Петербургский театральный журнал
Блог «ПТЖ» — это отдельное СМИ, живущее в режиме общероссийской театральной газеты. Когда-то один из создателей журнала Леонид Попов делал в «ПТЖ» раздел «Фигаро» (Фигаро здесь, Фигаро там). Лене Попову мы и посвящаем наш блог.
16+

15 февраля 2013

ЭНЦИКЛОПЕДИЯ РУССКОГО НЕСЧАСТЬЯ

13 февраля, в день 130-летия Евгения Вахтангова, театр его имени сыграл премьеру «Евгения Онегина»

А. Пушкин. «Евгений Онегин». Сцены из романа в двух частях.
Театр им. Е. Вахтангова.
Режиссер Римас Туминас, художник Адомас Яцовскис.

Энциклопедия русской страсти и хандры. «Евгений Онегин» Римаса Туминаса претендует на любую из этих формулировок и даже на первородную, от Виссариона Белинского — «энциклопедия русской жизни». В связи с этим опять скажут, что литовский режиссер возвел поклеп на все русское. Еще бы, когда на этот раз Туминас пошел ва-банк! Это вам даже не Лермонтов, а Пушкин и его роман, «наше все» в квадрате. В невозмутимой готовности к очередной порции обвинений Туминас выпускает в финале огромное чучело бурого медведя на деревянной подставке с колесиками, и милая девушка кружится по сцене в его когтистых объятьях, а затем под ручку (под лапку) уходит в глубину, в долгий супружеский путь.

По России бродят медведи, а дворянские дочки, изъясняющиеся по-французски лучше, чем по-русски, еще и выходят за них замуж! Татьяна в лес — медведь за ней. Татьяна — в Москву, а там Гименей уготовил ей розы в обличье седого, грузного, «в сраженьях изувеченного» мужа. «Я вас люблю», — говорит Татьяна Онегину с резким ударением на местоимение. И то, что она отдана другому и будет век ему верна, звучит у нее зло и отчаянно. Это впрямую напоминает финал «Дяди Вани», тоскливый вопль Сони про «небо в алмазах». Любимая пушкинская героиня так же отчетливо хоронит собственную жизнь.

А вы думали, можно без трагедии? И без прорастания Пушкина в Чехова, одного русского гения в другого? Туминас думает иначе, тем более чувствует. Его «Евгений Онегин» необыкновенно чувственный спектакль, он весь соткан из страсти. Роман в стихах превратился в сценическую поэму.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Грустный мотивчик «Старинной французской песенки» из «Детского альбома» П. И. Чайковского — пьеска, которую вот уже второй век прилежно наигрывают детишки из хороших семей, виртуозно аранжирована Фаустасом Латенасом и прошивает весь спектакль. Пространство игры, сочиненное Адомасом Яцовскисом, как обычно, почти пусто, выдержано в серо-черных тонах и обрамлено с одной стороны старыми классическими колоннами, с другой — высокой печкой, посылающей прямой привет от грибоедовского спектакля Туминаса в «Современнике» («Горе от ума»). Снова просторы необъятны, и печка жизненно необходима, но не в силах согреть ни тела, ни души — слишком длинны российские версты. Семейство Лариных, отправляясь в Москву со всей челядью, забирается в большой темный куб, напоминающий карету. Дверь «кареты» заколачивают, что тот чеховский дом, где забыли Фирса, тем самым навечно отсекая юность, мечты и несостоявшуюся деревенскую любовь Татьяны. Татьяна хоронит прошлое. Только что перед этим упокоилась душа Таниной няни, и воспитанница нежной ладонью закрыла старушке глаза, как закрывают их на этой же сцене Войницкому в чеховском спектакле. Туминас, не смущаясь, цитирует сам себя, и эти цитаты вместе с великими русскими классическими текстами, которые он поставил в русском театре, составляют целую книжную полку. Хотите — читайте, но надо понимать, что это чтение никогда не будет прилежным, академическим и послушным.

