О фестивале-лаборатории «Человек мира» в Суздале

В начале августа в Суздале в 11-й раз прошел фестиваль-лаборатория «Человек мира», организованный сообществом «МИРА». Фестиваль длился 24 часа — от рассвета до рассвета — и включал 15 театральных работ, декорациями для которых стали река, лес, храм, сад, овраг, монастырь и сам город. Федор Елютин предложил гостям помедитировать с удочкой на «Большой рыбалке», «Сельский театр драмы и комедии в Фомихе» — поучаствовать в 22-часовом перформансе по пьесам Чехова, а Петр Айду и Персимфанс — стать свидетелями российской премьеры «Дня Бытия» Ивана Вышнеградского. Тема фестиваля в этот раз так и обозначена — «День Бытия».

Мир на рассвете

В половине четвертого утра микроавтобус высадил меня одну у большого белого креста недалеко от таблички с надписью «Суздаль». Полчаса до центра пешком, а вокруг — полосами лежит предрассветный туман, светофоры мигают желтым, ухоженные домики с изящными садиками подставляют наличники для фото. Тихо, пусто и красиво. На центральной площади вороны опрокидывают мусорки в поисках завтрака, на их шум собака лениво поводит ухом с желтым клеймом, не желая просыпаться. Среди низких зданий с состаренными вывесками, в окружении церквей и запаха навоза чувствуешь себя Марти Макфлаем, будто вместе с пространством переместился и во времени. Какой сейчас год, думаю я, пока не замечаю, что на старом деревянном доме горит неоном знакомая вывеска KFC.

К холму, где «солнечными медитациями» начнется фестиваль, постепенно собираются люди. Открывает его мультижанровая певица Алиса Тен, рождая из тишины непрерывную мелодию. Время на холме — настройка на созерцание. Голос воздухом расстилается над залитым туманом полем, речкой в кувшинках, церквями со всех сторон. Вслед за ним неспешно просыпаются колокола и петухи, органично вплетаются в него громкое карканье и несмелый собачий лай. В какой-то момент из-за зеленой крыши торговых рядов выползает оранжевое солнце рассвета. Фестиваль начался.

Передвижной фестиваль искусств «Человек мира» придумал Андрей Попов, которого можно назвать художником коммуникаций и пространств. Уже много лет во Владимирской области он собирает на творческую лабораторию музыкантов, актеров, режиссеров, художников и не только — неделю они существуют вместе, создавая разные работы. В прошлом году фестиваль проходил в Фомихе, где участники 24 часа размышляли о феномене свадьбы, а еще раньше в рамках фестиваля стояла в Музеоне «Пробка мира», а «Состав мира» двигался из Москвы до Владимира. В этом году лаборатория заняла весь Суздаль.

«Человек мира» — определенно событие, формирующее город. Про концепцию театрализации жизни Евреинова, не ограниченную временными рамками фестиваля, здесь говорят многие. Сообщество «МИРА» включает не только фестиваль, у него несколько направлений, погружающих в диалог с пространством. Для Попова это культурная модель, позволяющая договариваться, внимательно относиться друг к другу и выстраивать диалог. Потому и подходить к «Человеку мира» только как к фестивалю искусств, где смотришь эскизы, — не то чтобы верно. Здесь ты не только зритель, не только участник, но часть этого сообщества — хотя бы на сутки, в единстве с другими попадаешь в гармонию — человека с человеком и с природой. Единое место, будь то Фомиха, Суздаль или поезд из Москвы, где каждый может лучше расслышать и попробовать понять себя и другого.

Мир на шести сотках

От холма с медитацией до следующей локации мы идем с Дмитрием Максименковым — режиссером и актером московских «Эскизов в пространстве». Здесь они под именем «Сельского театра драмы и комедии в Фомихе» представляют 22-часовой иммерсивный спектакль «Три чайки и вишневый Ваня» по вселенной Чехова. Вообще, «Сельский театр» для этого места — одна из объединяющих точек, на его спектакли в Суздале и Фомихе зрители съезжаются отовсюду. Помимо него в фестивальном показе участвуют ребята из студии современного театра «Ромашка», набранной фомихинцами вместе с «МИРА» и владимирским Центром современной культуры «Флигель». Дима рассказывает, что в «Человеке мира» они с командой участвовали уже несколько раз, и каждый год эта лаборатория для них — возможность попробовать что-то кардинально новое, какой-нибудь прием или метод, который расширит горизонт их опыта.

В этот раз они заняли деревянный дом в конце улицы рядом с монастырем, превратив пространство в метавселенную Чехова. Процессуальное действие существует повсюду одновременно: в разных частях сада, в разных комнатах дома. Там существуют герои сразу четырех пьес, примерно столько же персонажей у каждого из актеров. Тексты разобраны, у каждого небольшой набор самых узнаваемых фраз, они не разыгрываются по очереди, а в причудливом постдраматическом калейдоскопе складываются все вместе. Здесь вообще ничего не разыгрывается, это такое бытие, мир, куда ты попадаешь, войдя в ворота. С одной стороны, узнаваемый — редкие фразы героев все-таки из Чехова, с другой — какой-то параллельный.

