«До нового года осталось…».
Театр Karlsson Haus.
Режиссер Анна Иванова-Брашинская, художник Наталья Бакулева.

У моей мамы день рождения 31 декабря. И традицией нашей небольшой с ней семьи всегда было собраться в этот день вместе, чтобы один праздник постепенно перетек в другой. В спектакле Анны Ивановой-Брашинской собрана коллекция традиций, из которых и складывается Новый год.

Иммерсивная постановка задумана авторами как «сезонный античес» — в противовес привычным пышным утренникам на тысячные залы, блестящим и обезличенным. Редкий пример домашней елки — камерной и тихой. Хочется сказать «для своих», что не будет неправдой — зрителем здесь может стать любой, но в процессе все станут друг другу своими. Ведь считается, что Новый год — праздник, который принято проводить с друзьями и близкими. Это правило соблюдено и в создании спектакля: рассказанные истории, как и многие элементы сценографии — от знакомых.

Сцена из спектакля.
Фото — архив театра.

Блэкбокс «Карлссон Хауса» пронизывают тонкие стволы сосен, среди них пнями — старые, винтажные стулья и кресла: можно усесться, а можно спрятаться за дерево и вдыхать его сухой лесной запах. Лес обжитый, таинственный, хоть и знакомый. В нем есть проводники — актрисы Ася Галимзянова и Алиса Дроздова. Они становятся разными персонажами, но истории рассказывают собственные: про падающий снег из детства — чтобы увидеть его, нужно было залезть на шкаф, а оттуда на подоконник; или про заветную роль Золушки на утреннике в садике, которая досталась другой девочке.

Сквозь полумрак и дымку различимы предметы по периметру комнаты: на старом телевизоре, накрытом бархатной салфеткой, блюдо с мандаринами; над большим круглым столом с белой скатертью — железная люстра на цепях со свечами; на шершавых стволах сосен — детская шубка с варежками; часы — уже, кажется, без кукушки; радиоприемник. А еще — черно-белые фотографии, их рамки в виде створок окна. На нечетких снимках дети у елки в нарядных костюмах. У меня тоже есть такое фото, только уже цветное — и по красному лицу видно, что я только что ревела.

Невероятно интересно эти объекты разглядывать. Во-первых, все они подлинные, с историей. Во-вторых, они не акцентируются: нашел укрытые в тени деревянные лыжи — молодец, можешь вычленить похожую вещь из собственной памяти. Так каждый из предметов несет не только историю своего владельца, но и обрастает зрительским прошлым. Объектов немного, но отобраны они с пристальной скрупулезностью. Чего только стоит, например, уникальная коллекция Дедов Морозов, предъявленная в финале. Или главная елочка-красавица: остов с голыми палками и несколькими зелеными ветками, увитыми гирляндами, — куцее дерево подкупает своим естеством. Моя мама каждый год наряжает елку тоже не совершенную — в моем детстве ее подпалила хлопушка-летучка, так и стоит 25 лет, укрывая ожог ватой.

Или вот открытки на журнальном столике — исписанные разными почерками. Алиса Дроздова в роли ведущей обобщенного «голубого огонька» зачитывает их на камеру. Открытки с марками и штампами в почтовом ящике — это не блескучая гифка с елкой в ватсапе: на обратной стороне нужно было уместить и пожелания родным, и рассказ о своей судьбе за год. Или там же, на обороте, уточнить адрес, куда открытку отправить.

Надев фартук, Ася Галимзянова приглашает к столу — печь имбирное печенье. При помощи «формочки судьбы»: вытаскиваешь с блюда случайно, а по ней гадаешь, что ждет в будущем году. Локаций с традиционными предновогодними делами здесь несколько: зрителям предлагают нарезать снежинки из салфеток, прочитать стихотворение с табуретки. И аккуратно подводят к совсем давним воспоминаниям. Алиса Дроздова, кутаясь в пуховой платок и поправляя очки с толстыми линзами, становится воспитательницей в детском саду. Со снисходительной вежливостью к своей малышовой группе она раздает каждому по карнавальной маске, выполненной в винтажном стиле (я хотела быть лисичкой, но эта маска досталась другой девочке). Медвежата, зайчата, совята заполняют темный лес, скачут змейкой между стволов. Сквозь узкие прорези маски видно плохо, оттого сюрреалистичное, сновидческое состояние усиливается. Память пробуждается через действие.

В финале, сидя со всеми за круглым столом, отыскиваешь на тарелке свое печенье. В голове неизбежно крутятся новогодние традиции собственной семьи, и вдруг понимаешь, насколько они типичны — не в плане примитивности, а как объединение. И что Новый год — не только семейный праздник, но праздник всей страны. И что так же, как другие когда-то, учил стихотворение, примерял костюм снежинки или зайчика, писал письма с пожеланиями и водил хороводы. Неуловимое вдруг становится осязаемым. Сказка собирается из реальных дел и вещей, чудо обретает рукотворность. С привычных хлопот, называемых предновогодней суетой, сдувают пыль обыденности, и они становятся ритуалами, без которых Новый год ни за что не наступит. Ведь если встретишь его правильно, исполнив все традиции, то и желание сбудется. Не может не сбыться.