5 мая в Германии не стало Юрия Валентиновича Томошевского.

Впервые я увидел его в 1994 году, когда он набирал свой первый актёрский курс в Театральной академии. Меньше всего он был похож тогда на мастера курса — со своими рокерскими патлами, джинсовым костюмом и презрительным прищуром сквозь большие дымчатые очки. Ловко скроенную маску я принял за чистую монету, струхнул, перебежал к другому педагогу, а потом и вовсе перешёл на другой факультет.

Уже учась на театроведческом, я впервые посетил крошечный подвальчик на Малой Морской улице, дом 16 — театр «Приют комедианта». Маска Ю. В. Томашевского претерпела тогда в моих глазах свою первую оглушительную трансформацию. Патлатый рокер превратился в длинноволосого представителя петербургской богемы начала ХХ века.

«Слепота». По роману Ж. Сарамаго.
Театр «Мизантроп» в ДК «Громов».
Режиссер Илья Мощицкий.

Однажды в детский день рождения я участвовала в квесте «Прятки в темноте». В подвальном помещении игроки делились на две команды и при полном отсутствии света одни прятались, а другие охотились на них в неком подобии лабиринта.

Страх темноты — базовый первобытный страх, в темноте тебя подстерегают опасности, ты скрыт, но и полностью беззащитен, однако темнота — при полной депривации органов зрения — еще и активирует другие органы, например слух и обоняние, заставляет по-другому воспринимать время. Одним словом, состояние темноты таит в себе множество потенций.

XV Всероссийский фестиваль театрального искусства для детей «Арлекин»

Пятнадцатый «Арлекин» превзошел, мне кажется, все предыдущие по интенсивности. Организаторы собрали супернасыщенную программу, включившую конкурсные и внеконкурсные спектакли, сразу две лаборатории — читки пьес «Маленькой Ремарки» и эскизы ТЕАТР. КОМ по комиксам, образовательные семинары, лекции, творческие встречи, презентации (невозможно даже перечислить все события, следовавшие в режиме нон-стоп в течение всех девяти дней фестиваля). В прошлом году почти вся конкурсная афиша состояла из сказок, но в этот раз, видимо, и сезон оказался богаче, и выбор экспертов был более свободным, потому что впервые в истории фестиваля спектакли-претенденты удалось посмотреть вживую: бюджет «Арлекина», наконец-то, позволил это сделать.

На экраны вышел большой мультипликационный фильм «Знаешь, мама, где я был», сделанный Леваном Габриадзе по сценарию и рисункам Резо Габриадзе.

Мне было бы странно рецензировать этот прекрасный, грациозный, трогательный и нежный фильм: все время, пока он шел, у меня было впечатление, что я плаваю в теплой воде хорошо знакомого водоема, где знаю каждую лягушку. Это неудивительно, многие люди слышали рассказы Резо, а я еще бесконечно записывала и расшифровывала, свидетельством чему стала много лет назад книга «Театр Резо Габриадзе». Так что знаю этот мир практически наизусть. И теперь ухо лишь ловило новые детали (а они у Резо бесконечны), разночтения (раньше сердце мальчика падало «куда-то в туфли» в рассказе «Запах персика», а теперь упало на несколько лет раньше в сандалии «Скороход»... И, наверное, правильно сделало это сердце, которое стучится в зрительские сердца.

«Дядя Ваня». А. Чехов.
Саратовский академический театр юного зрителя им Ю. П. Киселева.
Режиссер Илья Ротенберг, художник Наталья Зубович

На афише и в программке спектакля актриса Ирина Протасова в роли Сони печально смотрит в окно, приложив раскрытую ладонь к стеклу. Такая мизансцена есть в спектакле, только героиня, провожая взглядом навсегда уходящего Астрова, стоит в глубине сцены спиной к зрителям, а снимок сделан с противоположной точки: фотограф как будто заглянул в окно. По стеклу, отражающему закатное небо, стекают капли дождя. Пожалуй, именно Соня — главная героиня спектакля Ротенберга.

