#конституциярф.
Пермский академический Театр-Театр.
Автор композиции Ксения Гашева, режиссер Владимир Гурфинкель, художник Ирэна Ярутис.

#конституциярф — согласитесь, необычное название. Странной поначалу кажется сама идея — поставить спектакль об Основном Законе Российской Федерации, по которому наша страна живет с 1993 года. Сразу возникают вопросы. Разве есть законы, по которым мы живем? Мне кажется, мы жили и живем по пословице: «Закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло». Разве этот Основной Закон кто-то помнит? Или вообще, кто-то читал? Кроме тех, кому положено? И кому это положено? В судах? Наверное. Но там основной закон — Уголовный кодекс и «советы» вышестоящих. Вот, правда, положа руку на сердце (или не положа), кто читал текст Конституции? Рук предвижу мало.

В будний день 12 декабря, в День Конституции (о котором напомнил только календарь), премьера спектакля #конституциярф в исполнении стажерской группы пермского академического Театра-Театра прошла в «Президентском центре Б. Н. Ельцина», или, как говорят в народе, Ельцин Центре, в городе Екатеринбурге. Автор идеи и режиссер — Владимир Гурфинкель. Автор композиции — пермский драматург Ксения Гашева. Сразу поясняю, что «поставлены» не сами статьи Конституции. Текст композиции представляет истинное содержание и смысл этих статей. Разумеется, далеко не всех. Самых главных, так сказать, основополагающих.

Это было принципиальным решением руководства Ельцин Центра, впервые решившегося принять в музейном пространстве театр, и желанием создателей спектакля. На пресс-конференции художественный руководитель театра Борис Мильграм, столкнувшийся минувшим летом с той самой пословицей, которую я процитировала выше, высказал очень правильную мысль о том, что не надо бояться пропаганды, надо ее использовать в благородных целях. И согласитесь, благороднее цели, чем пропаганда Основного Закона, по которому живет государство, просто не найти.

Владимир Гурфинкель, убежденный, что Конституция писалась романтиками, давно вынашивал идею ее постановки. Я почти согласна с ним, но с одной поправкой: на мой взгляд, Конституция писалась вполне прагматичными людьми, но писалась она в дни надежд, в то время, когда меньшинство (как выяснилось позже) нашего народа мечтало о свободе мысли и слова, запрете цензуры, о том, что Россия превратится в цивилизованное государство, о том, что никогда больше не сможет возродиться тоталитарный режим… Собственно, все это и гарантирует нам, гражданам России, Конституция 1993 года. А вы знали об этом?

Сцена из спектакля.
Фото — Д. Попова.

Художник спектакля Ирэна Ярутис обошлась минимальными художественными средствами: грубо сколоченные вешалки из досок, где на огромных гвоздях висит национальная одежда советского народа — ватники, шинели, телогрейки, старые пальто. На полу распластанные телогрейки образуют карту СССР. Пространство игры ограничено батареями из старых чемоданов. Молодые артисты (их двадцать один человек) выходят толпой с современными чемоданами на колесиках, а из них достают старые, дерматиновые. И возникает образ вечной готовности к недобрым переменам, арестам, бегству, изгнанию. Диктор передает сигналы точного времени, и спектакль начинается. В нем — только документы всех советских времен. Только воспоминания, выдержки из книг, песни, стихи советских поэтов-абсурдистов и не абсурдистов. В нем — только судьбы людей, составляющих огромное российское государство, точнее — отрывки этих судеб, осколки разбитых вдребезги жизней, сгустки боли и ужаса, недоумения и восторга, надежды и отчаяния.

Более пятидесяти авторов — писателей, поэтов, публицистов, политиков, деятелей искусства и простых, никому не известных людей — свидетельствуют о своей жизни и о жизни страны. О той жизни, которой мы уже не застали, и о той, в которой участвуем. В тексте на равных присутствуют воспоминания Дмитрия Сергеевича Лихачева о том, как он избежал расстрела на Соловках, и письмо однокурсницы Гашевой — Изы Габараевой об обстрелах в Грозном. Письма Ариадны Эфрон и строки из книги Анатолия Собчака, воспоминания Михаила Осоргина и письмо Пушкина. Материал композиции представляет собой сложнейший коллаж, но при этом он не безымянен, как это бывает в таких спектаклях. Авторство текстов, которые читаются, выкрикиваются, выплакиваются, поются, обозначается на огромной плазме вслед за статьями Конституции, которые, по сути дела, являются названиями эпизодов. На все это смотрит сбоку, на той же плазме, кривоватый мужичок из фильма Сергея Лозницы (использованы кадры из фильмов «Портрет» и «Поселение»). Текст вызывает восхищение, во-первых, громадой использованного материала, а во-вторых, плотной тканью, в которой содержатся драматические и трагические события истории России ХХ века.

А. Мехряков в сцене из спектакля.
Фото — Д. Попова.

