Гильерме Фигерейдо. «Лиса и виноград». Театр «Приют комедианта».
Режиссер Андрей Корионов, художник Софья Тюремнова

В спектакле «Лиса и виноград», выстроившись в линию и возложив руки на плечи соседей, персонажи танцуют сиртаки — но это вовсе не танец свободы и братства, как можно вообразить, а демонстрация равнодушия к ближнему, апофеоз довольства жизнью. Объединение людей, устроенное как циничный и простейший сговор: ты не мешаешь мне, я не мешаю тебе. Танцуют, в итоге, все.

Эзопов язык в этой постановке отсутствует (да, иносказания проговариваются вслух, но смыслы не звучат), он больше не нужен. То и дело возникает рабское сиртаки людей равнодушных, идущих вместе мимо пропасти для людей свободных. Потому что этой самой пресловутой пропасти для свободных больше нет. Не то, видите ли, тысячелетье на дворе. Человек лишен возможности хоть куда-то пропасть. Он не может погибнуть достойно, не способен обрести свободу даже ценой собственной жизни. Остается включиться в общую цепочку, синхронно со всеми поднимать и опускать ножку в танце.

Первым делом в спектакле мы слышим шум волн и видим неизменный (даже обязательный в «Приюте» при иллюстрации сладкой жизни) белый ворс — им покрыта сцена, пуфики, им задрапирован бар с напитками, он устилает супружеское ложе, установленное посредине сцены. Над ложем — экран телевизора. Когда Клея, женщина с несчастливым, сильно накрашенным лицом, включает телевизор, по экрану недолго бежит новостной видеоряд: Лех Качиньский, Россия, вступившая в бои без правил с Европой, премьер-министр Путин, наводнения, землетрясения, войны. В другой раз телевизор показывает клип «Я устал, хочу любви» — примитивные позывные от фрик бойз-бэнда. Такими простыми средствами в спектакле «Лиса и виноград» рассказывается о духе времени и сложных отношениях между людьми.

Сцена из спектакля «Лиса и виноград».
Фото — Дарья Пичугина

Исполнитель роли Эзопа (Геннадий Алимпиев) загримирован под Квазимодо. Из-за этой маски понять, что за человек Эзоп, каково его истинное лицо, невозможно. Зачем выходить в таком гриме, если краска не дает возможности для игры?

Суетливый Ксанф (Александр Кудренко) в узковатом фиолетовом костюмчике поначалу кажется каким-то благостным идиотом рядом с мрачноватой Клеей и угрюмым Эзопом. Однако, чего и следовало ожидать от Кудренко, постепенно из-под этой маски проступает совсем другое лицо — Ксанф оказывается персоной с интеллектом поизощреннее прочих — он и садист, и лицемер, и организатор сиртаки.

Клея (Наталья Ткаченко) и Мели (Ольга Зарубина) — стервы и хищницы, только госпожа — стерва рангом повыше, да еще и поизворотливей.

Драма Фигерейдо о человеке, не захотевшем стать рабом, по нашим, скудным на достойные пьесы временам, вещь вполне исключительная. В ней заложены все основные современные темы, она, действительно, дает фору для игры, хоть для политической сатиры. Но нет. В программке спектакль аккуратно назван «экзистенциальной комедией». То есть вроде бы нам намекают на отсутствие воздуха и общую несвободу (вот и новости по телевизору идут), но на пальцах показывают «кавычки», улюлюкают и подмигивают: все путем, ребята, это мы так шутим, мы — белые и пушистые, как и этот ворс, на котором мы все привольно расположились.

Понятно, что предъявлять гамбургский счет за постановку только лишь Андрею Корионову странно: спектакль не плох и не хорош, а умеренность и аккуратность режиссуры — общее место на петербургской сцене. Но разобрать пьесу с актерами и самому разобраться, кто есть кто, сделать так, чтобы в зале поняли обязательное: в каких отношениях персонажи находятся и, главное, почему — это возможно.

Недостаточно показать на экране Владимира Путина, пару раз пропеть строчки из фильма «Судьба резидента» и с десяток раз станцевать. Смысл про то, что все герои одного поля ягоды, считывается в первые пятнадцать минут от начала. Дальше читать нечего.

Да, здесь никто никого не любит. Да, Эзоп, получив вольную, уходит на свободу ровно так же, как незадолго до этого ходил на рынок (за мясным языком), и вообще-то по этому Эзопу понятно, что скоро он вернется, потому что хоромы Ксанфа ему как дом родной.

Когда этот Эзоп делает шаг в пропасть, но попадает, по всей видимости, в какую-то канаву, то, ничтоже сумняшеся, встает и запросто пристраивается исполнить финальное сиртаки в обнимку со своими истязателями.

В общем, как неоднократно и настойчиво рекомендуют нам со сцены «Приюта комедианта», все свободны.