио, я люблю тебя», «Париж, я люблю тебя», «Нью-Йорк, я люблю тебя» и другие. По сути же, белорусский ответ Харуки Мураками.
Пять историй в тексте задаются драматургом в разном хронометраже и в разных пространствах. С объединяющей финальной точкой: юная пара сидит на крыше высотки, смотрит, «будто бы с Луны», на шарик Земли с громыхающими разрядами и стенающими детьми. Ничего лишнего, минимум личного, только предельно короткие столкновения людей на плоскости, служащие, как в старые добрые времена ХХ века, поводом для небольшого рассказа.
Андрей Чулков и Иван Решетняк в сцене из спектакля.
Фото из архива театра.
В постановке Владимира Юрова пространство сужается до маленького круга, будто бы сфотографированного с поверхности луны: плоского и далекого. Для реализации этой сценической метафоры художник-постановщик Анастасия Копылова обыгрывает невероятной красоты и простоты бутафорский круг сцены театра «Цехъ» — сам по себе уже символ прошлого века. На нем радиально расположен серый прямоугольник полого ящика, о чем зрители догадаются не сразу. Ящик вращается, время идет. А на плоской оси этого самого времени стоят, лежат, замирают три точки: три актера (Иван Решетняк, Андрей Чулков, Юлия Гришаева). И в этой долгой, семиминутной медитации есть многообещающая глубина вроде бы человека, вроде бы перформера.
Звуки сбитых сигналов радиоприемника будят исполнителей, они открытым приемом через пластический этюд переодеваются в холщовые костюмы и со скоростью света перевоплощаются в обитателей небольшой китайской провинции: отца, мнимую дочь и случайного прохожего. И поскольку сама новелла предельно проста и иносказательна, актеры пытаются усилить и увеличить ее дополнительными обстоятельствами жизни героев. С неподдельной скрупулезностью Иван Решетняк лепит образ слепого и одинокого Старика Шена, потерявшего во время катастрофы жену. Он нарочито горбит прямую спину, говорит с незнакомцем увядающим дребезжащим голосом и вздымает к небу в немом укоре еле подвижные руки. Энергичный Андрей Чулков, играющий роль Монаха, поддерживает случайного встречного старика жизнеутверждающими сентенциями, и с неподдельным энтузиазмом бросается разыскивать Лилинг. По пьесе, Лилинг — мать, разыгрывающая перед слепым мужем погибшую дочь, дабы не разбить его сердце. Гришаева-Лилинг отчаянно тонко существует. Все первую сцену она кружится в своем марафоне по временной оси, то поправляя туфельку, то оглядываясь в прошлое, которое с точки зрения круга и есть настоящее. В ней нет избыточного надрыва, щемящей боли матери, потерявшей собственную дочь. Но есть едва заметная растерянность от предрешенности всего происходящего, не называние своего героя, а краткое соседство с ним, во многом, спасающее первую новеллу.
Иван Решетняк и Юлия Гришаева в сцене из спектакля.
Фото из архива театра.
Стрелка, она же — деревянная балка, делает шаг. Андрей Чулков быстро, пока горит спичка в руках героини Гришаевой, переодевается в солдата и оказывается в центре круга — на поле битвы Первой мировой войны. Звуковой ряд разрывающихся пуль, какофонии нот и скрежетов сотрясает тело актера в экстатической пляске, кружит его по сцене минуту и буквально разбивает о голоса. Сложная пластическая сцена снова превращается в размеренный бытовой диалог двоих «случайных попутчиков на этот раз, на поле боя»: Священника (Ивана Решетняка) и солдата (Андрея Чулкова). Священник вещает, солдат вспоминает. Буквальной иллюстрацией внезапно нахлынувших воспоминаний становится девушка, то ли спустившаяся на поле боя, то ли напротив — унесшая героя с собой в мир теплых летних грез, где в традициях доброго театра влюбленные едят на сеновале картошку, играют в догонялки и ловят жука в коробок. Гул орудий и звенящий треск контузии перемежают идиллические воспоминания летнего вечера. Хлопок, стрелка часов превращается в мостик, актриса исчезает в закулисном пространстве.
Следующая новелла — маленький городок на юге Америки, подвергшийся наводнению, где в живых остались мать и сын. Деревянный маховик времени превращается в чудом уцелевший ящик с вещами, а Гришаева и Решетняк молниеносно набрасывают на себя простые летние вещи южан. Вся сцена строится как возможная клоунада печальной матушки и озорного парня, который пытается при помощи странных предметов, выброшенных на землю волной, рассмешить Пэгги и переключить ее внимание.
