А. В. Сухово-Кобылин. «Дело».
Театр драмы и комедии «Наш дом» (Озерск, Челябинская область).
Постановка — Семен Серзин, сценография Василия Семенова, Натальи Грошевой.

Маленький и закрытый (за колючей проволокой с КПП) атомный Озерск последние месяцы сотрясают поистине атомные страсти по власти. Экс-мэр под судом за злоупотребления, экс-сити-менеджер в тюрьме за хищения, город живет фактически без головы, но навязываемого ему губернатором некоего «временно безработного» видеть на этом месте не желает категорически: пикеты, митинги, акции протеста. Что называется, сама жизнь врывается на сцену: текст «Дела» Сухово-Кобылина зрительный зал слушает, как газетный фельетон, сопоставляет суммы тогдашних откатов с нынешними, сравнивает бюрократов из «Дела» со своими, озерскими. «Этот Тарелкин все-таки еще приличный человек, не то, что наши», — из диалогов в зрительном зале. А ведь век назад Влас Дорошевич писал так: «„Дело“, которое произвело потрясающее впечатление, когда было поставлено, и которое редко дается теперь потому же, почему редко дается „Горькая судьбина“ Писемского, — уж очень „отжитое время“ в ней описывается…». Вот тебе и «отжитое время»… Может, имеет смысл приглядеться и к «Горькой судьбине»?

Молодой петербургский режиссер Семен Серзин, разумеется, менее всего был озабочен созданием театральной иллюстрации к озерской политической ситуации (да и начинал он работу над спектаклем задолго до того, как заполыхали страсти). Он и художник Василий Семенов, не очень уверенно, но бесстрашно осваивающих огромную сцену «Нашего дома», интересуются тремя составляющими, которые пытливая постановочная фантазия может извлечь из «Дела» (их, на самом деле, больше, но их, как мне кажется, больше всего привлекают именно эти). Первую, самую скучную (потому что это уже некая банальность), условно назовем «дьявольской». Бюрократический мир весьма важных лиц и лебезящей чиновничьей мелочи как мир гиньольный, инфернальный, дьявольский, пространство мелких и крупных бесов самого разного обличья (один отчего-то с пейсами). Бесы водят хороводы, опутывают живых людей, тут и там дым и красные огоньки. Бесам и примкнувшей к ним (видно, зомбированной) тетушке Атуевой (Ольга Литвинцева играет сексуально озабоченную маргиналку) дано разыграть пантомимический пролог, в котором проницательный зритель должен вычитать содержание «предыдущей серии» трилогии Сухово-Кобылина, то есть «Свадьбы Кречинского» (я проверял: нет в зале таких проницательных зрителей, а лично мне смысл пантомимы растолковала завлит театра). Это та самая ненужная виньетка, которую обязательно придумывает молодой приглашенный режиссер и от которой перед премьерой ему советует отказаться мудрый режиссер главный. В театре «Наш дом» главного режиссера нет, и ребус остался на месте.

Вторая составляющая — это, опять же говоря условно, эстетика современной новой драмы. Если играть бедность, то не скромную и стыдливую бедность XIX века, а именно что разухабистую и агрессивную нищету современных маргиналов. А начальственный лоск весьма важного лица (в этой роли вернувшийся в «Наш дом» после тюменской «эмиграции» замечательный комический актер Игорь Кудрявцев) как-то немыслим без современной теннисной ракетки. Сами интонации, речевой строй спектакля сегодняшние: так сейчас говорят на улицах и на начальственных пресс-конференциях. И это делает и без того-то сверхактуально звучащий текст особенно современным.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

И наконец, третья составляющая — старый, добрый (потому что настоящий) психологический театр. Истина страстей, явленная очень хорошими актерами (труппа Озерской драмы всегда была сильной и остается таковой). Подлинный «вопль измученного человека» (Влас Дорошевич), человека честного, прямого, простодушного, бессильного перед заговором людоедов-взяточников, играет Владимир Азимов в роли Муромского. У этого помещика и благородного отца выправка заслуженного генерала и простодушие ребенка, он из тех, кто органически неспособен дать взятку и умирает не от сердечного приступа, а от стыда, от невозможности жить в обстоятельствах, предлагаемых жизнью. Одного человека может спасти только другой человек — это история трудной любви, непростого пути навстречу друг другу, сыгранная Юлией Бакановой (Лидочка) и Андреем Сюськиным (Нелькин). Особого разговора заслуживает Тарелкин Евгения Гуралевича (актер, полтора десятилетия не имевший главных ролей, в прошлом сезоне сыграл Сирано и Феникса из пьесы Ярославы Пулинович, и этот начал с незаурядной работы). Его герой, конечно, исчадие ада. Но все же он пытается жить по правилам (пусть и бандитским) в мире, который отринул не то что правила, но даже понятия. Здесь не договариваются, здесь перекусывают хребет, и жертвой с перекусанным хребтом оказывается не только Муромский, но и сам Тарелкин. Свои характеры озерские актеры (надо отметить еще эксцентричного Николая Скрябина в роли влиятельно лица) играют точно, тонко и страстно (когда надо), выступая самостоятельными авторами роли в тех случаях, когда режиссер очевидно больше занят созданием общей атмосферы и картинки.

…Жизнь продолжается, заметки о судах и пикетах в местной газете чередуются с оптимистичными информациями под заголовком «В Озерске на людей нападают вороны», а «Нашему дому» впору задуматься о постановке «Смерти Тарелкина» (если, конечно, театр не уморят до того озерские депутаты). Тем более налажен такой плодотворный контакт с молодой питерской режиссурой. Екатерина Гороховская поставила здесь «Птицу Феникс…», Семен Серзин — «Дело». Кто будет третьим?

P. S. А тем временем молодые артисты выступают в суде в качестве обвиняемых…