Т. Слободзянек. «Одноклассники. Уроки жизни».
Театр ВТ (Казахстан).
Режиссер Барзу Абдураззаков.
В театре «За Черной речкой» закончился фестиваль Art-окраина.
Лучшим спектаклем жюри признало спектакль «Одноклассники. Уроки жизни» по пьесе Т. Слободзянека, который сыграл на фестивале молодой театр ВТ из Алматы, режиссер Барзу Абдураззаков.
О спектаклях по этой пьесе мы писали в «военном» номере 80. И о спектакле МДТ, сделанном Н. Колотовой, и о том, какой скандал произвел «Наш класс» в Польше, когда на рубеже ХХI века открылась тема польского антисемитизма. Процитирую А. Карась из того же № 80: «Вышедшая в 2000 году книга Яна Томаша Гросса „Соседи“ открыла совсем иную, чем было принято, версию произошедшего в июле 1941 года массового убийства евреев в местечке Едвабне. В предыдущей „версии“ истории говорилось, что в нем виноваты немцы, но данные, собранные Гроссом и подтвержденные расследованием польского Института национальной памяти, позволили доказать, что погром был совершен местными жителями, поляками. В Едвабне погибло 1600 евреев. Так поляки начали узнавать, какова их истинная роль в трагической истории евреев XX века, постигая всю глубину произошедшего забвения». Поляки, до тех пор уверенные в том, что в печах концлагерей горели не только евреи. Нет, не только!

По мотивам «Соседей» Слободзянек и написал «Наш класс», памятуя, видимо, о легендарном «Мертвом классе» Тадеуша Кантора…
Сказать, что это пьеса о том, как социальные условия (белые-красные-фашисты) провоцируют выход человеческой агрессии в самое очевидное, близкое, бытовое — национальное, — это ничего не сказать.
Сказать, что эта пьеса современна, — ничего не сказать: именно в этот момент мир катится в тартарары, погрязнув в национально-религиозных войнах, а русские полицейские и врачи убивают пятимесячного таджикского младенца Умарали посреди культурной столицы только потому, что он таджик…
Народы бывшего СССР ненавидят друг друга (за редкими исключениями). И не работает «единая общность — советский народ», как не работает понятие «все мы люди» и как не работает фраза «Но мы же одноклассники!» в тот момент, когда один человек, поляк Рысек (Виталий Куприянов), убивает другого человека, еврея Якуба Каца (Акжол Ерланулы), так хорошо знавшего химию и биологию. Убивает только потому, что тот, приведенный на опознание в КГБ и не понявший ситуации, признает в Рысеке одноклассника. И ничего не значит (или, наоборот, слишком много значит!) юношеская влюбленность, когда один (тот же Рысек со товарищи) насилует одноклассницу Дору (Мадина Кульсеитова), а она, униженная, впервые испытывает страсть, не зная при этом, что сгорит завтра в сарае со всеми остальными евреями, подожженная тем же Рысеком и Зигмунтом (Вахит Изимов). Сгорят все, кроме Рахельки (Жанель Сергазина). А та, спасенная Владеком (Мирас Исаев) и насильственно принявшая католицизм и чужое имя Марианна, родит ребенка, который умрет, но так и не полюбит своего спасителя-мужа.

То, что сюжет о поляках и евреях играют казахи «бывшего СССР» со своими «раскосыми и жадными очами», с азиатской грацией и детской наивностью, дает истории какое-то третье измерение. Причем вот что поразительно: стоят четыре молодых казаха — и веришь, что они евреи. Стоят три других — и точно поляки, со всем гонором и статью…
Пьесу эту о судьбе одноклассников из небольшого польского городка обычно играют в актерской «ноль позиции». Сшибают с ног сам текст, сами ситуации, сам сюжет. Хотя казахский ВТ играет его в «ноль оформлении» (только стулья), но работа молодого проектного театра — это спектакль открытой эмоции, темперамента (куда деть его детям южного солнца?), стихии. Партитуру, состоящую из хора и сольных партий, Барзу Абдураззаков строит как поток стремительных притяжений и отталкиваний, перепадов от ссор и драк — к единению, полифоническую историю об Истории и человеке в ней. Спектакль сыгран яростно и ансамблево, когда все исполнители — клавиши под пальцами музыканта, но у каждой клавиши свой звук…
И, несомненно, с этих пор для нас ВТ стал точкой на театральной карте бывшего СССР… С момента показа спектакля прошло уже несколько дней, посмотрено еще несколько спектаклей, но поразительным образом из памяти не стираются лица: молодым артистам (некоторые еще студенты) удался не только «коллективный портрет на фоне истории», а характеры, индивидуальности, судьбы. Они страннейшим образом выглядят знакомыми мне людьми с маминых довоенных школьных фотографий и пробуждают какое-то лирическое, родственное чувство. «Я смотрю на фотокарточку» (по слову Окуджавы) и вижу их всех («две косички, строгий взгляд), включая уехавшего в Америку Абрама (Мадияр Сарыбай), который перечисляет в финале своих детей и внуков — и их столько, что, кажется, больше, чем сожженных в сарае евреев, в числе которых были родители Абрама, его братья и сестры, продолжившиеся в заокеанских счастливых потомках…

Я прихожу со спектакля. Ноябрь 2015. Казалось бы, сюжет «Нашего класса» остался в далеком прошлом, тем более — поляки проникнуты исторической национальной виной, их театр принес покаяние… Но в ту же минуту из Интернета вылезает свежая новость (может ли новость быть не свежей?): «Вчера в польском городе Вроцлаве состоялась демонстрация нео-поляков, протестовавших против политики принятия исламских „беженцев“ на польской земле. И действительно, столько сил и средств было приложено для того, чтобы превратить Польшу в юденфрай, так теперь еще и исламское нашествие, в котором именно юден и виноваты. Посему и гвоздем программы стало представление сожжения куклы, изображающей ненавистного жида с бородой и пейсами. Полиция присутствовала на демонстрации и ничего не предприняла».
Это происходит в тот день, когда в Таджикистане девочка-мать Зарина Юсупова хоронит пятимесячного Умарали, убитого в стране, не принесшей никакого покаяния…
Неизбывно?
Комментарии (0)