Кто читал, тот знает, что статьи так называемой ельцинской Конституции звучат, как поэма. И это не просто потому, что писали ее талантливые люди. Вторая ее глава почти полностью взята из европейской Конвенции прав человека, которая корнями уходит в Декларацию прав человека и гражданина времен Великой французской революции. Потому она и показалась романтичной режиссеру спектакля. Но одно дело, что написано (в спектакле — белым по черному). А другое — что за этими словами стоит. За каждой статьей «основного закона нашей жизни» — эпизоды отечественной истории: кровавой, несправедливой, попирающей человеческую жизнь и достоинство. На первый взгляд кажется, что текст построен по принципу тезы и антитезы. Вот вам прекрасная статья Конституции. А вот — то, чем она оборачивается на самом деле. Статья 31 гласит, что граждане РФ имеют право собираться мирно, без оружия, проводить собрания, митинги и демонстрации, шествия и пикетирование. А иллюстрируется это воспоминаниями о Новочеркасском расстреле 1962 года. Или — пункт о том, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений и отказу от них. А потом идет текст воззвания «К писателям мира» 1927 года об уничтожении великой русской литературы. И воспоминания Лидии Чуковской о том, как Ахматова исписывала клочки бумаги строками «Реквиема».

Но если взглянуть глубже, то логика композиции совершенно другая. Не теза и антитеза. По сути, весь спектакль — это рассказ о том, какими муками, сколькими жизнями была выстрадана каждая статья Конституции 1993 года. Как народ шел к ней, какой ценой заплатил за каждый ее пункт. Поэтому эпизоды из прошлого так перемешаны. И не важно, играются ли свидетельства двадцатых, шестидесятых или девяностых годов, — количество боли зашкаливает везде.

В этом спектакле есть конфликт: противопоставлены государство и одна единственная человеческая жизнь. Бесценная для самого человека и обесцененная государством. Здесь нет героя, побеждающего или погибающего в борьбе со злом. Здесь коллективный герой — это «мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле». Это коллективное «мы» то распадается на сцене на отдельные голоса, то соединяется в страдающую, угрюмую, живописную, радостную или затравленную толпу. На минуту в ней возникают солисты и тут же исчезают в массе. Много ярких пластических сцен, сочиненных хореографом Ириной Ткаченко, которую по праву можно назвать соавтором спектакля. Молодые артисты создают общую картину жизни репликами героев, стихами, песнями, как будто восстанавливают разорванные клочки документов. Они играют нашу историю. Не всегда это получается. Литература здесь доминирует над театром. Не знаю, считать ли это недостатком — и тогда следует говорить «литературный спектакль». Или считать это документальным театром — и тогда все оправданно.

Сцена из спектакля.
Фото — Д. Попова.

Но документальный жанр не предполагает такого эмоционального надрыва, на котором построен спектакль. Порой трагизм растворяется в слезливости, в мелодраматизме, как, например, в эпизоде с воспоминаниями Галины Вишневской о выступлении Ростроповича в Праге после ввода наших войск. Кто помнит Вишневскую, тот знает, что уж плаксивости в ней не было никогда. Или в эпизоде с известным письмом Всеволода Мейерхольда Молотову. Тут не плакать надо (уже все выплакано), а текст доносить. Он все скажет.

В композиции много иронических стихов Наума Коржавина, Даниила Хармса, Яна Сатуновского, Генриха Сапгира, Игоря Холина. Ирония убивала, она устанавливала фамильярный контакт с теми, кто смеялся, и выставляла смешными тех, над кем смеялись. И как власть боялась ее! Иногда даже больше, чем прямого обличения. Да и власть не всегда была страшной. Она бывала и смешной. В спектакле есть такие эпизоды: например, очень остроумно придуман танец маленьких лебедей, исполненный членами ГКЧП, хорошо исполняется «Азбука коммунизма» (В. Марченко), «Баллада об историческом недосыпе» Н. Коржавина. Но все же эмоционального многоголосия, а иногда просто размышлений спектаклю явно не хватает.

Конечно, это высказывание совсем молодых людей, которые только-только прикоснулись к отечественной истории. Видно, что они сами ошеломлены и, может быть, впервые открыли для себя эту мощную литературу противостояния. И они хотят докричаться до нас. Но ведь иногда шепот доходит быстрее, а документ драматичен сам по себе.

Тем не менее, я давно не видела такого честного, пронзительного и мужественного высказывания. Лица молодых артистов прекрасны. Для них это настоящий прорыв к тому театру, который когда-то был самым важным для нескольких поколений. К театру поэтическому и публицистическому. Времена таких спектаклей, как мне казалось, давно прошли. Но история России движется по кругу. Как говорил известный златоуст, «не было никогда такого, и вот опять». Опять настало время для прямого гражданского высказывания. Я рада, что в начале своего актерского пути талантливая стажерская группа Театра-Театра встретилась с великой литературой, с опытом противостояния русской культуры и власти. Им этот опыт пригодится в жизни. Когда в финале они, как клятву, читают преамбулу Конституции: «Мы, многонациональный народ Российской Федерации, соединенные общей судьбой на своей земле…», то видно, как хаотичная в начале, безликая, шумная масса превращается в цельную общность, и в ней ты узнаешь лица. Молодые люди на наших глазах становятся гражданами. Что может быть важнее этого?