Карета отправляется на Москву, в недельный путь по дурным отечественным дорогам, и сцену задувают ветры со снежной метелью. До белых снеговых шаров лермонтовского «Маскарада» здесь не дойдет, но цитата опять прозрачна. Куб увязает в невидимых колдобинах, и, используя остановку, вереница девиц целомудренно семенит в правую кулису по малой нужде. Появляется белый зайчик (совсем тюзовский — актриса в шапке с ушками и в белых чулочках), а дюжие мужчины в шинелях гонятся за ним с ружьем. Не тут-то было, зайчик их вконец заморочит. Запутает и сгинет в лесной тьме, оставив по себе не столько намек на знаменитое дорожное предупреждение Пушкину, сколько ощущение веселой безнадеги от необъятных дремучих просторов, где все, что угодно, может повстречаться и всякое напророчить.

В спектакле два Онегина, два Ленских, но Татьяна одна, и это принципиально важно. И они, и она меняются внутренне, но в мужчинах, в отличие от женщины, нет прочной личностной основы, поэтому перемены не столь ценны и не столь трагичны. Онегин стареет, становится мрачным и желчным. Ленский из воздушного попрыгунчика (Василий Симонов) успевает превратиться в печального молодого человека (Олег Макаров), а большего срока ему не отпущено. Одна Татьяна проходит путь от простой, естественной девушки до строгой, ослепительно сдержанной и стильной дамы.

К финалу светские львицы красиво взлетают ввысь на подвесных качелях, и к этой-то высоте предстоит тянуться заведомо обреченному мешковатому Онегину.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Спектакль начинается с Сергея Маковецкого, чей Онегин — ходячий неутешительный итог всех восьми глав романа. «Кто жил и мыслил, тот не может в душе не презирать людей», — первые слова этого несимпатичного, потухшего человека. Далее вступит молодой Онегин Виктора Добронравова, в котором тоже симпатичности мало, зато много холодной, жесткой надменности. Онегины действуют иногда поочередно, а иногда вместе, и логика проста: один еще совершает ряд поступков, а другой уже рефлексирует, наполненный не столько раскаяньем, сколько чудовищной внутренней опустошенностью, почти что смертной душевной тоской.

Кульминацией первого акта становится письмо Татьяны, которое оба Онегина отчаянно готовы себе присвоить. Бедный листок, разорванный на клочки, бережно собирают, заключают между двух стекол и вешают на стену как икону. И ничего-то, оказывается, не было в их жизни дороже этого полудетского признания, и нечем более потешить свое ничтожное и глупое мужское самолюбие. Сергей Маковецкий в этот момент трагикомически великолепен.

В спектакле Туминаса и сугубо гендерный, мужской пушкинский предрассудок, и его же гениальное видение «женской силы и мужского бессилия» (см. замечания Юрия Тынянова по поводу грибоедовского «Горя от ума») живут мощно, на равных. Режиссеру понадобился еще один персонаж, некий «гусар в отставке», явно из круга любимых Пушкиным приятелей-вояк, обладающих храбрым и честным сердцем, умных и пьющих. Этому гусару, которого замечательно играет Владимир Вдовиченков, отданы многие лирические отступления романа. Вдовиченков их играет-произносит со страстью, с живым участием, и, кажется, вот-вот вмешается в ход событий, вразумит, не допустит et cetera… Но, увы, слишком много пьет, да и вообще — человек со стороны.

Однако если этот гусар все же персонаж живой, из плоти и крови, то есть и другие, явно из параллельного мистического мира, который, тем не менее, непостижимым образом пересекается с реальным миром героев. Возникает танцмейстер, некая француженка, затянутая в черное трико и пышную газовую юбку, которая обучает провинциальных барышень мертвому салонному этикету, — а вдруг в удачном замужестве пригодится? Людмила Максакова с озорством и отвагой исполняет почти акробатические трюки. Вдруг чудится тень старой графини из «Пиковой дамы». А Максакова вдобавок играет еще и Танину няню, и это тоже существо с каким-то откровенно театральным, лукавым подвохом — причудливая смесь деревенской старухи и нечто вроде ангела-хранителя в черном, бестолкового и ненадежного.