Почти одновременно два камерных театра Петербурга выпустили премьеры по зарубежным книгам для детей, написанным на самом излете XX и в начале XXI века. Ни фантастических мест действия, ни космического антуража — обе повести говорят о том, что обычная жизнь неповторима, полна приключений, вкусной еды и захватывающих игр.

К современной переводной детской литературе на петербургской сцене обращаются все чаще, отчасти это спровоцировано издательством «Самокат», которое с удовольствием участвует в различных лабораторных показах, а из них потом «вырастают» спектакли. Но книгу этого издательства «Вафельное сердце» режиссеру посоветовала дочь.

«Дьявол». Пьеса А. Волошиной по повести Л. Толстого.
Краснодарский Молодежный театр.
Режиссер Денис Хуснияров, художник Эмиль Капелюш.

У Дениса Хусниярова этот сезон проходит под знаком Льва Толстого. В декабре — «Толстого нет» по пьесе Ольги Погодиной-Кузьминой в Петербурге, в апреле — «Дьявол» в Краснодаре, на июнь запланирована премьера «Отца Сергия» в Кургане.

Религиозное мировоззрение позднего Толстого на рубеже веков парадоксальным образом смыкается с философией «одухотворенного эроса» Владимира Соловьева и жизнетворчеством младших символистов, чья утопическая программа невозможна без преображения в том числе и физической природы человека, освобождения из под темной власти влечения.

«Ангелочек». По пьесе Я. Пулинович.
Мурманский областной театр кукол.
Режиссер Дмитрий Шишанов, художник Валентин Викторов.

Театр кукол гораздо больше других видов театра приспособлен к тому, чтобы дарить зрителям сказку. Разного рода превращения даются кукольным «телам» куда более органично, чем вечно чему-то сопротивляющимся телам живых артистов. Потому даже от спектакля, который в своей основе имеет мрачную прозу Леонида Андреева, переложенную на язык драмы Ярославой Пулинович, зритель, конечно, ждет чуда.

«Демон». По произведениям М. Ю. Лермонтова.
Государственный национальный русский театр драмы им. Ч. Айтматова (Бишкек, Кыргызстан) на XX фестивале «Встречи в России».
Режиссер Владимир Панков, художник Сергей Агафонов.

Темой постановки Владимира Панкова стало столкновение двух культур. И совсем не обязательно тех, которые выведены Лермонтовым в поэме «Демон» и повести «Бэла» — литературной основе спектакля.

Если у Максима Максимыча все проживающие на Кавказе «азиаты» и «татары», то у Панкова большая часть действующих лиц сознательно и без всякого вреда для сюжета оборачивается киргизами.

«Донжуан». Ж.-Б. Мольер.
Театр им. Вл. Маяковского.
Режиссер Анатолий Шульев, художник Мариус Яцовскис.

Анатолий Шульев появился в Театре Маяковского два года назад и каждой своей работой завоевывает все более и более твердые позиции. К выпуску спектакля «Донжуан» он уже заручился поддержкой и доверием театра, гарантирующими предельную художественную свободу, а потому недавняя премьера стала во многом знаковым этапом в жизни «Маяковки».

«Я озвучиваю мультик». О. Никифорова.
Театр «На Литейном».
Режиссер и художник Александра Ловянникова, художник-мультипликатор Михаил Заиканов.

Как Бродский в поэме «От окраины к центру» ведет читателя по закоулкам своей памяти, вбирая в текст пейзажи, звуки, географию дорогих его сердцу питерских мест, как камера Учителя в фильме «Прогулка» под шум и пыль ремонта на Дворцовой, громыхания трамваев, криков цыган на Невском растворяет зрителя в летней толпе праздношатающегося шумного Питера, так авторы спектакля «Я озвучиваю мультик», режиссер Александра Ловянникова и драматург Ольга Никифорова, выводят маленьких (и больших) зрителей на прогулку по центру Петербурга, заново (для кого-то впервые) открывая город Петра с того ракурса, с которого горожане, привычно погруженные в величие места, где им повезло (угораздило) родиться, не привыкли смотреть на него.