Актер Данила Попов в роли Треплева приглашает гостей в этот мир, азартно и нервно повторяя, что «спектакль скоро начнется». Режиссер спектакля Дмитрий Мышкин в роли Сорина встречает гостей, целиком распластавшись на лестнице дома. Ирина Михейшина, она здесь Аркадина и Раневская, прикуривает самокрутки от свечей, ест из бокала вишневое варенье, угощая гостей, и окунается в яму с холодной водой. Дмитрий Максименков соединяет образы Вари и Сони: гремя ключами на поясе юбки, он влезает в дом через окно, а после забирается на крышу сарая, где на фоне куполов ведет немой диалог с отсутствующим собеседником на стуле напротив. Михаил Петрухин в роли Чебутыкина прикатывает на веревочке макет длинного дома, внутри которого тарелки с деликатесами (слипшиеся макароны, рис с гвоздями), а после сам забирается в него.

У «Эскизов в пространстве», выступающих здесь как «Сельский театр», всегда особые отношения с предметным миром. Так и тут — сад и дом полны объектов: резиновых кукол, бутылок, зеркал, тазов, на тачке сидит огромная кукла мира — мягкая набитая, разрисованная словами и символами. Особая, чуть ли не музейная прелесть — комод с ячейками каждого персонажа: в ящичке Вершинина оловянный солдатик, у Раневской раздавленные вишни, помада у Аркадиной, перья у Нины. Эта некая театральность пространства создает дистанцию, внебытовость, несмотря на кажущуюся подлинность.

На втором этаже дома — светлая комната с синими рамами окон, она залита солнцем, лучи искрятся в пустых кувшинах. Весь пол ее густо устлан жирной сочной землей. Мышкин доползает до двери в нее и так же, на животе, проваливается внутрь. В комнату грязи зайти могут и зрители — у входа стоят резиновые сапоги. Актеры по очереди попадают туда, разнося на ногах землю по всему дому. Через несколько часов Михейшина моет пол в прихожей на втором этаже, потоками воды смывая грязь с лестницы, — в этот момент в комнате ниже идет дождь. Среди всего этого деревенского быта непринужденно бродит Никита Мальцев в белоснежном костюме и с маской Чехова на лице. Выражение на фотографии лукавое, хитренькое такое. Он посматривает на всех озорно, играючи выглядывает из-за дерева, сидит вальяжно в кресле — он автор этих прекрасных мятущихся и мающихся бездельников, но сейчас один из них.

Вообще, команда «Сельского театра» совершенно безбашенная: они готовы залезть в любую грязь, ледяную воду, в самое узкое окно. Так и здесь существуют в постоянном ежеминутном тренинге, периодически сменяя друг друга. Этюдов всевозможной интересности за 22 часа спектакля было множество, уследить за всеми невозможно. Да это и не нужно: главное — прочувствовать густую атмосферу этого пространства, стать частью вселенной, гостем этого дома. Ночью в саду невозможно громко стрекочут кузнечики, скрипят из темноты двери. Ночью дом привлекает гостей своим уютом и накрытым столом, а над садом толпятся августовские звезды. После показа дом закроется на ремонт, там будет музей Алексея Гастева.

Мир в камышах

На берегу реки, скрывшись в высокой траве, можно было прожить опыт не коллективный, а индивидуальный на аудиоспектакле Федора Елютина «Большая рыбалка». Импресарио в принципе любит создавать проекты, рассчитанные на одного зрителя, но эта история с воспоминаниями про дедушек получилась предельно человечной и интимной.

Перед тем как оставить зрителя наедине с рекой, режиссер насаживает на крючок опарыша и наставляет: «Будет клевать — подсекайте». Как подсекать, я не знаю, дед не водил меня на рыбалку. Правда, смысл этого занятия не столько в количестве пойманных рыб, как объясняет один из героев в наушниках: рыбалка — медитация, физический и моральный отдых, и главное в ней — сам процесс.

А процесс весьма увлекательный: как достойный сайт-специфичный проект «Большая рыбалка» вбирает в себя все, что существует и происходит вокруг, и делает это частью общего переживания. Ты сидишь на пеньке, покрытом вязаной салфеткой, разглядываешь копошащихся розовых опарышей в баночке, а из-за кулис камыша и осоки выплывают люди на катамаранах и стаи уток, на заднике — деревянная церковь с резным куполом, над поплавком в кувшинках вьются стрекозы. В наушниках — воспоминания молодых женщин и мужчин о своих дедушках сочетаются с отрывками из интервью реального пожилого мужчины, рассказывающего, как ловить рыбу. Еще он говорит о мечте: как бы подольше пожить, чтобы внуков на ноги поставить и правнуков поняньчить, — «больше не о чем мечтать».

Рядом с удочкой ведро, в нем узелок: в платочек в горох завернут нехитрый обед — пирожок, яйцо и огурец. Сам вид такого знакомого походного перекуса вытягивает реальную или придуманную картинку из детства — сидя на этом пеньке, ты вдруг оказываешься ребенком, которого дед взял с собой на рыбалку. Показал, как насадить червя, чмокнул и ушел ставить удочку подальше. А ты сидишь, залитый солнцем, свободой и дедовой любовью. И кувшинки, и стрекозы — все то же, что в детстве, и река как символ памяти и времен, существующих одновременно в сейчас.