Андрей Чулков и Юлия Гришаева в сцене из спектакля.
Фото из архива театра.
Очередной всполох света заставляет актеров прервать комический диалог и сменить гражданскую одежду на военную униформу и в затяжном диалоге Решетняка и Чулкова переосмыслить события гражданской войны в Китайской республике. Последний поворот стрелки воображаемых часов и закольцовывающая действие сцена с женщиной и мужчиной на крыше минской многоэтажки. Актеры играют влюбленных, кричат дети, воображаемые взрослые из зала сердятся, жизнь идет. Торжествует справедливость, любовь побеждает время. Бутафорская луна, высвеченная фонарем на дальней стене сцены, медленно гаснет. А лаконично прекрасная сценографическая конструкция так и остается отдельным вспомогательным элементом к основному действию спектакля.
Анатомия конфликта. Спектакль «Немой Официант».
Спектакль «Немой Официант» поставлен Владимиром Юровым по одноименной пьесе Гарольда Пинтера. Драматургия Гарольда Пинтера явление сложное и многогранное в мировой культуре и пьеса «Немой Официант» один из ярких примеров этого. В театральном мире Пинтер является признанным мастером театра абсурда и в пьесе «Немой Официант» яркий пример этого, в ней он раскрывает настроение общества Англии пятидесятых-шестидесятых годов прошлого столетия. Абсурдизм драматургии Пинтера опирается на философии экзистенциализма оказывавшей сильное влияние на эти настроении, они вопреки разнице во времени они созвучны с настроениями нашего века. По этой причине спектакли по произведениям Г.Пинтера невероятно актуальны сегодня, и одноименный спектакль Владимира Юрова предоставляет нам убедится в этом. Он предлагает нам возможность взглянуть на мир вокруг через призму взгляда Гарольда Пинтера. В спектакле Юров визуализирует традиционный пинтеровский формат развития событий и его видение пространства человеческой драмы. Он помещает своих героев в условно-замкнутое ограниченное пространство и это создаёт условия для раскрытия сложной психологической драмы. Пространство в «Немом Официанте» это неопределённый во времени отрезок, где-то между прошлым и будущем и это место где временные и географические рамки весьма условны, они вторичны в раскрытии драмы человеческих жизней. Королевство абсурда Пинтера создаётся через слово, диалоги персонажей развиваются нелинейно, парадоксальны, они производят впечатление обрывочных, не связанных между собой. Эти характерный Пинтеровский приём создания словесных одежд для раскрытия драмы, он предоставляет безграничный простор для зрительской интерпретации и понимания. Все эти обрывистые фрагменты словесного пазла складываются в спектакле и у зрителя постепенно возникает видимость реальных очертаний смысла, при этом сохраняются элемент незавершенности для интерпретации и осмысления. Основным фокусом драмы «Немого Официанта» во внутреннем конфликте человека и этот спектакль предоставляет нам всем возможность познать анатомию конфликта. Он открывает путь его познания от зарождения до финальной развязки. Сценическое пространство «Немого Официанта» раскрывает зрителю историю морально-этической дилеммы персонажа (Алексей Вдовин), которому предстоит сделать поступок по отношению к другому человеку (Константин Плотников) и этот поступок на гране профессиональных и этических норм. Юров в спектакле помещает эти два персонажа на неопределённый отрезок времени в замкнутое пространство и где зритель имеет возможность изучать конфликт на различных этапах. Конфликт героя эволюционирует от первичного отчуждения до финальной дилеммы выбора. Эволюция выбора в спектакле представлена через изменение сознания героя, в начале истории он профессионал с длинной историей за плечами, он абстрагируется от объекта и для него это работа, которую он должен выполнить. В этом замкнутом пространстве он вступает в контакт и начинает взаимодействие с человеком в фокусе его прицела. «Немой Официант» ярко воплощает в сценическом пространстве эволюцию этого человека, его собственного мировоззрения и понимания человеческой жизни. Эта Пинтеровская эволюция мировоззрения и понимания является основной смысловой точкой спектакля Владимира Юрова. Спектакль «Немой Официант» предоставляет зрителю возможность пройти свой путь осмысления мира вокруг нас и видение человеческой жизни и отношения с людьми вокруг нас и этот путь познания абсолютно бесценен так как он поможет нам всем встать чуть более человечней и добрей в наш суровый век технического прогресса и информационных технологий.