30 июня в Галерее XXI века завершилась первая персональная выставка театрального художника Виктора Антонова «Мир на нитях», в экспозиции которой были представлены проекты, макеты, эскизы декораций и куклы из разных спектаклей, поставленных не только в России. Своими впечатлениями о ретроспективе мастера делится Анна Казарина.

Виктор Антонов.

Впервые кукол Виктора Антонова я увидела в кино. В 2015 году вышел «Синдром Петрушки» Елены Хазановой, где сам художник появился в камео в одной из финальных сцен. В фильме о кукольнике по роману Дины Рубиной кукол было много — Евгений Миронов бродил между подвешенных марионеток из спектакля «Цирк на нитях», они торчали из рюкзака героя, появлялись вдруг за кухонным столом. И все это были куклы Антонова: каких-то он сделал для себя уже давно, других — специально для фильма.

Виктор Антонов — кукольник в самом истинном понимании этого слова: художник, мастер, режиссер и исполнитель в одном лице. С «Цирком на нитях», где трюковые марионетки подбрасывают гири, глотают шпаги, выдувают огонь, краснеют и молодеют, он объездил весь мир. Из знаменитого «Цирка» на выставке одна кукла, а все три зала — ретроспектива работ Антонова в качестве художника спектаклей разных лет и стран. Почти все спектакли поставлены с режиссером Борисом Константиновым, вместе с которым они создали признанный дуэт соавторов.

«Цирк на нитях» и «Корчмарь».

Первый зал отдан яркому и витальному проекту «Dia de Muertos. День мертвых» — выпускному спектаклю XIII Летней школы СТД РФ, созданному совместно со студентами курса Константинова и Антонова в ГИТИСе. Ретаблос Фриды Кало оживают на бирюзовых стенах: многоцветные маски, черепа в ряд, протезная нога, под потолком — воплощенный в объеме «Маленький олень» Фриды и арбуз в разрезе полумесяца. Эти разрозненные детали и предметы в спектакле причудливо соединялись, непредсказуемо образуя многомерные картины.

Во втором большом зале — макеты, эскизы к постановкам, марионетки. Есть как спектакли, которые идут в Москве или приезжали в столицу недавно, так и редкости: эскизы к «По дороге к солнцу», макет «Шинели». Те, что заняты сейчас на сцене, идут трансляцией на экране телевизора — «Ленинградка», например.

Странный перевертыш — среди этих макетов и эскизов не чувствуешь себя Гулливером. Наоборот — соизмеряешься с ними, уменьшаешься, как Алиса, и проникаешь внутрь этих пространств. Белый зал галереи стерилен, блестят плитки больничного пола, от них так и хочется сбежать в макет. И он не будет тесен — в одном только мире «Турандот» можно бродить бесконечно: гулять по мосту, плавать на гондоле, проверять, высохло ли белье, свесившись из окна. Этому спектаклю и в огромном Большом зале ГАЦТК им. С. В. Образцова не хватает сцены, сценография разливается за ее пределы, — и формата макета ему так же мало. Воды в макете, конечно, нет, а вот огонь горит: дунешь на красное пламя — салфетка откликнется.

«Пегий пес, бегущий краем моря».

Или вот еще куда интересно влезть — в куб макета «Пегого пса, бегущего краем моря» (поставленного тоже с Константиновым в Рязанском театре кукол), за который Антонов весной получил свою третью персональную «Золотую Маску». Прямо к этим странным мифическим существам, что держат лодку с людьми-героями. Можно рассмотреть написанные черной ручкой эскизы монструозных костюмов «чужих» с глазами на коленях и вдруг найти приписку: «Мы живы в тебе». Или отойти немного и присесть под пустынным солнцем рядом с парнями в костюмах и галстуках, что в бессмысленном ожидании застыли на корме затонувшего в манке корабля в макете к спектаклю «Море и песок», поставленному в Аммане в Иордании.

Как интересно отзывается память динамики. Сознание сохранило эти спектакли в действии, а здесь куклы внезапно неподвижны. В спектакле «Кармен» Вологодского театра кукол актеры ни секунды не пребывали в статике и дышали со страстью, а здесь, в макете миниатюрные герои — в покое. Или птица на носу Клоуна, открывающего «Цирк на нитях», застыла, нити натянуты и статичны, в окне за ним качается листва. В таком приближении можно рассмотреть все детали — полоски на носках, обитые кожей башмачки. На открытии выставки Антонов показывал сцены из этого спектакля, оживляя марионеток.

«День мертвых».

И вот она — кукла Корчмаря из «Синдрома Петрушки», беременный идол. К нему нужно с поклоном — посадили низко. Помню по фильму, что кукла с хитроумным механизмом — кто не знает, ни за что не откроет. Но этот секрет здесь нивелирован — ехидный и потусторонне злой Кашпарек с желтыми глазами дерзко раздвинул лапками его утробу. У Корчмаря мудрая отрешенность в глазах, его пристальный карий взгляд располагает и смущает одновременно. Ритуальная кукла, смотреть страшно, отвести взгляд или подняться с колен невозможно, а прикоснуться, кажется, вообще опасно. Неподвижный, он так и сидит с прямой спиной уже давно. Свободный от человека, без нитей и тростей, самодостаточный. Совершенно статичная кукла, не театральная, не кукла даже, деревянная скульптура, как в Пермской галерее вырезанный Ангел или Иисус, не застывший, а продолжающий дышать, движимый в собственном, невидимом нам, людям, ритме.

Вообще, в разговоре о творчестве Антонова интересно размышлять о времени. Вот «Цирк на нитях» был придуман им более 20 лет назад — и до сих пор вызывает восторг у зрителей всех возрастов, несмотря на технический прогресс, случившийся за эти годы. Притом что сам художник за техническими новшествами не гонится. Время концентрируется в третьем большом зале, целиком отданном спектаклю «Письмовник», поставленному Константиновым и Антоновым по роману Михаила Шишкина в Московском детском камерном театре кукол. В книге особая связь времен — переписка влюбленных из разных десятилетий. А в этом круговом зале, где плоские куклы существуют отдельно от спектакля, время и вовсе кольцуется — нет вчера и завтра, с какой стороны часовой стрелки ни начни просмотр.

«Письмовник».

Здесь все времена сошлись вместе, пронизывая одно другое. Время гуляет свободно: трамвай полон — и тут же пуст. Арбуз цел — и тут же изъеден до корки. Девочка в платье катит на велосипеде — и тут же она невеста в фате и жена в ложе арбузной дольки. И вот уже одна: паровоз с любимым уносит дымом ее девичью косу. Многорукий генерал только развязывает битву, и тут же апофеоз войны — из пуговиц с солдатских шинелей. «Время то летит, то останавливается и ни с места — не поймешь, существует ли оно вообще», — доносится голос актера из видеоверсии спектакля, транслируемого тут же. Антонов время ловит и материализует, делает объемным так, что потрогать можно.

Посреди этого круговорота событий — огромная деревянная лодка с кучей писем в конвертах с китайскими марками. А в ней укрылись двое — незаметная сразу крохотная пара влюбленных, рука к руке, на поролоновом арбузе в натуральную величину. Плывут себе вне времени, навсегда вместе. После плавсредств в «Турандот» и «Пегом псе» и подумать сложно, что лодка эта — собственность галереи, так она вписалась в антоновский сюжет скольжения времени. А косточки плодородного арбуза рассыпались от встречающего на входе бессмертия «Дня мертвых» до навечно запаянных в конвертах строчек любви «Письмовника».