«Дядя Ваня». А. Чехов.
Театр Польски (Варшава).
Режиссер Иван Вырыпаев, художник Анна Мет.

В декабре 2017 года в Театре Польском в Варшаве состоялась премьера спектакля «Дядя Ваня» Ивана Вырыпаева. Режиссер, чаще работавший с собственными текстами, решил поставить Чехова: по словам Вырыпаева, он давно хотел «узнать, что (Чехов) за драматург» .

Как известно, для Вырыпаева главная фигура в театре — автор текста. По отношению к «Дяде Ване» режиссер так же желал быть максимально точным и показать «то, о чем тогда, сто двадцать лет назад, хотел сказать Чехов». Сразу закрадывается сомнение, связанное с вопросом интерпретации: читая один и тот же текст, каждый видит в написанном свое, не говоря о том, как все меняется при переводе на язык другого искусства. Как выяснилось, постановка Вырыпаева этого не отрицает, и отношения с пьесой в ней не столь уж очевидные.

«Сказки для тех, кто еще не вырос». По мотивам рассказов Э. Ионеско.
На сцене Музея Анны Ахматовой в Фонтанном доме.
Режиссер Светлана Озерская, художник Андрей Запорожский.

В Музее Ахматовой поставили спектакль, который украсил бы репертуар любого государственного театра. На него без риска заскучать можно идти семьей с разновозрастными детьми — каждому, и родителям в том числе, будет над чем поразмыслить и посмеяться. И редкая для нашего театра литературная основа в виде детской прозы Эжена Ионеско тут только добавляет интриги, ведь поставили ее так же вольно и озорно, как она и звучит. Естественно, что ионесковские «Сказки для тех, кому еще нет трех лет» превратились в версии авторов спектакля в «Сказки для тех, кто еще не вырос».

В архиве появился № 89. Новые номера регулярно будут пополнять сайт,
приглашаем читателей и коллег не терять из виду этот процесс!

«Му-Му». Комедия дель арте по произведениям И. С. Тургенева.
Театр Наций.
Режиссер Дмитрий Крымов, художник Валентина Останькович.

Любой спектакль Дмитрия Крымова в Театре Наций стал бы событием, интригующим вне зависимости от других исходных данных: «Му-Му» это или «Собака Баскервилей» — неважно. Крымов в Театре Наций — это почти как если бы Юрий Погребничко в Метрополитен-опере. То, что делает Лаборатория Дмитрия Крымова, давно уже заведено называть «театром художника», и хотя Лаборатория пережила уже не одну метаморфозу, все же она остается театром высокой художественной образности силами невысоких технологий. В ней уже не торжествуют картон и краска, но, тем не менее, все средства выразительности заряжены особой силой художника, способного увидеть емкий образ в осязаемой повседневности. Театр Наций же — плацдарм для Робера Лепажа, Томаса Остермайера, Боба Уилсона — тяжелоатлетов, приезжающих на эту площадку с тоннами декораций, оборудования, концепций, технологий, призванных продемонстрировать первоклассный срез мировой режиссуры. На фоне всего этого высокотехнологичного марафона премьера Дмитрия Крымова — это «разгрузочный день». Это возможность подышать, оглядеться, попить водички и продолжить забег. И это вовсе не потому, что уровень высказывания Дмитрия Крымова уступает уровню высказываний всех остальных «наций», а вот почему.

«Шпаликов». Р. Ташимов.
Театральная платформа «В центре», Ельцин Центр (Екатеринбург).
Режиссер и художник Николай Русский.

Вообще-то «Вы спрашиваете про Шпаликова» — это название эссе Натальи Рязанцевой, его первой жены, из книжки «Не говори маме» (в только что вышедшем толстом томе «Сегодня вечером мы пришли к Шпаликову» оно тоже есть, но называется по-другому). Переставим кавычки, и я попробую ответить про «Шпаликова» Рината Ташимова/Николая Русского, хотя никто «сегодня вечером» особо и не спрашивает... Просто вышел интересный спектакль, хочу рассказать.