Няня — Людмила Максакова, Татьяна — Вильма Кутавичюте.
Фото — архив театра.

«Сон Татьяны» и вовсе персонифицирован, его «роль» отдана Юлии Борисовой. Так к бедной Тане, распростершейся в беспокойном забытьи на девичьей кровати, является старая, нарядная дама, которая неподражаемым, ломким борисовским голосом сообщает обо всех этих медведях, чудовищах и грозных предчувствиях. Сон оказывается не столько страшным, сколько театральным. Кто знает, быть может, бедная головка Тани, лишенная в деревне сценических впечатлений, но по макушку набитая романами, прозрела тут не только роковую дуэль, но и московские ложи, где она вскоре заблещет своей неброской красой?

В роли Татьяны довелось увидеть Ольгу Лерман, но в программке есть еще Вильма Кутавичюте. Туминас, вслед за Пушкиным, выписывает характер героини с глубоким сочувствием и нескрываемой нежностью, а литовский акцент очевиден даже в игре Лерман (то ли будет у второй исполнительницы!). Татьяна дика, но не столько печальна и молчалива, сколько неистова. Ночь накануне письма Онегину — сплошное буйство, девичья постель превращается в пыточный стол, подушка в стельку избита упрямыми кулачками, попавшаяся под руку няня доведена до беспамятства. Потом, проговорив письмо, известное каждому школьнику, Татьяна падает без чувств. В эпизоде ее первого объяснения с Онегиным сцену продувает воющий ураганный ветер. Молодой Евгений-Добронравов, цедит слова, преисполненный ощущения собственного благородства, и тут неожиданно понимаешь: батюшки, да он пошляк! Куда он лезет со своими проповедями? Ему бы нежиться на мелководье, а тут омут!

Одно из главных впечатлений от вахтанговского «Евгения Онегина» — сила. Сила нешуточных, гибельных страстей. Их не могут охладить громадные просторы, их подпитывают дремучие, первозданные лесные инстинкты, недремлющие языческие представления о мире. Взрывоопасная смесь Азии с Европой, язычества с христианством, французского с нижегородским, искусственного с природным… Смертельная сшибка женского с мужским… Энциклопедия русской хандры и русского несчастья разворачивается в выразительных картинках, сквозь которые проступает наш вечный морок и дышат наши вечно не утоленные страсти.

Об этом удивительном и мощном спектакле, где даже длинноты и штампы есть продолжение его достоинств, можно написать еще десять страниц… Авось, продолжит кто-нибудь.

Комментарии 10 комментариев

  1. Georgiy Chervinskiy

    Надо срочно посмотреть. Что-то, видимо, немыслимое.

  2. Виктор Рубан

    Уже посмотрели-студенты!

  3. Наталия Винокурова

    Мне кажется, что вышеуказанный отзыв не совсем отразил суть спектакля Римаса Владимировича Туминуса.
    Но, возможно, в этом и кроется разгадка таланта Туминуса — каждый видит своё прочтение его постановок. Он лишь выводит зрителя на просторы своих неповторимых спектаклей, и каждый ищет в этой шири что-то ему близкое и понятное…

  4. Maria Pitkina

    Не могу дождаться 17 марта, когда смогу посмотреть этот спектакль)

  5. Tamara Skwortsova

    Что.что .а немыслимого даже и смотреть не хочется!Как надоела вся эта хрень! Одно и то же!!Демонстративный показ мерзостей.выдаваемых за якобы особенности Русской жизни!Бред больного воображения с вкраплениями Пушкинской поэмы!Не ирония.а сарказм.фарс.пошлость.чушь! По какому поводу восторги.Господа!!!Не надоели эти импровизации?.Неужели удовлетворение получаете на почве тяжелого Комплекса Неполноценности? Мне горько от того что эту муть выдают за искусство. и что находятся люди с одобрением или равнодушием на это взирают!

  6. Tamara Skwortsova

    Я это никогда не полюблю!!!

