«Неважно себя чувствую». По мотивам произведений, писем и дневниковых записей Д. Хармса и его окружения.
Театральная платформа «В Центре» (Ельцин-центр).
Текст и режиссура Владимира Антипова и Алексея Забегина.

Сегодня я проснулся в два часа дня.

Я лежал на кровати до трех, не в силах встать. Я пытался вспомнить сон, который мне снился. Я видел себя самого, но не сбоку, не сверху, а всего сразу, зараз. Я сидел на стуле на розовых подмостках, и все вокруг было в софитах. Мои знакомые окружали меня, и зрители как будто бы ждали, что в этих софитах на кричаще-пошлых розовых подмостках я буду героем, чем-то из ряда вон выходящим.

Но я неважно себя чувствую. Я, который на сцене, совсем не встаю со стула, ни микрофон, ни трибуна не интересуют. Все мышцы атрофировались, а душа иссохла. Татьяна Александровна сказала про меня, что она не может понять, что во мне от Бога, и что от дурака. И я сам не могу понять. Мысли его который тоже я, пусты, будто и нет их вовсе. А я сам — есть, но если эта пустота, что внутри меня, и есть я, то чем я отличаюсь от нее?

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

***

В спектакле «Неважно себя чувствую» Владимира Антипова и Алексея Забегина, поставленном в Ельцин Центре и привезенном в качестве off-программы премии «Прорыв», главный герой (Константин Итунин) существует на контрасте с окружающей его реальностью. Варвара Брылина, Владимир Антипов, Ринат Ташимов и Лиза Неволина сосредотачиваются на игровой театральности: странные смещения в образах, яркая пульсация цвета, звука, характерность погружают в состояние полубреда, сюра, что одновременно напоминает андеграундную атмосферу «Площадки 51» и художественный мир Хармса. Все, что создают В. Антипов и А. Забегин, очень смешно, но в сущности своей и катастрофично. Герой К. Итунина становится собирательным образом среднестатистического человека, которого заела хандра/сплин/тотальная усталость от бессмысленной жизни. Рефреном звучащая строка «и нет ей дела до меня» фиксирует драматическую оторванность героя от мира. Он действительно не важен ни для себя, ни для жизни.

Оттолкнувшись от хармсовского «Утра», В. Антипов и А. Забегин дают волю своей фантазии. Однако общее настроение соответствует поэтике Хармса. Вслед за писателем режиссеры пробуют себя в различных жанрах и стилистиках, как бы бросая одну историю, начинают новую, постоянно перемешивая их с монологами Итунина.

Актеры читают стихотворения, поют песни и танцуют, в то время как Итунин практически не двигается, а окружающие его герои постоянно наполняют себя: Антипов становится управдомом, Брылина играет то уставшую продавщицу в «Пятерочке», то сварливую старуху-соседку (при этом облик актрисы совершенно не соответствует ее ролям — мягкая улыбка на лице, вечернее платье с пикантным разрезом, и это тоже часть того полубреда, оксюморона, который можно обнаружить у Хармса).

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Итунин существует иначе. «Сегодня я проснулся в два часа дня. Я неважно себя чувствую», — повторяет он без конца. Весь спектакль герой рассказывает о жизни, которой, по сути, нет. Дни его однообразны и бессодержательны. Герой, который «чувствует себя неважно», становится «неважным» героем, пустой формой.

Мы застаем героя в период экзистенциального кризиса, из которого тот никак не может выбраться. С одной стороны, это человек полый, с другой — он действительно мучается от бессмысленности собственного существования. Рассказывая о своих днях, он все время цепляется за незначительные и ненужные подробности, чтобы хоть чем-то наполнить жизнь. Взгляд героя долгое время остается мутно-бесцельным, иногда он обращается к зрителям, но даже в такие минуты будто ничего не видит. Тело Итунина сгорблено, руки безвольны, интонации нивелированы. Выразить свои эмоции герой способен только через бесстрастное. Когда в одной из сцен Брылина — пылкая учительница французского — будет, перемежая стоны и реплики на французском, льнуть к Итунину, он ничем не сможет ей ответить; только полные страдания глаза и искривленный в молчаливом стоне/крике рот укажут зрителю, что герой все-таки может чувствовать.

С каждой новой сценой глубина внутренней драмы героя чувствуется все больше. Когда к нему приходит старуха-соседка (опять Брылина) и называет его человеком ничтожнейшим, он, вросший в свой стул, беззвучно рыдает, пока не наступит утро, а потом опять, проснувшись в два часа дня, начинает сухо констатировать новое отсутствие событий.

В спектакле прослеживается мотив пути: пьяные девушки, которые ждут троллейбус, чтобы поехать на похороны; фраза «кто мы, откуда, куда мы идем?» (отсылка к Гогену и Тимофею Раде). Но герой спектакля не идет никуда, только плывет по течению. И поезд, как и жизнь, проносится мимо, высвечивая безликие тени участников.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

В финале герой Итунина не выдерживает напряжения и — срывается. Высказывая свою неудовлетворенность этим миром, он вскакивает за трибуну, кричит о политике, о ненависти к либералам, впрочем, в голове у него хаос. Участники спектакля, наконец, озвучивают очевидный вопрос зрителей: «Причем здесь Хармс?» Ответ режиссеров прост: «Довлатов, Бродский, Хармс — да какая разница?!» Всем понятно, что происходит с героем Итунина, но как это лечить — никто не знает. В одной из сцен Ринат Ташимов предлагает Константину Итунину обратить все в шутку. И именно такой выбор делают авторы спектакля, и такой выбор, кажется, делает Хармс.

…Певица Лиза Неволина, пропевая «А в мире так много хороших событий, но не про меня», срывается на отчаянный крик: «А я?» Каждый текст, звучащий в спектакле, с той или иной стороны иллюстрирует состояние героя.

***

Я просил Бога о каком-то чуде. Да-да, надо чудо. Все равно, какое чудо.

Должно измениться что-то во мне.