«Созвездия». Н. Пэйн.
Театр «Практика».
Режиссер Александр Алябьев, художник Светлана Васильева.

«Мы всего лишь частицы, которыми управляют совершенно конкретные законы, поэтому в результате мы просто тычемся в разные стороны, как слепые котята», — сегодня эти слова Марианны, героини Елизаветы Янковской, звучат необычайно остро. В параллельной вселенной режиссерский дебют актера Мастерской Олега Кудряшова мог состояться при битком набитом подвальчике театра «Практика». Совсем недавно все еще были уверены, что так непременно и будет. Но в реальности, в которой мы находимся здесь и сейчас, где бушует пандемия, в зале — ни одного зрителя, зато тысячи у экранов компьютеров. Как в пьесе Ника Пэйна пересечение двух, казалось бы, параллельных вселенных — преподавателя университета Марианны и пасечника Роланда — неизбежно, так и премьера «Созвездий» будто не могла не произойти.

Промо к спектаклю.
Фото — архив театра.

Так сложились звезды, что они встретились, Марианна и Роланд, актеры разных мастерских и театров Елизавета Янковская и Александр Горчилин. Кроме них на небольшом пятачке сцены никого, только красный ковер с мелким арабским рисунком, два стула и катушечный магнитофон, из которого доносятся то разговор из будущего, то музыка из прошлого. А позади — черная бездна, на которой иногда появляются световые лучи, загорающиеся при смене сцен, как разделяющие их линии в пьесе. Чернота то и дело надвигается, заполняет пространство и поглощает актеров. Тогда остаются только их голоса, проговаривающие альтернативные повороты их и без того изломанного совместного пути.

С самого начала спектакля так и хотелось углядеть и затем рассказать о разнице школ Кудряшова и Серебренникова. Вот Горчилин, расслабленный и даже вальяжный. А вот Янковская, слегка играющая на полутонах. Но потом становится ясно, что это Роланд, пришедший на барбекю и спокойно потягивающий пиво прямо из бутылки. А это Марианна, не играющая, а заигрывающая с понравившимся ей парнем. Актеры и не могут играть грубо и ярко, и дело даже не в условиях киношных крупных планов трансляции. В камерном пространстве театра «Практика» видно любое движение мускулов лица актера и слышна любая модуляция голоса. Фальшь здесь раздастся с двойной мощностью. Но это не оставляет актеров в бытовом существовании. Они выстраивают голосовые мелодические линии, торопливые и раздробленные. Оборвавшиеся разговоры они подвешивают в невесомости, заставляя их будто дозвучать уже самостоятельно, как это происходит при игре на фортепиано, когда музыкант отпускает клавишу, но удерживает педаль. Эта мягкая игра позволяет и самим актерам мгновенно переходить из одной реальности в другую, перебирать бесконечное множество вариантов.

Пьесу, дуэтную и разговорную, Алябьев со вселенской мудростью не стал нагружать дополнительными средствами выразительности. Сдержанность актеров дополняется цветовым, световым и звуковым минимализмом. «Созвездия» — полуфильм, полуспектакль, надатмосферой и мелкими частностями напоминающий «Холодную войну» Павла Павликовского, так же подвешенную между двумя искусствами — фотографией и кино. Марианна и Роланд бездвижны, как звезды в ночном небе. Мизансцены так же выверены, как кадры идеалиста Павликовского. Абсолютная симметрия или прямая диагональ в своей фотографической статике удерживают все более возрастающее напряжение в отношениях героев.

Сцена из спектакля.
Скриншот трансляции.

Любовь невозможная и все же вершащаяся показана с такой же отстраненной непроницаемостью, как и в «Холодной войне», если не сказать, что с большей. Актеры не смотрят друг на друга, говорят, обернувшись к зрителям, их взгляды встречаются редко — только в самые пиковые моменты, когда дистанция уже невозможна. Они практически ни разу не коснутся друг друга, только в финале сольются в единое целое то ли в этой вселенной, то ли в какой-то другой, находящейся вне земной орбиты. Но в этой «вакуумности» ощущение интимности и близости оказывается сильнее, чем при страстных объятиях, которые могли бы быть. Это чувство, передающееся от актеров, обостряется еще и отсутствием других зрителей при просмотре спектакля. Это холодная любовь, горестная.

Печаль, как космическая пыль, оседает на героях с самого начала. Тема смерти протягивается непрерывной нитью через все их существование, проглядывает через радость встреч и горечь расставаний. Даже комический эпизод с предложением руки, в котором Алябьев иронично одел Роланда в пчеловодную шляпу, в которую тот будто хочет спрятать свое волнение, отмечен трагической печатью. Если в «Холодной войне» соединение неизбежно, несмотря на пространство и время, то в «Созвездиях» сила притяжения работает, невзирая на количество параллельных вселенных. Перебирая и проговаривая варианты развития событий, актеры набирают темп с ускорением свободного падения. И в какой-то момент звезды из параллельных миров сливаются в единую, закручивающуюся вихрем галактику, которая растворяется в космической темноте и бесконечности.