Аудиочасть — тоже своеобразная рыбалка, герои которой забрасывают удочку в свое детство, выуживая оттуда самые разные истории, связанные с дедушками: про медвежонка в кустах малины, про рассказы о грибах и деревьях, про ценность близости. Жизнь была не идеальной, но память осталась только светлая. Это все — признание в любви, попытка попросить прощение и — прощание. Дедушек, про чьи спины и руки говорят в наушниках люди, уже нет на свете. «Надеюсь, ты мной гордишься». Это саднящие и терапевтичные рассказы, где поймано главное — доброта и любовь.

Мир в космосе

Хедлайнером лаборатории стала премьера «Дня Бытия» Ивана Вышнеградского в исполнении Персимфанса. Оркестр без дирижера первым в России представил произведение новатора музыки спустя более ста лет после его создания. На лугу у реки, под стенами Покровского монастыря расположилась почти сотня музыкантов, лучами от их круга расходятся перформеры, среди них на скошенной подсохшей траве сидят зрители. Перформеры читают либретто с деревянных дощечек, их негромкие нестройные голоса ближе к середине синхронизируются и набирают силу.

«День Бытия» — опус магнум Вышнеградского. К этой работе, созданной композитором в 24 года как диплом на выпуск из Консерватории, он возвращался несколько раз на протяжении жизни, несмотря на то что менялись его музыкальные интересы и техника. Памятник русского авангардизма — иллюстрация лично пережитого мистического опыта Вышнеградского, последователя религиозно-философских идей Скрябина, — вобрал идеи космического сознания. Первое исполнение «Дня Бытия» состоялось в 1978 году в Париже, спустя 60 лет после написания, с текстом на французском языке — и только в 2022 году сочинение прозвучало для зрителей на русском.

Его премьера на «Человеке мира» — предельно органичная сцепка. Сочинение Вышнеградского соотносится с концепцией фестиваля не только технически, где познание тоже начинается с рассвета, но и смыслово. Здесь, в Суздале, где время остановилось, люди в белых одеждах на фоне белого монастыря исполняют музыку, которая от лиричной частной тоски постижения своей конечности разрастается до торжественного масштаба осознания космоса и свободы.

Год назад здесь же, в Суздале, на другой стороне реки Каменки, Петр Айду представил еще одну российскую премьеру — музыкальный перформанс «Sila. Дыхание мира» по мотивам произведения американского композитора Джона Лютера Адамса. Музыканты располагались по две стороны реки — духовые в низине в поле, а все остальные на возвышенности. Хор группами бродил среди сидящих на траве зрителей, среди струнных и ударных, а гости могли свободно перемещаться между музыкантами — никаких барьеров не было. Сам Айду с треугольником стоял на зеленой крыше здания торговых рядов. Такая вот тройная вертикаль. Кстати, почти сразу после премьеры в Суздале Айду представил «Sila. Дыхание мира» в фойе Детского музыкального театра имени Н. И. Сац, а «День Бытия» Персимфанс сыграл в «Зарядье» уже на следующий вечер.

Центр мира

Была еще одна музыкальная работа, фотографий с нее нет — таков был уговор. Несколько глав «Дня Бытия» Вышнеградского Мария Клюева и Анна Мхитарян положили на григорианские напевы, их «Обретение» исполняли ночью в Храме усекновения главы Иоанна Крестителя. Совершенно чарующие песнопения, разложенные на разные голоса, поднимались под купол небольшой церкви. Этот храм находится по соседству с «МИРА центром» — и дружба сообществ тоже про доверие и сближение. Сначала отец Михаил убрал забор между храмом и центром, а сейчас на фестивале пустил в храм людей.

Сообщество «МИРА» обрело дом только в этом году — в центре Суздаля в здании XIX века при меценатской поддержке Дмитрия Разумова открылся «МИРА центр» с маркетом, кофейней, библиотекой, двориком, выставочным и театральным залом. В архитектуре его пространства современность соединяется с историей во всем — от мебели до фактуры стен. Здесь проходил моноспектакль Антона Кукушкина «Гастев trip» в постановке Виталия Рождественского, посвященный суздальцу Алексею Гастеву, революционеру и писателю. И выставка «Движение в движении»: серия инсталляций под кураторством Жени Казарновской — оммаж объединению художников «Движение», часть наследия которых здесь хранится.

Когда ночь стала самой темной, все собрались в поле, где Треплев наконец представил обещанную пьесу. Заречная прочла монолог, уничтожив под конец выстроенные подмостки с красным занавесом. На этом почти сутки длящийся спектакль «Сельского театра» закончился. Здесь же в поле у реки закончили и лабораторию — встречали подступающий рассвет солнечными медитациями. К Алисе Тен присоединились Ольга и Мария Лапшины и Сергей Старостин. Начался новый день бытия, еще один день гармонии в пространстве.