«Семь предикатов Саломеи/OYAGG».
Театральный проект MAAILMANLOPPU.
Драматург Алина Шклярская, режиссер Александра Абакшина.

«Зловещая долина» — конечно, достаточно литературная русская калька англоязычного термина. За uncanny valley скрывается описание эффекта, который производит (или, точнее, может производить) на людей столкновение с гуманоидным роботом. Наблюдатель одновременно испытывает симпатию (вроде бы знакомая форма, да и умные машинки нравятся, как аттракцион, фокус) и беспокойство, подспудно ждет опасности от этого не-совсем-человека. У попадания в «долину» есть одно условие: объект должен хотя бы немного отличаться от живого человека. Преувеличенно идеальный, с конвенционально красивой оболочкой, или «уродливый», демонстрирующий неожиданно свою механическую природу или обнажающий микросхемы.

«Зойкина квартира». М. Булгаков.
Ростовский-на-Дону академический молодежный театр.
Режиссер Михаил Заец, художник Алексей Паненков.

«Зойкина квартира» в Ростовском-на-Дону молодежном театре — второе приближение режиссера Михаила Заеца к булгаковской пьесе. В отличие от новосибирского мюзикла 2014 года по либретто Юлия Кима на музыку Владимира Дашкевича, где на сцене присутствовали приглашенные персонажи (например, Шариков), а роли исполняли артисты оперетты, новый спектакль поставлен по оригинальной драматургии Булгакова. Интертекстуальность, присущая автору, позволила обойтись без прямых заимствований героев из других произведений.

«Солнечная линия». И. Вырыпаев.
Новая сцена Александринского театра.
Режиссер Женя Беркович, художник София Матвеева.

Они разговаривают и даже слышат друг друга, но смотрят в разные стороны. Их двое: муж и жена. Типичные. Семь лет в браке без детей, но с кредитом. Выплатили. То, что их объединяло, закончилось. Что теперь? Разговор, начавшийся в 10 вечера и не закончившийся к 5 утра. Но в спектакле у героев никакой усталости, они длят беседу, без тактильных и визуальных контактов. Совершают бессмысленные движения, похожие на танцевальные. Иногда они действительно «танцуют», каждый по отдельности, с закрытыми глазами, синхронными взмахами рук. Так легче представить в качестве партнера любого другого человека.

«Наш класс». Т. Слободзянек.
Няганский театр юного зрителя.
Режиссер Александр Баргман, художник Анвар Гумаров.

Нягань — это маленькая точка на огромном пространстве Ханты-Мансийского автономного округа. От столичного Ханты-Мансийска надо ехать еще 300 километров вдоль унылых хантыйских болот, где верхушки чахлых сосенок — как будто свернутые ветром шеи. Пейзажи нерадостны. А город — с яркими новыми домами, с «хорошей социалкой» (как редко это теперь можно услышать), застроен основательно, как, впрочем, все города ХМАО. Театр юного зрителя — единственный в молодом городе. И понятно, что работает, обслуживая все категории населения. (Об этом уже не раз писали в блоге ПТЖ.) Правда, театр ютится в помещении бывшей школы, где на месте бывшего актового зала обустроен зрительный зал на 60 мест. А основное здание театра пустует. Потому что тендер на реконструкцию выиграла строительная фирма, которая понятия не имела, что такое театральное здание и каким оно должно быть. Поэтому все теперь замерло, и за «новую реконструкцию», если так можно выразиться, идет нешуточная борьба. Директор театра Анастасия Постникова понимает, к чему могут привести уступки, знает «историю вопроса» и затяжного строительства Коми-Пермяцкого театра, наслышана о судьбе бывшего директора МТА Татьяны Федоровны Козицыной. У Постниковой хорошая сплоченная команда, и, будем надеяться, борьба за полноценную реконструкцию увенчается их, а не чиновничьим успехом.