14 сентября народному артисту России Игорю Георгиевичу Шибанову исполнилось 70 лет

Год, может быть, 1973-й или 1974-й… «Месс-Менд». ТЮЗ. Мариэтта Шагинян в зале. Ей за 80. «В этом вывихнутом мире / Есть для нас одно спасенье / Верить в собственные силы, верить собственным рукам». 40 лет прошло, а я помню. Григорио Чиче — абсолютное зло во фраке и цилиндре, которое играла Ирина Соколова, закадровый голос Зиновия Гердта, читающий заголовки западных газет… Троица американцев, которые со спасительной миссией прибывают в Россию и которую играли Николай Иванов, Александр Хочинский и Игорь Шибанов, — были абсолютно романтические герои. Лори Лен Игоря Шибанова всегда был на третьем плане, но он вносил комическое начало в этот романтизм и был самым живым в ансамбле. В амплуа комического простака Шибанов был абсолютно уникален, и ему находилось место в любом спектакле…

Н. Иванов, И. Шибанов, Р. Хайруллин в сцене из спектакля «Месс-Менд».
Фото — архив ТЮЗа им. А.А. Брянцева.

Это было время спектаклей «Наш цирк», «Наш, только наш», «Наш Чуковский», состоящих из номеров, с игрой в разные жанры, с постоянной игровой формой, с обращениями в зал. В эту эстетику Шибанов очень хорошо вписывался — в смысле органики, ощущения импровизационности существования даже там, где никакой импровизации не было.

А потом Рисположенский в «Свои люди — сочтемся» — лучшем спектакле Льва Додина. «Комедия ошибок» Зиновия Корогодского, где на Дромио Игоря Шибанова, введенного в изначально студенческую работу, держался весь спектакль.

И если, например, Георгий Тараторкин — социальный герой — мог играть отрицательные роли типа Николая I, то колоссальное обаяние Шибанова всегда вызывало только положительные эмоции. Он играл и пионеров, и возрастные роли, оставаясь при этом самим собой, артистом 30 лет Игорем Шибановым с ироничной улыбкой и залысинами.

Я искренне и очень рад сказать несколько слов об Игоре Шибанове. Хотя, когда мы работали рядом — это было время нашей уже далекой творческой молодости. К тому же в собственно моих спектаклях Игорь не играл — мы встречались в «Радуге зимой» и других соавторских постановках под руководством З. Я. Корогодского.

Игорь всегда был молчун. В жарких спорах и творческих дискуссиях, как мне помнится, он предпочитал не участвовать — так что разгадать и оценить такого человека, как Игорь, не так просто. Он формировался как мастер, он был верным и абсолютно преданным учеником своего блистательного учителя З. Я. Корогодского.

И.  Шибанов в сцене из спектакля «Наш, только наш».
Фото — архив ТЮЗа им. А.А. Брянцева.

Он был ответственен за верную сценическую интонацию, за малейший нюанс мизансцены, за темп, за звучность и так далее. На каждом из своих актерских курсов, когда речь заходила о творческой дисциплине, о памяти актера на мизансцену, на то или иное приспособление, об опрятности костюма, о важности отношения к реквизиту, мне приходилось вздыхать: «Эх, нет среди вас Игоря Шибанова! Вот Шибанов такого, как вы, себе никогда не позволит». Однако такой педантизм вовсе не мешал Игорю создавать на сцене живое и удивительное. Это и в самых ранних тюзовских спектаклях — в «Тебе посвящается», например. И уж воистину незабываем был его Тараканище в «Нашем Чуковском» — это было настоящее сплетение мастерства и актерской страсти. Восхищает меня и через десятилетие, прошедшее пунктиром, его с Ирочкой Соколовой блестящая, легкая, изящная «Муха-Цокотуха»…

Многое можно вспомнить, хотя у меня лично с Игорем не было такой тесной дружбы, как, скажем, с Ирочкой Соколовой, Тоней Шурановой, Сашей Хочинским, Колей Ивановым, Константином Сергеевичем Кунтышевым, Борисом Андреевичем Самошиным. Повторю — Игорь был молчун. И вот теперь, пожалуй, главное: наблюдая последние десятилетия, уже издалека, за ТЮЗом, я все чаще и с волнением думаю об Игоре Шибанове. Мне все больше и больше стало импонировать его молчание. Мне кажется, что это жизненное молчание постепенно выросло в большую нравственную силу. Такому молчанию можно и позавидовать.

И несколько реплик о ролях Игоря Шибанова — из рецензий ПТЖ разных лет…

«И неожиданно поразил, заставив подумать о нереализованной судьбе драматического таланта Шибанова (его несомненный комедийный дар с лихвой востребован родным театром), сыгранный рассказ Власа Дорошевича, полный щемящего чувства летящей в тартарары жизни, прожитой глупо, нелепо, бессмысленно… чувства безмерной российской тоски от фатальной предопределённости этой идиотской жизни. Сильная вещь — посильнее «Жалобной книги» будет».

Марк Хазаров («Бенефис Игоря Шибанова». ПТЖ. № 8. 1995)

«В тюзовском спектакле отчетливо выделяются двое артистов старой школы — Игорь Шибанов (Кучумов) и Сергей Надпорожский (слуга Василькова). Они так и не отвыкли степенно работать над характерами, потому в них чувствуется добротная обстоятельность — но дополненная обаятельной непринужденностью, тоже присущей старому ТЮЗу. Поэтому веселый старый врунишка, князь Кучумов, и наполненный комическим и непоколебимым чувством собственного достоинства слуга оказываются стилистически самыми точными и цельными персонажами».

Татьяна Москвина («Прогулки с Островским». ПТЖ. № 35. 2004

И.  Шибанов в сцене из спектакля «Тартюф».
Фото — архив ТЮЗа им. А.А. Брянцева.

«Игорь Шибанов — Калеб грустно стучит молоточком по лысой кукольной головке, смотрит на слепую дочь и незавидную свою семейную участь мудрыми глазами. Проживает, как написал бы Пал Саныч Марков, — неброско, убедительно».

Елена Вольгуст («Стрек-стрек-стрек». ПТЖ. № 53. 2008)

Появление Тартюфа намеренно неэффектно. Но лицо этого незаметного лысоватого человека озаряется наивной, почти детской улыбкой, едва он слышит, что Эльмира хочет его видеть. Слова его звучат так нежно и безыскусно, что лицо изумленной Эльмиры понемногу окрашивается удовольствием. После появления Оргона он остается в той же неловкой позе на полу, куда его уронил Дамис. Тартюф говорит без вызова, не нападая и не защищаясь, с тихим, едва заметным укором — и ему невозможно не поверить. Игорь Шибанов играет чрезвычайно умного, опытного комедианта. Лицемерие героя надежно скрыто под лишенными аффектации внешностью и манерами. Все, что он может себе позволить, — это сдержанная усмешка a parte, когда его никто не видит».

Татьяна Джурова («Раз Тартюф, два Тартюф». № 52. 2008)