  7. Анна Кислова

    «Евгений Онегин» Римаса Туминаса.
    Люди выходили из театра довольные, как из хорошего ресторана, хорошо и вкусно поев. Давалась мещанская драма под названием «Евгений Онегин» режиссера Римаса Туминаса (Вахтанговский театр) Он (спектакль) учил нас лгать не покладая рук, лгать, лгать и лгать, есть пить, удобно сидеть в театральных креслах, чтобы не дай бог ничто не задело за живое. У кого чего болит- тот о том и говорит. А если ничего не болит, вот тогда-то и надо ставить «Онегина». Выбрать трех харизматических артистов, поделить стихдраму на кусочки. Нате, кушайте обыватели. Прямо антрепризный спектакль. «Выходы» артистов, небольшие режиссерские задумочки. Мещанский антураж. Чего стоят девушки на качелях, а на самых высоких (нравственно- высоких!),- Татьяна.
    Театральный снежок так уютно, можно конфетку в этот момент съесть или апельсинчик, а то и слезку пустить (ведь энциклопедия русской жизни перед нами). Все получите : и балет и чистенькую Татьяну и судьбу в виде персонажа в черном. Всем сестрам по серьгам и русский балет (образы русских девушек), цыганский романс, дворянских красавчиков Онегиных (Маковецкий затесался сюда и придал этому ложную глубину),- и среднеарифметического Гремина (и Татьяна никогда-никогда ему не изменит),- ведь хочется же положительных идеалов особенно в наше тревожное время. И вот их создает на сцене режиссер Римас Туминас. Этот спектакль достоин показа во Дворце Съездов в Новый Год как утренник для правительства. Это спектакль-банкет, спектакль-расписка в благонадежности. Все хорошо, товарищи, с Новым Годом, с наступлением мертвого сезона (театрального похоже тоже). С коммунистическим вас приветом!
    И кому-то еще не понравился «Онегин» Тимофея Кулябина. Артисты-то не виноваты в этой какой-то не просто безвкусной, а безграмотной постановке. Впечатление , что не маститый режиссер, а какой-то радостный неофит создал все это…

  8. Алексей Пасуев

    Не стоит, мне кажется, приподнимать Кулябина за счёт Туминаса. Оба хороши.

  9. Евгений Авраменко

    Увидел впервые только сейчас — в рамках «Золотой Маски».
    И хорошо, думаю, что только сейчас — в Александринском театре.
    Когда девушки взмывают в воздух на качелях — это тот момент благородного «торжественного театра», когда хочется встать и аплодировать. Хочется аплодировать, вызывая артистов на поклоны посреди действия, как это было в старинном театре.
    В самой манере игры артистов — намеренно «старомодной», патетичной, декламационной — было то, что подходит именно этому пространству.
    Туминас как будто балансирует на опасной грани. Как будто не скрывает некой архаичности, «старомодности» такого способа постановки, такой манеры игры. Все это граничит с сентиментальностью. Но и столько иронии, понятной, кажется, только русскому слуху.
    И как в старинном актерском театре — эти почти бенефисные выходы артистов. Этот поклон режиссера мастерам, прочитывающийся в каждой мизансцене…
    А какая Ирина Купченко, исполняющая «Сон Татьяны»…
    А какой Алексей Гуськов, показавший себя в роли Онегина таким интересным театральным актером!
    В александринской сцене-коробке возникали картины — как в молочной дымке тумана. Казалось, я проснусь — и это исчезнет.

  10. Татьяна Васильевна Романова

    Скорее сарказм и издёвка, а не ирония…. На уровне СТЭМа и даже этот зайчик прямо из сценок студенческого театра прискакал. Спасают спектакль только Маковецкий и Борисова. Остальные шуты….

Добавить комментарий

Добавить комментарий
  • (required)
  • (required) (не будет опубликован)

Чтобы оставить комментарий, введите, пожалуйста,
код, указанный на картинке. Используйте только
латинские буквы и цифры, регистр не важен.

 

 

Предыдущие записи блога