«Синяя Борода».
Рязанский областной театр кукол.
Режиссер Анна Коонен, художник Александра Громова.

В спектакле «Синяя Борода» нет мужчины с бородой. Есть женщины с бородой. Режиссер Анна Коонен соединяет эстетику балагана и актуального театра кукол, в котором есть место современной хореографии, физическому театру и объектам. Это ее дипломная работа на курсе Бориса Константинова и Виктора Антонова в ГИТИСе, но не дебют. За время обучения она успела поставить несколько спектаклей, один из которых — «Кукушка» в Бурятском театре кукол «Ульгер» — участвовал в нескольких заметных фестивалях.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Маргарита Диннер, Дарья Ефремова, Екатерина Кудряшова, Анна Герасимова, Светлана Гусева, Василий Уточкин, Юрий Матвейцев играют персонажей, у которых нет имен, но есть индивидуальность при принадлежности ансамблю. Трио Алексей Астахов, Евгений Солушев, Максим Акулин — кто в своих, кто в накладных бородах и в платьях — отвечают за живое музыкальное сопровождение.

Сейчас интересно говорить не о влиянии, а о референсах, которые выбирают молодые авторы спектаклей. Художник Александра Громова (однокурсница Анны Коонен) в их качестве могла выбрать себе Илку Шонбайн и Михаэля Фогеля. Это не подражание, не цитата, а самостоятельная работа, в которой важно, что кукла европейская и эстетская. Их составляющие: бледные лица-маски, видимый скелет, человеческие ноги. «Дочки выросли настоящими куколками», — так о них и говорят, и это замечательная ирония.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Эта некрасивая в бытовом плане сценическая красота входит в конфликт с активной бородатой ведущей, которая перечисляет через запятую города Франции и Рязанской области, где они уже гастролировали с большим успехом. Балаган не так прост. Он состоит из стереотипов, как о площадном жанре, так и об окружающей его действительности. «Стерпится?» — «Слюбится!», «Бьет?» — «Значит, любит!», — с готовностью и уверенностью продолжает зал очередную фразу, почти пословицу, истину, все это по мановению руки бородатой. «Типичное средневековое мышление», — отмечает она удавшуюся провокацию и даже сокрушается от осознания этого факта.

И болтливая грубость балагана, и изломанная молчаливая пластика contemporary — возможность представить не норму, что-то непривычное, не сразу понятное и поэтому дискомфортное для восприятия. И тут важно отметить работу пластического режиссера Павла Фролова и музыкального руководителя Артема Тульчинского. Принципиально масскультный текст у одних персонажей соседствует в спектакле с изломанной пластикой других. Это два языка. Разные телесности, и большая не норма — как раз танец. Публике куда легче принять бородатую женщину, потому что у нее понятное поведение и пошлые жизненные установки. И здесь есть от чего сокрушаться.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Да, конечно, это спектакль для взрослых, хотя Коонен много внимания уделяет теме детства. «Жила одна женщина, и было у нее две дочери», — так начинается версия Рязанского театра кукол, тогда как в патриархальном источнике Шарля Перро первые строчки представляют заглавного героя: «Жил когда-то очень богатый человек». Изначально дворовым, но элегантным прыжкам через веревочку и игре в классики близнецов Анны и Марии уделено больше времени, чем моментам, когда Синяя Борода стал им обеим строить куры и переходить к предложению руки и сердца. Страхи родом из того момента, когда вам четырнадцать.

В финале активная женщина появляется без бороды, чтобы не только объявить зрителям наличие эпилога. Именно ей дано право прямого диалога с залом, и поэтому на нее режиссер возлагает ответственность после шуток на исповедальный короткий монолог. В нем все буквально и прозрачно. Буквально, как в красных нитях, прозрачно, как в стеклянных шарах. Нити и шары до того выходили на сцену. Шары в роли новорожденных девушек. Нити — это внешняя кровеносная система персонажей и пространства. В эпилоге сестры стареют и вяжут.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В спектакле «Синяя Борода» собственно нет и Синей Бороды как такового, актер единожды приставит себе к подбородку те самые свисающие красные нити. Сказка Шарля Перро стала лишь отправной точкой для разговора о себе, собственных страхах, которые проходят только при дневном свете. В финале открываются двери зрительного зала, куда этот свет врывается, независимо от времени, когда начинается спектакль. Художник по свету Юрий Лебедев сочинил для спектакля редкую по насыщенности партитуру.

«Путь и шествие внутрь себя» — такой подзаголовок, жанровое определение — в программке. Игра словами, в которой внутренний процесс разделен с публичной акцией, соответствует происходящему на сцене.